Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

С 30 апреля началась разработка предварительных условий будущего англо-французского соглашения, и 18 мая Франциск отдал распоряжение де ла Помрэ вновь приступить к официальным переговорам. От имени Генриха в переговорах участвовали отец Анны и Эдвард Фокс, ставший недавно альмонарием короля. Дабы укрепить свои позиции, де ла Помрэ нанес кратковременный визит Франциску в замке Шатобриан в Бретани и 9 июня уже был в Лондоне. Условия нового договора о взаимопомощи были согласованы две недели спустя, а окончательно оформлены и ратифицированы в сентябре. Экземпляр договора, принадлежавший Генриху, не сохранился, однако уцелел экземпляр Франциска, надежно спрятанный в Национальном архиве Франции. А в архивах Министерства иностранных дел Франции сохранились копии вспомогательных документов. По условиям этого соглашения, Франциск давал слово в случае военного наступления на Генриха предоставить ему сухопутные военные силы общей численностью 500 войсковых единиц в срок не более трех месяцев и дополнительно до 5000 солдат при более масштабных военных действиях, а также оказать ему поддержку боевыми кораблями, если возникнет необходимость, и обеспечить его армию запасами продовольствия и оружия. Такие же обязательства должен был взять на себя и Генрих в случае угрозы нападения на Франциска. Если Карл введет торговое эмбарго в отношении английских купцов, то Франциск обязуется ввести эмбарго в отношении фламандцев. При таких относительно скромных финансовых затратах обязательства по договору для Франциска были скорее символическими, однако для Генриха и Анны это была большая победа: никогда прежде король Франции не давал обещания отправить войска и вооружение для защиты Англии от военной угрозы¹².

Затем Генрих приказал Екатерине покинуть удобное пристанище в особняке Мур в Хартфордшире и поселиться в уединенном месте вдали от светской жизни¹³. У Анны были свои основания настаивать на этом. Она рассчитывала на то, что, подчинив себе духовенство, Генрих немедленно уладит дело с разводом и они смогут сразу же пожениться. Приближаясь к возрасту 32 лет и имея за плечами пять лет ожидания, она испытывала сомнения по поводу того, сможет ли родить. По свидетельству Шапюи, де ла Помрэ положительно отозвался о брачных планах Генриха, заявив: «Если этому королю угодно жениться еще раз, я бы порекомендовал ему не слушать тех, чьи советы приводят к бесполезным тратам времени и денег, а последовать примеру короля Людовика [XII] и взять в жены женщину, которую он выбрал»¹⁴.

Поначалу Генрих согласился последовать этому совету, о чем свидетельствует написанное им предисловие к небольшому, но выразительному пропагандистскому памфлету «Зерцало истины» (A Glasse of the Truthe)– сочинению, которое предполагалось напечатать на английском и французском языках и растиражировать в преддверии бракосочетания. В памфлете делался упор на опасности женского престолонаследия и необходимости иметь законного наследника мужского пола, использовались идеи, почерпнутые из Королевской книги и досье, составленного в Дарем-хаусе, а кроме того, утверждалось, что если Климент попытается отомстить, то это будет означать, что он злоупотребил своими полномочиями, и появятся законные основания ему не подчиняться¹⁵.

Вопреки желаниям Анны, многие советники Генриха, в том числе и ее отец, сочли такой шаг слишком поспешным и уговаривали его подождать, пока не будет ратифицировано новое соглашение о союзе с Франциском. Архиепископ Уорэм по-прежнему отказывался выносить решение о разводе, и к тому же не следовало дразнить могущественного Карла, который успешно сдерживал натиск турецких войск в Венгрии. Учитывая все эти обстоятельства, Томас Болейн не собирался подвергать риску все то, чего его семье удалось добиться, ради того, чтобы выиграть каких-то несколько недель¹⁶.

Норфолк тоже поссорился с племянницей из-за ее поспешности, о чем он позднее в минуту откровенности признался Шапюи: если бы не его «вмешательство и не протесты отца [Анны], они бы осуществили замысел тайного бракосочетания». На самом деле его отношения с племянницей стали портиться раньше: в начале года Анна обвинила его в непомерных династических амбициях, узнав о том, что он собирается женить своего сына и ее двоюродного брата, пятнадцатилетнего Генри Говарда, новоиспеченного графа Суррея, на принцессе Марии. Это было убийственное обвинение, особенно опасное для Норфолка – до этой ссоры Анна не высказывалась против планируемого союза. Чтобы отвести от себя удар, Норфолк поспешно сосватал своему сыну леди Фрэнсис де Вир, дочь графа Оксфорда, невзирая на то, что ни жених, ни невеста еще не достигли брачного возраста¹⁷.

Напряжение нарастало. В Пасхальное воскресенье 1532 года в Гринвиче дворцовый проповедник Уильям Пето, провинциальный министр ордена францисканцев-обсервантов и один из сторонников Екатерины, выступил с пламенной проповедью, обращенной к Генриху, смысл которой состоял в следующем: печальный удел правителей – ежедневно сбиваться с истинного пути, ибо льстецы и ложные советчики в окружении так и норовят ввести в заблуждение. Когда от Пето потребовали объяснений, он осмелился сказать Генриху, что тот рискует лишиться короны, если свяжет себя узами брака с Анной. Пето отправили под домашний арест, после чего разрешили покинуть страну, однако, перебравшись в Нидерланды, он продолжал свои нападки. Когда же другой проповедник, оппонент Пето, однажды выступил с проповедью, опровергающей критику Генриха, друзья Пето засыпали его каверзными вопросами и разгромными замечаниями. Возмущенная тем, какой оборот принимают события, герцогиня Норфолк публично высказала Анне все, что она думает по поводу сложившейся ситуации, прибегая к выражениям, которые венецианский посол счел настолько «грубыми и оскорбительными», что он не решился бы их повторить¹⁸.

Следующая неприятность случилась, когда Мэри Талбот, та самая, на которой в свое время был вынужден жениться Гарри Перси, попыталась скомпрометировать Анну. У нее были свои мотивы: отец Мэри оставил ее без приданого, а Перси, унаследовавший в 1527 году титул графа Нортумберленда, по-прежнему отказывался выплачивать ей достойное денежное содержание. Он объяснял это тем, что их брак был заключен противозаконно, поскольку они с Анной были обручены. Мэри Талбот пожаловалась отцу, который переслал ее письмо герцогу Норфолку, и тот потребовал от Анны объяснений.

Анна, почуяв опасность, предложила провести расследование, чтобы навсегда развеять все нелепые подозрения. Перси дал показания под присягой, допрос проводил епископ Кентерберийский Уильям Уорэм. Перси поклялся на Священном Писании в присутствии герцога Норфолка и поверенных Генриха в том, что между ним и Анной никогда не было договоренностей о заключении брака в будущем. Сказал ли он правду – до сих пор остается под вопросом. Учитывая то, что в те времена лжесвидетельство каралось вечными муками в аду, скорее всего, он не лгал, однако слухи не прекратились¹⁹.

Видя, что все это расстраивает Анну, Генрих в утешение и в качестве очередного доказательства своей вечной любви подарил ей поместье Хэнворт в Мидлсексе, идиллическом месте неподалеку от Хэмптон-корт и Темзы, окруженное рвом, с парком для охоты на оленей, вольерами для певчих птиц и приусадебным огородом, известным своими урожаями клубники. Двумя годами ранее Генрих пожаловал это поместье Гардинеру в награду за его усердие в продвижении бракоразводного процесса, но отнял его, после того как тот, став епископом Уинчестерским, возглавил сопротивление духовенства церковной реформе, на которой настаивал король. Анна, относившаяся к Гардинеру с большим недоверием, особенно после того, как он выступил против религиозных реформаторов, быстро взялась за обустройство нового дома, и в течение нескольких месяцев дворцовые мастера занимались его переделкой на средства Генриха. Разного рода шкафы, буфеты, письменные и обеденные столы, стулья и другая мебель, а также все двери переделывались в соответствии со вкусом хозяйки. Анна наняла флорентийского художника Антонио Тото, который использовал для отделки комнат богатую палитру красок: от свинцовых белил и сурика, медной лазури, или азурита, до желтой охры и голубовато-зеленой медянки²⁰.

В связи с предстоящей ратификацией договора о взаимопомощи Генрих и Анна пригласили де ла Помрэ составить им компанию в традиционной летней поездке по стране. Выехав из Гринвича, они не торопясь направились в Вудсток в Оксфордшире и завершили свое путешествие, прибыв в Хэмптон-корт. Помимо обычного багажа, который они взяли с собой, Генрих заказал еще «кое-какие вещи», а именно «два дамских седла по французской моде» для Анны с «двумя покрывалами из бархата, отделанными по краям шелком и золотом», и «навершиями из позолоченной меди с выгравированными инициалами». В комплекте с седлами шли также упряжь, подпруга, монтуары и прочие аксессуары для верховой езды²¹.

Де ла Помрэ принял приглашение и в июле посетил Амптхилл, в августе – Графтон, а в начале сентября – Виндзор. Везде его ожидал радушный прием, а завершилось путешествие обедом, который Анна дала в его честь в Хэнворте, о чем он не преминул сообщить в письме своему патрону, герцогу де Монморанси:

День за днем я провожу на охоте в обществе [короля], и он разговаривает со мной о своих личных делах и старается показать свое дружелюбие и гостеприимство, как если бы я был важной персоной. Иногда он оставляет меня с мадам Анной, чтобы каждый из нас мог поупражняться в стрельбе из арбалета и подстрелить пробегающего мимо оленя по обычаю, принятому здесь. Иногда нас оставляют там, где можно выследить оленя, и каждый раз, когда мы останавливаемся в каком-то из их поместий, мадам Анна с радостью спешит показать мне владения и поделиться планами о том, что она собирается здесь делать. Она преподнесла мне в подарок охотничью одежду, шляпу, охотничий рог и борзую²².