Охота на вампиров

Друг Ала Леон — мэр областного города. У него, соответственно, тоже есть кабинет. Но он может «отдыхать» со своим присутствием по сравнению с тем помещением, куда Ал вошел. Настоящий Голливуд, наконец-то никакой старины! Как раньше говорилось, стекло и бетон, то тут — полировка и блеск.

Аж в глазах рябило. Но ладно, о меблировке потом, главным здесь был Артемьев.

— Чем обязан?

— Вам звонили.

— Конкретно, кто?

— Кто-нибудь из братьев Васильевых.

— А именно?

— Думаю, старший. Иван.

— Здравствуйте, — быстрый взгляд на визитку, — Алексей Юрьевич.

— Здравствуйте, Александр Александрович.

— Прошу, присаживайтесь.

С виду неподъемное кресло легко отодвинулось, Ал уселся и с удовольствием стал рассматривать хозяина кабинета. С удовольствием, потому что мужчина напротив производил самое благоприятное впечатление. Этакий Кларк Гейбл времен «Унесенных ветром». Он казался старше Ала лет на пятнадцать, черные короткие волосы тронула седина, такие же черные усы открывали тонкие губы, в которых он зажимал трубку и попыхивал ароматным табаком. Карие глаза смотрели спокойно, почти без интереса и не пытались прожечь насквозь. Он был весь в темных тонах: в темно-сером, в крупную клетку пиджаке и черной, под горло, водолазке. Короче — мечта всех вдов и сирот.

— Какими ветрами в нашу даль? — вежливо спросил Артемьев.

— В вашем городе более проездом, чем по делам. Путь мой дальше. Решил покататься, друзьям визиты нанести, машинку обкатать. У меня новый внедорожник.

— Неудачное время вы для своего путешествия выбрали.

— Самое то. Как раз по моему джипу.

— А к нам надолго?

— Не знаю. Я не спешу, а мне ваш город понравился. Не ожидал в Сибири такой европейской цивилизации. Особенно по части развлечений.

Артемьев пыхнул дымком, но на последние слова не прореагировал.

— А у вас как с этим делом?

— Все в порядке. А разве Ваня Васильев вам не хвастался? У него, не глядя ни на что, патриотизма с избытком.

— Откровенно говоря, я о вашем городе слышал. Чай, не деревня. И о людях ваших тоже. Знатные у вас люди.

Ну вот, кажется за вежливыми разговорами начинаем приближаться к сути.

— Интересно, о ком же вы слышали?

Он вновь пыхнул и неторопливо сказал:

— Не только слышал, но лично бывал знаком. Вот вы, я вижу, молоды, и наверняка не знаете, что обитал в вашем городе очень известный человек Виктор Всеволодович Ермитин. А?

Опаньки! Приехали! Ну что» Александр Александрович, то есть Артем, попоем под мою музыку?

— Ерема, что ли?

Вот и огонек в глазах зажегся! Ща мы из искры раздуем пламя.

— Да, Ерема… — он с живым интересом посмотрел на Ала.

— Это мой дядя.

— Дядя?! Простите, Алексей Юрьевич, вы его племянник?

— Если можно, то с большой буквы — Племянник, или Племяш. А еще — А гей.

Александр Александрович схватил визитку и на этот раз прочел внимательно ее.

— Так ты Ал, что ли?!

— Прошу любить и жаловать.

— Ну!..

Благородный герой «Унесенных ветром» выдал такую матерную тираду, что ураган за окнами споткнулся и замер.

— Что ж ты сразу не сказал?! Элла! — заорал он. Тяжелая дверь распахнулась, и на пороге возникла секретарша. — Чаю! И все, что к чаю. Такой гость пожаловал!!!

— Помилуйте, Александр Александрович!..

— Зови меня Шура, Ал. Я о тебе кое-что слышал.

…Тут такое дело. Если с кем Ал не был знаком, или кто о нем краем уха слыхал, вроде господина Артемьева, надо вкратце пояснить, чтоб было понятно, чему тот обрадовался.

Когда Алу было лет пятнадцать, а Малыш крутился у ног крохотным волчонком, с ним произошла беда. Он стал жертвой научного эксперимента и у него случилась амнезия — частичная потеря памяти. За ним начали охотиться некие структуры, дабы продолжить творческие изыскания. Его славный дед, почтенный лесник Матвей Родионович, решил отрока от ученых дядечек схоронить и попросил своего старинного приятеля до времени парнишку приютить. Решение по-своему гениальное поскольку приятель, вышеупомянутый Виктор Всеволодович Ермитин, был не кем-нибудь, а вором в законе по кличке «Ерема». Так что Ал свое отрочество и юность провел в довольно странном окружении. А когда сознательность к нему маленько вернулась, и он вспомнил, куда его дед, тоже в далеком прошлом бандит, припрятал награбленные бриллианты, Ерема задумал сокровищами овладеть, а парнишку извести. Но случилось непредвиденное — как раз Малыш и спас Ала, а уважаемого Виктора Всеволодовича загрыз к чертям собачьим.

Но Артему об этом не было известно. Свидетелями сего прискорбного факта оказались только двое: Ал и его будущая супруга Ольга…

— Да-а, — сказал Артем, завершая свои воспоминания, — суров был твой дядя. Суров, но справедлив. И куда он сгинул, так и неизвестно?

Они сидели и мирно попивали какой-то коньяк. Точнее попивал его Александр Александрович, а Ал лишь причмокивал, мотивируя, что за рулем и еще сквозь бурю к приятелю добираться, у которого остановился.

— Увы, нет, — покачал Ал головой, выражая этим жестом мировую скорбь. — Он ведь болел. Свирепый диабет расшатал его зубы и почти лишил зрения. Ходил, опираясь на трость, но ясности ума Виктор Всеволодович не терял никогда.

— Это я помню. Я ведь ездил к нему на третейский суд. Дела давно минувших дней… Тебя, Ал, тогда не было, ты по делам мотался. Хотя о тебе говорили. А вот Ванька с Васькой присутствовали. Я на тех разборках с братьями Васильевыми и столкнулся.

Ал вдруг усмехнулся:

— А помнишь шрам у младшего?

— А как же! Вся рожа перекошена.

— Моя работа.

Артем аж крякнул:

— Эк, как ты его! За что?

— В порядок приводили. В одну, так сказать, систему. У Еремы была идея.

— Очень даже мудро, — согласился Артем. — Мы тоже сейчас стараемся избегать всяких разборок. Собачиться — только бабки терять.

Александр Александрович вновь набил трубку табаком, зажег длинную спичку, с наслаждением раскурил.

— Хороший у тебя табак, Шура. Ароматный.

— Ага. Ты не куришь?

— Нет. Но меня дым не раздражает.

— Он никого не раздражает. Моя вот тоже не курит, а иной раз просит меня подымить. Нравится ей. А ко мне что заглянул? Из вежливости?

— И из вежливости, и из любопытства.

— Ну-ну, интересно…

— Я тут давеча в казино побывал.

Артемьев перестал улыбаться.

— В каком казино?

— В твоем, на Первомайской.

— На Челюскинцев, — поправил он Ала. — На Первомайскую оно торцом выходит. Проигрался, что ли?

— Зачем? Наоборот, на тысчонку тебя разорил. Я ж, чтоб время провести, зашел. Любопытство мое в другом состоит, — сказал Ал, не меняя улыбки. — Увидел я там некоего джентльмена. И что странно, заведение твое, а крупье мне сказала, что хозяин он. Партнер твой? Колоритная личность. Как из оперы «Пиковая дама».