Охотники на волков

Два-три быстрых удара топором – и волчица упала замертво. Со сноровкой, присущей только индейцам, Мукоки достал нож, крепко ухватил голову волчицы пониже ушей, сделал четыре молниеносных надреза и рывком сорвал с нее скальп.

Род, не успев обдумать свои слова, выпалил:

– Вот так ты снимал скальпы и с людей?

Мукоки поднял взгляд, раскрыл рот и издал звук, почти напоминающий обычный человеческий смех. Обычно, когда старый индеец смеялся, он издавал такие странные булькающие звуки, какие Род и Ваби не смогли бы воспроизвести, даже если бы попытались.

– Никогда не снимать скальпы с бледнолицых, – отвечал он. – Мой отец снимать скальпы, когда молодой. Большой мастер!

Даже когда они вернулись в лагерь, Мукоки все еще посмеивался себе под нос.

На завтрак ушло не более десяти минут. Начинался снегопад. Если не мешкать с выходом, то к полудню их следы, несомненно, полностью заметет, а в земле, где полно вунгов, лучшего нельзя и представить. Однако Ваби очень хотелось вернуться за волками, убитыми на озере. Охотники не опасались потерять друг друга и потому решили так: Род и Мукоки отправятся вверх по замерзшей реке, а Ваби пойдет к озеру и нагонит их до наступления темноты.

Вооружившись винтовкой, револьвером, ножом и топориком с острым лезвием, молодой индеец, не теряя времени, покинул лагерь. Четверть часа спустя Ваби осторожно вышел на берег озера – на то самое место, где произошел неравный бой между старым лосем и волками. Одного взгляда хватило, чтобы понять исход этой битвы. В нескольких десятках ярдов Ваби увидел огромный обглоданный скелет и череп, увенчанный гигантскими рогами. Эх, видел бы это Род! Итак, героический лось проиграл. Однако его голова – самая большая, какую видел Ваби, – лежала в снегу. «За эту голову могли бы дать долларов сто, а может, и больше», – подумал он, подходя поближе и оглядывая место побоища. Да, бой был страшный: пара обглоданных волчьих скелетов валялась здесь же, один вперемешку с костями лося, другой футах в пятидесяти. Головы волков были нетронуты зубами сородичей, и Ваби, сняв с них скальпы, поспешил дальше.

На полпути через озеро, в том месте, где Ваби дважды стрелял, он нашел останки еще двух волков, а на опушке ельника – еще одного. Должно быть, этот зверь был ранен и его сородичи расправились с ним позднее. Ваби углубился в лес, отыскал полянку, где стрелял еще раньше, и нашел там пару волчьих скелетов. Когда он закончил поиски, у него было семь скальпов.

Возле останков лося Ваби снова задержался. Он знал, что индейцы часто замораживают головы лосей и карибу, а голова с великолепными рогами была заманчивым призом… Но они вернутся месяцы спустя – как же ее сохранить? Если повесить на дерево, то ее стащит первый же проходящий мимо индеец либо испортит оттепель. Внезапно ему в голову пришла идея. Почему бы не устроить то, что белые называют «индейским ледником»! Ваби, полный энтузиазма, тут же приступил к воплощению своего замысла. Непростой задачей было оттащить гигантскую голову к роще лиственниц. По пути Ваби внимательно осмотрел ее. Голова была изрядно обглодана волками, но в фактории местные искусники-индейцы исправляли и не такие повреждения. Выбрав раскидистое дерево, под сень которого почти не попадали солнечные лучи, юный индеец вытащил топорик и принялся за работу. Через полтора часа упорного труда он выкопал в мерзлой земле обширную яму глубиной три фута. Затем заполнил ее слоем снега, плотно утрамбовывая его прикладом револьвера. Уложив туда голову, Ваби засыпал ее снегом, а сверху землей и тщательно утоптал ногами. Закончив, он насыпал над тайным хранилищем сугроб, вырубил топором метки на двух соседних деревьях и отправился догонять друзей.

«По тридцать долларов каждому, – прикидывал он на ходу, держа путь к Омбабике. – Земля не оттает до июня… Лосиная голова и восемь скальпов по пятнадцать долларов каждый – неплохо для одного дня работы, старина Род!»

Поход за скальпами занял около трех часов. Все это время валил снег, и, вернувшись к старому лагерю, Ваби обнаружил, что следы Рода и Мукоки почти занесены. Стало быть, они ушли по реке уже давно. Ваби наклонил голову, защищая лицо от метели, и бросился в погоню. Все терялось в десятке ярдов перед ним – так силен был снегопад. То один, то другой берег реки полностью пропадал из виду в снежной круговерти. «Превосходная погода, – думал Ваби. – Наилучшая, чтобы скрыться от вунгов!» К ночи они уже уйдут за много миль вверх по реке. Не останется никаких следов, указывающих, в какой стороне исчезли охотники. Около двух часов Ваби шел по следу, который становился все более отчетливым. Похоже, он быстро нагонял товарищей! Но уже сейчас снег настолько сгладил следы, что случайный человек мог бы принять их за след лося или карибу.

К концу третьего часа, прикинув, что прошел уже миль десять, Ваби остановился, чтобы отдохнуть и подкрепиться: запас снеди он прихватил утром в лагере. Индейца поражала выносливость Рода. По его прикидкам, Род и Мукоки сейчас находились не более чем в трех-четырех милях от него, если тоже не устроились пообедать, что он находил весьма вероятным.

Вокруг застыла мертвая тишина. Даже щебет пуночек не тревожил молчание леса. Ваби долго сидел на поваленном дереве абсолютно неподвижно, вслушиваясь в белое безмолвие. Этот снежный день зачаровывал его. Холодный покров зимы величественно и неотвратимо накрывал весь мир до самого Гудзонова залива, и ни один зверь не смел выбраться из норы и нарушить его нетронутую белизну.

Внезапно раздался звук, который вырвал Ваби из оцепенения и заставил вскрикнуть. Это был четкий, раскатистый выстрел из винтовки! А затем еще один и еще – Ваби насчитал пять.

Что все это значило? Юный охотник вскочил на ноги, его сердце бешено колотилось, каждый нерв был напряжен. Он мог поклясться, что узнал звук винтовки Мукоки. Но старый индеец не должен был стрелять дичь, об этом они договорились заранее. Неужели на них напали?!

И в следующий миг Ваби быстро, словно олень, уже несся по следу.

Глава VI Загадочные выстрелы в глуши

Торопясь к месту стрельбы, Ваби отбросил привычную осторожность. Все в нем трепетало от мысли, что еще несколько минут – и помогать друзьям будет поздно. Даже сейчас, пожалуй, он уже опоздал: на эту мысль наводила полная тишина, последовавшая за пятью выстрелами. С огромным волнением он прислушивался на бегу, пытаясь уловить хоть какие-то звуки битвы: выстрелы из револьвера Мукоки, ликующие крики победителей… Но если его друзья угодили в засаду, то все уже кончено. Ваби до боли в глазах вглядывался в белое марево снегопада, и тишина убеждала его, что надежда тщетна. Наконец его палец задрожал над спусковым крючком, а с губ сорвался тихий стон.

Впереди речушка становилась все уже, пока не исчезала среди раскидистых кедров. Темная стена леса придавала теснине мрачный, зловещий вид. Вокруг уже начинали сгущаться серые сумерки: дни в ноябре были совсем коротки. Перед тем как нырнуть под угрюмую сень кедров, Ваби на миг остановился и прислушался. Он не слышал ничего, кроме биения собственного сердца, что молотом стучало в его груди. Тишина казалась ему гнетущей. Чем дольше Ваби вслушивался в нее, тем меньше ему хотелось идти вперед. То был не страх, но иррациональное чувство: там, в снежном мраке, кто-то есть…

Повинуясь почти звериному инстинкту, Ваби бросился плашмя на землю. Он не видел и не слышал впереди никакой опасности, но продолжал вжиматься в снег, словно волк в засаде. Он поднял ружье и приготовился стрелять в то, что медленно, крадучись двигалось к нему из этого лесного мрака. В том, что нечто, а точнее, некто приближается, у юного индейца не было ни малейших сомнений. Он был неподвижен, лишь глаза блестели от возбуждения. Минута проходила за минутой, но по-прежнему не было слышно ни звука. Затем откуда-то из кедрового леса донеслось внезапное испуганное щебетание кукши. Это было предупреждение, знак быть наготове. Кто-то мог бы подумать, что птицу спугнула лиса или она вспорхнула, когда мимо прошел карибу или лось. Но для Ваби эти нежные, тревожные звуки совершенно определенно означали, что приближается человек.

В тот же миг он сорвался с места и метнулся в укрытие под сень прибрежных кедров. Некоторое время Ваби крался среди стволов, держась берега речушки; затем вновь остановился, затаившись за вывороченными корнями упавшего дерева, вглядываясь в темное пространство между кедрами. Кто бы там ни двигался, он должен был пройти в нескольких шагах от него. Вдруг застрекотала рыжая белка – намного ближе, чем до того раздался голос кукши. Ваби застыл: ему послышался тихий глухой стук, будто кто-то случайно задел прикладом сухой ствол. Затем в снежном сумраке юному индейцу привиделась неясная тень. Она возникла в метели и снова исчезла, а затем появилась снова – намного отчетливее, чем раньше. Никаких сомнений не было: некто, вспугнув кукшу, медленно и беззвучно приближался.