Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Чтобы как-то поправить неудачу Джорджа, Томас Болейн на обратном пути из Италии заехал в Ангулем и встретился с Франциском и Луизой Савойской. Этот визит прошел с куда большим успехом. В обмен на обещание англичан внести свыше 100 000 золотых экю за сыновей Франциска, которые до сих пор находились в заложниках у Карла, король Франции приказал ректору Парижского университета Пьеру Лизе усмирить несогласных в Сорбонне. Когда вердикт в пользу Генриха наконец был вынесен (за проголосовало пятьдесят три человека, против – сорок семь), Джон Барлоу немедленно отправился с ним в Рим. Эта весть так обрадовала Генриха, что он приказал глашатаю зачитать текст принятого решения на улицах Лондона³⁰.

Пока Томас и Джордж Болейны находились за границей, Гардинер и Фокс побывали в Оксфорде и Кембридже, где они надеялись собрать материалы, которые пригодились бы в Риме. Ловко переобувшись после отстранения Уолси, Гардинер теперь был секретарем Генриха. Другие агенты, многие из которых работали под началом Стоксли, старались привлечь на свою сторону ученых мужей из университетов Европы: в Анже, Орлеане, Бурже, Пуатье и Тулузе во Франции; Венеции, Падуе, Павии и Ферраре в Италии; Саламанке и Алкале в Испании и еще в Германии. Те, кто отправился в Италию, шерстили библиотеки Рима, Венеции и Падуи в поисках греческих, латинских и древнееврейских источников, где освещались бы вопросы брака и полномочий папы римского. Поначалу их рвению препятствовали библиотекари, неохотно открывавшие для них свои двери. Один из агентов Стоксли жаловался на то, что в Венеции ему пришлось столкнуться с предательством брата Казали, Джамбатисты, который солгал, сказав, что знает, где найти одно письмо на греческом языке, а потом несколько недель подсовывал агенту поддельный каталог книг в библиотеке Святого Марка. Анна обратила особое внимание на заявление агента о том, что Джамбатиста был шпионом папы Климента³¹.

К лету 1530 года Стоксли, объехав девять университетов Европы, собрал немало решений в пользу короля. Не обошлось здесь и без хитрости. Вердикт из Анже назвали благоприятным для Генриха, хотя на самом деле он звучал довольно двусмысленно: богословы утверждали, что союз с вдовой умершего брата не запрещен и что папа вправе не счесть данное обстоятельство препятствием к браку, если на то имеется разумное основание³².

Но как могло послужить это новообретенное оружие Генриху и Анне? Команде из Дарем-хауса потребовался не один месяц, чтобы добиться ощутимых результатов. Впрочем, когда дело было сделано, Фокс порадовал Генриха, представив ему досье объемом 110 страниц на латинском языке, в котором излагалась суть «истинных различий между властью короля и властью церкви». Судьбоносный документ, неприглядный внешний вид которого контрастирует со значимостью его содержания, поначалу был озаглавлен так: «Составлено на основе текстов Священного Писания и сочинений католических авторов» (лат. Ex sacris scripturis et authoribus Catholicis), а сегодня известен как «Довольно внушительная коллекция» (лат. Collectanea satis copiosa). За основу была взята «Королевская книга», подкрепленная новыми, тщательно подобранными текстами из Библии, сочинениями Отцов Церкви, постановлениями церковных советов, положениями римского права, выдержками из свода англосаксонских законов, историческими фактами и хрониками. На основании всего этого было сделано довольно смелое заявление о том, что папа римский является лишь епископом Рима. В этом случае его юрисдикция не распространяется за пределы его епископата, в то время как король Англии считается «наместником Христа в своем королевстве»³³.

Согласно этому документу, Генрих обладал такими же «имперскими» полномочиями, какие были у императоров ранней Византийской империи, в частности у Константина Великого, у Юстиниана и у ветхозаветных царей Давида и Соломона (этих царей Генрих особенно любил и мог дословно цитировать тексты Ветхого Завета, а также почитал Кодекс (лат. Codex Iustiniani) и Институции Юстиниана (лат. Iustiniani Institutiones)). Стоит Генриху только пожелать, и он может вернуть себе полагающиеся полномочия и сам назначать епископов, а не предлагать кандидатов на рассмотрение папы, при этом он также вправе самостоятельно реформировать монастыри. А это значит, что в дальнейшем он может поручить архиепископу Кентерберийскому или группе епископов самостоятельно разобраться в деле о разводе, которое «тревожит его совесть», и вынести вердикт без возможности обжаловать решение. Как утверждал Фокс, подобный подход к делу о разводе не сделает Генриха еретиком, подобным Лютеру. Он всего лишь вернет себе законные права, которые исторически принадлежали англосаксонским и нормандским королям, но были узурпированы папским престолом. (Некоторые доводы были вполне справедливы, хотя исторический контекст мог быть истолкован ошибочно; другие доводы составители досье исказили намеренно, желая заставить короля поверить в то, во что они хотели, чтобы он поверил.) Ранее с подобными смелыми заявлениями выступал лишь Генрих II в конце 1169 года в разгар ссоры с архиепископом Томасом Бекетом, однако после убийства Бекета и разразившегося в этой связи скандала королю пришлось покаяться.

Досье понравилось Генриху сразу же, и он оставил одобрительные примечания в сорока шести местах, комментируя текст следующими латинскими выражениями: «из какого источника?» (лат. ubi hic?), «касательно противозаконных браков» (лат. de illicitis matrimoniis) и «обрати внимание» (лат. bene nota). Он пришел в неистовство, увидев доказательства своей правоты: в свое время он не зря требовал, чтобы Уолси не мешкая вынес на рассмотрение его дело об аннулировании брака и добился его рассмотрения в Англии³⁴.

К этому времени сессия парламента, созванного Генрихом по делу об импичменте Уолси, уже завершилась. Единственное, что оставалось сделать законодателям по поручению короля,– рассмотреть беспрецедентный законопроект, освобождавший короля от обязанности выплачивать ранее взятые займы. Когда закон был принят, некоторые члены палаты общин, воспользовавшись моментом, потребовали провести реформу церкви. Были одобрены законопроекты о снижении платы за утверждение завещаний и проведение поминальных служб; а также устанавливались наказания для представителей духовенства, пренебрегающих своими обязанностями. Отныне закон предписывал церковникам проживать в своем приходе и предусматривал большие штрафы за деятельность, не относящуюся к духовной сфере³⁵.

После этого Генрих в ожидании вестей из Европы объявил перерыв в работе парламента до 1 октября 1530 года. В этот период он потребовал, чтобы его новый лорд-канцлер Томас Мор вновь занялся «важным делом». Мор осознавал шаткость своего положения и понимал, что за благосклонность короля приходится платить, поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. По приказу короля он отправился в Дарем-хаус, однако, ознакомившись с некоторыми материалами Фокса, понял, что его собственное мнение осталось прежним. Впоследствии он вспоминал, как Генрих, услышав эту неприятную новость, ответил, что «он никогда не желал никому доставлять беспокойство проблемами, которые тревожат лишь его собственную совесть» и что в деле о разводе он будет прибегать к услугам лишь тех советников, «чья совесть не омрачена сомнениями и кто искренне убежден в правоте Его Величества». В ответ на это Мор обещал Генриху верно и преданно служить ему «в других делах». Это была своего рода сделка с дьяволом: Мор знал, что снисходительность короля не безгранична, однако в данный момент он был признателен Генриху и за это³⁶.

Томас Мор, прославленный автор знаменитой «Утопии», произведения, в котором он рисует картину будущего Нового мира, где правители являются философами, а философы – правителями, терпеливо выжидал, когда наступит его час. Однако другие защитники Екатерины не молчали. Среди них особенно выделялись Джон Фишер, запомнившийся всем своим красноречивым выступлением на суде в Блэкфрайерс, и Томас Абель, один из духовников Екатерины. Джон Фишер призвал папу Климента объявить принятые недавно законы о церковной реформе «не имеющими законной силы» на том основании, что у парламента не было достаточных полномочий. Кроме того, он написал книгу в защиту Екатерины «О бракоразводных процессах» (De Causa Matrimonii), которую Шапюи тайно переправил в Испанию, где она и была опубликована. По мнению Болейнов, и Мор, и Фишер были людьми с испорченной репутацией, которых они намеревались исключить из числа советников Генриха и, по возможности, не допускать на заседание парламента, когда он соберется вновь. Когда Фишер и несколько слуг чуть не умерли по вине повара, который шутки ради или по ошибке, а может быть, и намеренно положил в пищу слабительное, все заподозрили в этом Анну и ее отца. Екатерина была настолько популярна в Лондоне, что многие горожане были готовы легко поверить в то, что Болейны способны на многое, в том числе и отравить епископа³⁷.

К весне 1530 года Генрих и Анна полностью помирились и повсюду разъезжали вместе верхом. Они часто катались на одной лошади, Генрих – впереди, Анна – сзади, опробуя одно из новых подаренных ей дорогих седел, чем приводили в изумление деревенских зевак. Как Анна и мечтала, она выезжала без сопровождения фрейлин и придворных дам, а значит, влюбленные могли проводить время наедине³⁸. По случайному стечению обстоятельств, несчастливому для них, примерно в это же время в синагоге состоялось бракосочетание иудея и вдовы его покойного брата³⁹. Вскоре Генриху придется назначить проктора, или защитника, который будет представлять его интересы в папской консистории [80] , дабы избежать решения, которое было бы по умолчанию вынесено в пользу Екатерины вследствие неявки ответчика⁴⁰. Еще одна проблема, которую им предстояло преодолеть, состояла в нежелании Екатерины покидать королевские резиденции. Пока Томас Болейн находился за границей, Екатерина заняла лучшие покои, вынуждая Анну отвоевывать себе место во дворце⁴¹. При всей несомненной преданности Генриха Анне борьба за то, чтобы полностью вытеснить Екатерину из его жизни, только начиналась.

80

 Консистория – тайный совет кардиналов, созываемый папой римским.

17. Долгожданный прорыв?

В 1527 или 1528 году Анна и ее брат начали покупать книги, которые публиковались тремя передовыми издателями. В 1525 году, а затем еще раз, в 1526-м, Сорбонна и парижский парламент запретили переводить на французский язык тексты Священного Писания или отдельные его части, а также некоторые евангелические сочинения. Несмотря на этот запрет, Жак Лефевр д’Этапль и его друзья, чьи импровизированные семинары при французском дворе Анна хорошо помнила, нашли способ популяризировать свои реформаторские идеи, издавая тоненькие брошюры, написанные на обиходном французском. Как только эти книжечки появились в продаже, Анна с братом принялись с жадностью их читать¹.

Среди 910 книг, внесенных в опись Верхней библиотеки в Уайтхолле, составленную после смерти Генриха, нашлось как минимум пятнадцать, написанных Лефевром и его последователями, которые Симон дю Буа напечатал в Париже, а позднее в Алансоне: там религиозная группа Гийома Брисонне, известная как круг Мо, могла действовать свободно под защитой Маргариты Ангулемской. Еще три книги, изданные дю Буа, сейчас утеряны, однако когда-то хранились в той же библиотеке, поскольку их названия указаны в описи. Все эти книги являются большой редкостью. Чудом уцелели по меньшей мере четыре экземпляра, принадлежавшие Анне и Джорджу. Известно, что кроме них никто – ни английские придворные того времени, ни сам Генрих – подобных книг не покупал².