Охота на "тринадцатого"

– Вы как хотите, ребята, но я выступать не готов, - глухо сказал генерал.
– Не могу. Извините.

– Так сыны Даждь-бога убиты?
– недоуменно спросил полковник-делегат.
– А с кем тогда договариваться? Кто у вас сейчас командует вообще?

– Не дождетесь!
– вдруг громко сказал лейтенант Гром, рубанул воздух ладонью и решительно шагнул в сферу трансляции.

– Мы дети Даждь-бога, и правила наши просты!..
– загремел над площадью его яростный, многократно усиленный голос.

Генерал Кожевников качнулся на непривычных протезах, поморщился от боли и положил руку на твердое плечо лучшего выпускающего "Локи", пацифиста, интернационалиста и стихийного философа-рутеника месье Берга.

– Не плачь, старина, - пробормотал он.
– Жизнь - она... идет. Мы живы - нам и тянуть эту ношу, так получается. Ты да я, да Клаудия, да Андрей поправится, да еще вот этот художественно одаренный мальчик... и вообще нам везет на талантливых лейтенантов, месье Берг. Справимся.

– ... И мы - не погибли! "Тринадцатый" жив!
– грянуло над площадью и всей обитаемой вселенной...

– Ты откуда все это взял?
– удивленно спросил его генерал.

– Из философии рутеников, - пожал плечами лейтенант.
– Из концепции Даждь. Но вообще это просто логичное продолжение начинаний нашего императора, очевидные решения.

– Очевидные, говоришь?
– усмехнулся генерал.
– Кому как. Лично мне император сказал, что взял идеологию из старых песен. Вроде как они - отражение чаяний народа. Я посмотрел из любопытства, и знаешь, что скажу... не столь важно, о чем там поется. Гораздо важнее - о чем НЕ поется. О деньгах там ни слова, вообще о богатстве. И о карьере. И о превосходстве над ближними. И о многом другом, к чему мы прежде так стремились...

– Я тоже посмотрел, - кивнул лейтенант.
– Все посмотрели. Из любопытства. О чем поется - тоже важно. Как там... "просто надо быть правдивым, благородным, справедливым, умным, честным, сильным, добрым - только и всего". Вот это можно прямо считать одним из постулатов Даждь. Даждь - это в принципе очень просто...

– Просто?!
– возмутился генерал.
– Простые решения - самые сложные в реализации! Ты представляешь, как это сделать? Я - нет!

– Никто не представляет, - подал голос месье Берг.
– Но нам везет на лейтенантов. И "тринадцатый" с нами. Справимся.

Кто-то скажет - так не воюют. Кто-то скажет - так не пишут. Это правда, но... для сказок. А все, кто бывал на войне, подтвердят - там убивают. Летно-подъемный состав выбивают в среднем за три месяца боев, таков непреложный закон, не обойти его, не обмануть.

Я сам был там и еле уцелел, я знаю.

Мои герои замахнулись на устои общества, были готовы заплатить за это - и заплатили самой надежной из валют. Жизнь бесценна, перекроет любые кредиты.

И вообще - кто из начавших революцию смог увидеть ее результаты?

Только я, но я живу вечно.

Да, так не пишут, но я следую правде и не отступлюсь.

Сыны Даждь-бога погибли, но успели сделать то, о чем в двадцатом веке мечтали мы. Почему не удалось нам? В двадцатом веке не было сынов Даждь-бога. И не было "тринадцатого". Откуда им взяться в обществе прямоходящих хищных?

Я сам из тех времен, я подтверждаю.

Я тот, кто молчит...

Жизнь продолжается

Луна-1, европейский сектор

– Мой адмирал! Не вернете Клондайк в лоно Европы - откажусь от бремени кайзера!

– заявил Ежи Радзивилл и непреклонно уставился на Штерна.

– О, уже монаршие нотки в голосе прорезались!
– проворчал адмирал, примеряя рубашку.
– Значит, в очередной раз откажешься... Зачем тебе война за Клондайк?

– Адмирал! Там наш основной завод расходников! Мы на чем летать будем?!

– Сыны Даждь-бога...
– адмирал придирчиво осмотрел себя в зеркало, поморщился и снял рубашку, - так вот, сыны Даждь-бога обещали, что... не станут препятствовать нам получать с Клондайка продукцию... у них нет намерений вмешиваться в ценовую политику наших предприятий...

– Там - ремонтные доки! Военные ремонтные доки!

– ... и они не полезут в работу ремонтных доков. Наши учебные заведения их также не интересуют, как и наши пансионники, наша администрация и наша полиция... Что тебе еще надо, Ежи?

– Откуда у вас такие невероятные сведения?
– угрюмо осведомился Радзивилл.

– От разведки. От моей личной разведки.

– Вашей личной разведкой вообще-то я и руковожу. Но ко мне эти сведения не поступали.

– От моей личной, Ежи, личной разведки!

– Лючия?

– Лючия, - подтвердил адмирал и раздраженно отшвырнул рубашку.
– Ежи! Какой дебил мне это подсунул? Какой дебил это вообще придумал?!

– Это одежда бисекс, - еле заметно улыбнулся бывший адъютант.
– Если вы не заметили, адмирал - мы теперь на Луне-1. Здесь все так одеваются. Здесь и на Земле. Мода, сэр.

– Зачем?
– с тихим недоумением спросил Штерн.
– Вот это... зачем?

– Одежду бисекс носят люди бисекс, адмирал. На Луне-1 и Земле их абсолютное большинство, остальные подстраиваются под моду. Ваши имиджмейкеры разумно решили, что придерживаться общепринятого стиля - правильный вариант.

– Разумно? Они бы мне еще лифчик подложили!
– буркнул адмирал и полез в гардероб.
– Ежи, ты еще чего-то хотел?

– Адмирал!
– возмутился Радзивилл.
– Но Лючия Овехуна...

– Да, я понимаю, что Лючия представляет у нас интересы сынов Даждь-бога, - спокойно сказал адмирал и удовлетворенно улыбнулся, наконец обнаружив подходящую по стилю рубашку.
– Она сама из них.

Штерн оглядел себя в зеркало, расстегнул верхние фиксаторы, расправил на плечах ворот и повернулся. Радзивилл удивленно моргнул: перед ним стоял одетый в спортивном стиле, спокойный, уверенный в себе мужчина с легкой сединой в волосах, вовсе не тот сумасшедший шустрый старикан с крупнокалиберным пистолетом в руке, каким он привык видеть своего начальника и кумира.

– Я понимаю, что Лючия - русская разведчица, - усмехнулся адмирал.
– И всегда понимал. А понимаешь ли ты, что она - моя жена? Она - Лючия Штерн, понимаешь?

– Да, но...

– Все же не понимаешь. Присядь. Вино?

– Сэр, я понимаю, что вон та молоденькая девушка - ваша жена, - осторожно сказал Радзивилл.
– Я не понимаю, что в ее юном теле такого ценного, чтоб терпеть шпионку в своем личном пространстве, но... мне и не надо понимать. Она ваша жена, вам и терпеть - вам и контрразведке. Чего я не понимаю действительно, хотя должен - как сказанное вами может быть правдой.