Око за око

Она взяла ведро с отходами и, проходя мимо загона со свиньями, скинула кожуру в большое деревянное корыто. Оставшееся яблоко женщина протерла серым от работы фартуком, и откусив большой кусок, пошла в сторону дома. Плохо себя почувствовала, но, списав на ударившее в голову вино, шагала дальше, огибая невысокий курятник и кусая сочную мякоть. Женщина оперлась на стену. У нее закружилась голова, но в этот раз она обвинила во всем крутую лестницу. Кухарка закрыла за собой дверь, снимая плащ. Она почувствовала неприятное жжение в груди. Расстегнула платье, пытаясь глубоко вздохнуть, но воздуха предательски не хватало. В глазах стало темнеть, и повариха грузно упала на кровать, захлебываясь пенившейся слюной. После недолгих конвульсий она вытянулась во весь рост, а отравленное яблоко, выпав из разжатой руки, укатилось под дощатую кровать.

В господской спальне напротив было тихо. Санса хрустела орехами, расхаживая по комнате. Бастард неохотно делился с ней идеями о встрече с Петиром Бейлишем, и леди Старк вносила свои коррективы – противника она знала лучше. В отличие от брата, Рамси к ней прислушивался, пытаясь просчитать всю многовариантность возможных событий, и это приятно льстило девушке.

Спокойная беседа велась дальше, и если бы сейчас подле лорда и леди Болтон оказался Подрик Пейн, пожав плечами, он бы снова подтвердил свои слова, сказанные лорду Старку.

Они как... муж и жена.

====== Птичка в клетке ======

К востоку от Хорнвуда, откуда брал начало один из притоков Сломанной Ветви, пряталась небольшая деревушка. Расположившись среди холмов, населенная пастухами да рыбаками она поднималась со дна оврага, расползаясь в стороны покосившимися деревянными домиками. Расцветая в летнее время, зимой Овражья деревня цепенела и, белея запорошенными крышами, казалась пустынной и заброшенной.

На уснувшие строения падал снег, серебря темное от влаги дерево досок. Ложился снег тихо, укладываясь ровным белым слоем. Брошенные на берегу примерзшие лодки белели. Белели улицы, белели спины лошадей, белели и головы редких прохожих, сновавших по проулкам. Белел вдалеке небольшой корабль, темневший мрачным силуэтом над поверхностью воды. Белело все.

Неподалеку от пристани горел неяркий свет одинокого фонаря, освещавшего деревянную табличку. Зазывая случайных гостей, на досках порхала нарисованная ласточка. Из-за прикрытой двери доносились звуки музыки, и довольные возгласы посетителей во всю глотку провозглашали таверну «Ласточкин хвост» новым раем паствы пьющих, и, будучи их пастырем, радостный хмель во всю гулял среди сидевших за столами.

Пьем мы ночью, пьем мы днем.

Радость, горе нипочем…

Протяжно подвывала жалейка скандировавшему голосу неизвестного певца. Его товарищ задорно бил в бубен, пританцовывая на месте, и какофонию звуков подхватывал дуэт скрипки и лютни. Обтянутый козьей кожей барабан содрогался от постукиваний сухих рук, и пьяневшие с каждой кружкой посетители вторили ему редкими хлопками по столу.

Пьем с друзьями, пьем с врагами.

С мудрецами, дураками.

Вместе и по одному –

Ты закончишь, я начну.

Конский топот.

Пятеро всадников ехали в кромешной тьме по главной улице и, прислушиваясь к звукам, доносившимися из кабака, летели мотыльками на светивший им огонь.

Она нервничала. Прошло не так много времени с их последней встречи, но если прощалась Санса с другом, то встретиться должна была с врагом. Внутри все клокотало. Желание мести накатывало волнами. Учащенно пульсировало сердце, и волчица чувствовала непривычную ясность ума – словно хищник на охоте, думалось ей. Нужно было доиграть свою роль до конца, и, заклиная себя, девушка пыталась принять самый простодушный вид.

Спешилась. Глубоко вздохнула и, выдохнув облачко пара, кивнула головой своим провожатым.

Первую пьем за господ,

Защитят нас от невзгод!

Сжатая ржавыми скобами дверь скрипнула, впуская в свою утробу путников, и на них ворохом налетели запахи и звуки.

А вторую за богов,

Дух таверн и хмель голов…

«Ласточки хвост» встретил их просторной залой со вторым светом. Среди выложенных из камня столбов стояли многочисленные столы. От их блестевших жиром столешниц доносился неприятный кислый аромат впитавшихся напитков. Под потолком висели подвешенные на балясинах цепные люстры-канделябры, и в приглушенном свете свечей мерцали лица посетителей. Кто-то из них оживленно разговаривал; кто-то скрывался в тени, желая остаться неузнанным; кто-то подзывал к себе девчушку, разливавшую из кувшина заветный нектар, и после звона монет пьянящий яд вновь разливался по чашам.

В этой праздной суете Санса Старк искала взглядом нужного ей человека, и ей в ответ в самой глубине зала сверкнула брошь птички Пересмешника. К ней обратились знакомые темные глаза, знакомая теплая улыбка, мешавшаяся соль с перцем в волосах. Едва побледнев, рыжеволосая дева направилась к Петиру Бейлишу.

Третью выпьем за меня,

Следом, сразу за тебя.

За красавицу-девицу,

На которой сладко спится.

Едва поджав кончики губ, Санса села на приготовленное ей место. Подозванный человек принес тарелки с едой и прочую утварь. Молча все расставил и также тихо ушел. Мужчина и девушка остались наедине среди толпы неизвестных им людей.

Переглянулись. Молчали.

Излишне теплых приветствий не было. Слишком много недомолвок было между этими двумя, чтобы распыляться на подобные условности, и они еще долгое время так и сидели, изредка поглядывая друг на друга, словно им нечего было сказать. Словно виделись еще вчера или же знали друг-друга бессовестно долго, оттого слова не шли.

Лорд-протектор Долины опустил глаза, украдкой глянув на свою гостью. Какая странная метаморфоза происходила с ней. Некогда он видел ее превращение из угловатой девочки в цветущую девушку, а теперь подле него сидела красивая молодая женщина, сверкая на свету медными намокшими от снега волосами, лежавшими на пышном посеребренном мехе лисицы. На Кейтлин она походила все больше и одновременно все меньше – в отличие от матери на лице ее дочери был заметен отпечаток вкусившего горечь жизни, и это придавало ей определенную пикантность.

Санса заметила, что за ней наблюдают, и застуканный на месте преступления Мизинец отвернулся, так вдруг заинтересовавшись музыкантами. Возле стола и чуть поодаль стоял десяток вооруженных людей, и девушка сама сделала вид, что вслушивается в повторявшийся рефрен кабацкой песенки, ехидно заметив про себя, что со времени их встречи в Кротовом Городке лорд Бейлиш стал более осторожным… С ней.

За отважного бойца,

За дельца и за глупца,

За жену и за любовь,

Выпьем за родную кровь.

– После столь тяжелой битвы за Винтерфелл, – начал мужчина, – не ожидал услышать, что вы отправитесь в Дредфорт.

– Нужно было решить некие дела, да и… – Санса положила руку на стол. От беспокойства девушка нашла единственное лекарство, начав выводить на столешнице круговые узоры. – Не думаю, что кто-то осмелится оспаривать мое право на замок Болтонов, – улыбнулась она.

– Никто не решился бы оспаривать ваше право и на ваш родовой замок. – Дернул за нужную ниточку кукловод.

– Лорды Севера выразили преданность моему брату. Вы сами это видели… Петир.

– Хм, – левый кончик губ взмыл кверху, прячась в растительности на лице, и мужчина ненадолго замолчал.

Мизинец, как обычно, был одет скромно, но с иголочки. Владельца нескольких замков выдавали лишь посеребренные пуговицы, украшенные богатым орнаментом, еле заметная вышивка на плечах черного костюма, да чистота рук.

– Как показывает практика, правление бастардов не бывает долгим.

– Возможно… – поддерживала беседу Санса. – Но если рядом будут преданные люди, оно может затянуться.