Охотник и его горгулья

–  А ты совсем не такой, каким я себе представляла, - просто сказала она, и только тогда сделала шаг в сторону, пропуская нас. Интересно, кого она ожидала увидеть?

В доме царил кавардак. На полу валялись книги по различным областям магии и механики. Нагромождения немытой посуды на обеденном столе венчали дофра и листки, испестренные нотными узорами. На высоченном потолке заросший паутиной светильник держался всего на одной тонюсенькой цепочке. Обрывки двух других сиротливо висели рядом, красуясь пыльной бахромой свалявшейся паутины с вкраплениями трупиков мух. Бахрома меланхолично покачивалась от гулявшего по комнате сквозняка. На диване преспокойно сушились грязные резиновые сапоги. На широкой лестнице, ведущей на второй этаж, кляксой лунного света белела ночная рубашка…

Я сразу пожалел, что у меня в данный момент никто из родственников не умирает и не женится, и я не за десяток дней пути от этого места. Даже Нюка опешила. Неприязненно озираясь, она жалась к моим ногам.

–  Что же мне с вами делать?
– недоумевала тем временем хозяйка.
– Давайте я вам почитать что-нибудь дам…

–  Нет, спасибо, у нас с собой, - поблагодарила ее Нюка.

–  Как хотите. Устраивайтесь, где понравится. А я пока приберусь за этой неряхой.

–  Ньего не говорил, что она с кем-то живет, - прошептала Нюка, поглядывая, как Сарендина наводит порядок.

Повинуясь тихим приказом чародейки, по полу поползли мокрые тряпки. Книги, взмахивая страницами, слетались под лестницу, укладываясь в стопки. Тарелки… О, хозяйка убрала дофру и ноты, и взмахнула рукой, отчего на столе все вспыхнуло. Пламя взметнулось почти до некрашеного потолка и тут же опало. Зато посуда стала чистой, если не считать тонкого налета пепла. Но его сдул влетевший в распахнутое окно ветерок.

–  Ловко она, - отметила Нюка.
– Тебе бы так тоже научиться не мешает.

Я промолчал.

За каких- то полчаса деревянный дом сверкал чистотой и уютом, а преобразившаяся хозяйка накрывала на стол.

Была Сарендина не худой, и не толстой. Простенькое коричневое платье шло к ее карим умным глазам. Обилие бус на шее и в наскоро сооруженной прическе придавало вид скорее уютный, чем забавный. В сероватом свете ненастного дня, волосы изобретательницы показались мне грязно-русыми с вкраплением седины. "Симпатичная, хоть и чудачка", - подытожил я осмотр.

–  Теперь я готова с вами говорить, - сказала она, разлив по чашкам густую ароматную жидкость медово-желтого цвета и отрезав по большому куску яблочного пирога.

–  Тебя беспокоит некое существо, - осторожно начал я.

–  О да, эта брюзжалка делает жизнь невыносимой. Поучает и поучает! Порой я готова ее поколотить. Но приходится терпеть. Как-никак сестра.

–  Сестра?
– не понял я.

–  Да. Во всяком случае, по матери, - уточнила она.
– К вечеру заявится с грудой покупок, транжира.

Мы с Нюкой переглянулись. Ньего не похож на человека, склонного только к розыгрышам. Что-то тут не так.

–  А как зовут твою сестру?
– спросила моя напарница.

–  С утра была Маринарой. Я все время путаю ее имя, называя Марианной. Она сердится, но терпит.

–  Давно вы вместе живете?
– продолжала расспросы озадаченная Нюка.

–  Всю жизнь, - полушепотом, словно делая шокирующее признание, ответила Сарендина.
– Разве можно от этой лентяйки избавиться? Пропадет ведь. В мужчинах совсем не разбирается. Приводит кого не попадя. Потом жалуется, что у нее украшения пропадают! Но бог ей судья. Одно радует, она зимой за домом приглядывает, когда я в город уезжаю.

–  Почтенная, - решил я прояснить ситуацию.
– Вы связывались ночью с Главным Охотником Манеиса?

–  Может быть, - пожала она плечами.
– Не очень хорошо помню. Может быть та, другая.

–  Кто другая? Сестра?
– уточнил я.

–  Нет, другая.

–  А поподробней, почтенная?
– я подался вперед, едва не опрокинув на себя чашку. Вот где интересное начинается. Давай, откровенничай, голубушка, у нас времени мало.

–  У нее зеленые глаза и никакого жизненного опыта, - просто ответила хозяйка, отрезая себе еще пирога.

–  Кто она?

–  Лентяйка, дуреха, любительница глупых развлечений!
– разошлась наша собеседница.
– Я поражаюсь, насколько бездарно она тратит свою жизнь! Бог дал ей такую силу, а она… - хозяйка вздохнула.
– У вас еще будет время с ней познакомиться. Чувствую - на этот раз я ненадолго тут. Но пока она далеко. И порой хочется, чтобы она там осталась навсегда.

–  Кто она, скажи мне, Сарендина? Иначе мы не сможем тебе помочь.

Меня начинала злить ее манера не отвечать на вопросы, подкидывать туманные наводящие фразы. Да, я прямолинеен, точно шпиль на ратуше, и люблю во всем ясность, с этим нашей нанимательнице придется смириться.

–  Как вы мне поможете?
– продолжала выяснять странная особа.
– Это она верит, что такое возможно.

–  А ты?
– не выдержала Нюка.

–  Не знаю. Хочу верить. Я еще плохо здесь ориентируюсь, - она зябко обхватила себя за плечи и уставилась на нас взглядом замерзшего брошенного щенка.
– Вот она переедет в город на зиму, тогда видно будет.

Пьяная она, что ли? Не похоже. Зрачки в норме, общий магический уровень не повышен. Больна? Не чувствую хвори.

–  Я здесь, чтобы тебе помочь!
– ласково, точно малому ребенку, сообщил я, отодвигая в сторону кувшин, чтобы ничто не отвлекало ее от общения со мной.

–  Помочь? Да, ты ведь чародей, - вспомнила женщина.
– А вдруг ты действительно мне поможешь избавиться от нее навсегда?
– она с надеждой вцепилась в мою руку.

–  Расскажи с самого начала, как все началось? Как она вошла в твою жизнь?
– попросил я, осторожно высвобождаясь из ее неслабой хватки.

Сарендина грустно улыбнулась, отчего на ее щеках появились милые ямочки.

–  Хорошо. Постарайтесь поверить. Если что-то не понятно будет из моих слов, сразу уточняйте.

Мы согласно закивали. И она, спрятав руки в широкие рукава платья, начала рассказ.

Меня звали Катерина Цветкова, мне было тридцать лет. Я работала инженером-конструктором на авиазаводе. Было это не здесь, а в другом мире.

–  Прости, кем ты была?
– прервала ее Нюка.

–  Конструктором. Я разрабатывала летающие экипажи в своем мире, - ответила Сарендина и продолжала.

–  К тому моменту я жила с мужем в маленькой квартирке на окраине города. Не хочу жаловаться, но я не была счастлива. Детей у меня не было, друзей тоже. Если муж был трезв, он часто на меня бранился. А если пьян - мог и побить.