Октавия
Шрифт:
Никогда еще он не был таким радостным.
– Славная старушка Памми! Ну разве это не чудесно?
– продолжал он.
– Мне только что звонил Рики, такой любезный, даже поздравил меня по поводу работы, сказал, что поездка на Ближний Восток была на редкость удачной. Послушай, дорогая, я не должен тебя отвлекать. Я знаю, что ты занята. Давай, приезжай на уик-энд. Отпразднуем.
Чувствуя себя в полнейшей депрессии, я положила трубку. Знаю, что должна только радоваться, но в голову лезли мысли только о том, что Ксандр намного опередил меня в жизни, в работе, которая у него пошла успешно, а теперь
Снова зазвонил телефон. Трубку взяла мисс Парксайд.
– Тебя, - недовольно сказала она.
– Покороче!
Это была Лорна. Я не могла не узнать ее задыхающийся журчащий голос школьницы. На этот раз она запиналась от волнения и смущения.
– Октавия, мне надо тебя увидеть.
Я почувствовала, как моя рука, сжимавшая трубку, стала мокрой.
– Где ты находишься?
– спросила я.
– Дома.
Воспоминания нахлынули на меня. Белый дом в глубине вишневых садов, Гарэт, вытрясающий из меня душу, а потом укладывающий в постель, Джереми, пытающийся силой овладеть мной.
– Но завтра я приеду в Лондон, - продолжала она.
– Мы могли бы пообедать вместе, мне надо тебе кое-что рассказать.
– Плохое или хорошее?
– спросила я.
– Я-то лично на седьмом небе, но я не уверена… - она замолчала.
– Скажи сейчас.
– Не могу, у меня такая путаница в голове, - сказала она.
– Пожалуйста, давай завтра встретимся в обед, я за тобой зайду.
– У меня завтра очень трудный день.
– Ну ты же можешь выскочить хотя бы ненадолго. Я зайду за тобой в час. И, пожалуйста, Октавия, не сердись на меня.
Разговор закончился. Замерев на секунду, я еле успела добежать до туалета. Торт от “Фуллерса” не пошел впрок. Я скорчилась, мучаясь от рвоты и рыданий. Итак, все сбылось насчет Гарэта и Лорны. Должно быть, именно это она и собиралась мне сообщить. Я с невероятным трудом взяла себя в руки. “Ты должна сшить пресс-релизы”, - снова и снова повторяла я, как будто на самом деле сшивать нужно было меня саму. Я сполоснула лицо и прополоскала рот. Господи, как же ужасно я выглядела. Мой загар пожелтел, глаза покраснели и опухли. Волосы, грязные и серые у корней, потому что я не могла позволить себе их подкрасить, свисали, как солома.
В дверь просунула голову одна из секретарш.
– Парксайд рвет и мечет, - сказала она.
– Пришел какой-то очень важный посетитель. Ты не могла бы сделать ему чашку кофе и отнести в кабинет к Джеки?
Я никак не могла отыскать свои темные очки. Придется бедному очень важному посетителю смириться с моими покрасневшими глазами. Я постучала в дверь и вошла в кабинет Джеки. В следующий момент чашка с кофе полетела на пол, потому что за столом сидел Гарэт. Он поднялся.
– Все в порядке, прелесть? Ты не обожглась?
– Я в порядке, - пробормотала я, - но на ковре теперь будет пятно.
Схватив лежавшую на холодильнике тряпку и опустившись на колени, я начала неистово тереть ковер.
Все, что угодно, но Гарэт не должен видеть моего лица. Мы не виделись больше двух месяцев. Его хватит удар, если он увидит, как ужасно я выгляжу.– Да оставь ты это, - сказал он.
– Через минуту все высохнет.
Взяв за локти, он поставил меня на ноги.
– Я принесу тебе другую чашку, - сказала я, бросившись к двери. Но он опередил меня и встал на моем пути, совершенно заслонив дверь. Как обычно в его присутствии, комната сразу стала маленькой.
– Садись, - сказал он, - снимая груду папок со стула.
– Я хочу поговорить с тобой.
– Что ты вообще здесь делаешь?
– спросила я, все еще не глядя ему в глаза.
– Навешаю своего старого друга Джеки Бартоломью.
– Ты его знаешь?
– резко спросила я.
– Я не знала, то есть…
– Тебе бы следовало читать документы твоей собственной фирмы, - сказал Гарэт и протянул мне листок, лежавший на столе у Джеки. Там совершенно отчетливо в середине списка директоров значилось: Г. Ллевелин.
– Т-так это ты подсунул мне работу, - выпалила я.
– А я считана, что это моя собственная…
– …заслуга. Да, конечно, - нежно сказал он.
– Джеки никогда бы не взял тебя на работу, если бы ты ему не понравилась.
Он взял одну из увеличенных фотографий моих ног.
– Должен признать, мне это нравится. Я бы узнал эти ноги везде.
Все это произошло для меня оглушительно быстро. Я старалась понять, какое влияние мог оказать Гарэт на мою работу у Бартоломью.
– Как тебе здесь?
– спросил он.
– Нормально. А как твоя поездка на Ближний Восток?
– Просто ад, - сказал Гарэт.
– И страшно жарко, и утомительно. Единственной отдушиной был твой брат.
– Он славный, правда?
– Он однажды даже превзошел себя, так очаровал одного шейха, что тот удостоил чести отведать за ужином кулинарный изыск только Ксандра.
– И что это было?
– спросила я.
– Глазное яблоко овцы.
Я хихикнула.
– Он вне себя от счастья по поводу ребенка, - сказала я, стараясь скрыть тоскливые нотки в своем голосе.
– Да, это хорошая новость. И поможет к тому же улучшить их отношения с Рики.
Мы замолчали. В комнате было удушливо жарко. Я все еще не смотрела на него. Школьница, прибежавшая на первое в жизни свидание, вряд ли испытывала большую неловкость. Меня переполняли горькие тоскливые чувства.
– Очень жарко, правда?
– сказала я.
– Очень, - подтвердил Гарэт.
Разговор не клеился. Я встала и пошла к двери.
– Я сделаю тебе кофе.
– Я не хочу.
– Мне надо закончить работу.
Он проводил меня до приемной, пропустив выходившую оттуда с яркой сумочкой в руках мисс Парксайд, направлявшуюся в дамскую комнату.
– Время уже собираться домой, - сказал он.
– Мне надо все закончить, - сказала я, хватая листочки с каждой из четырех стопок бумаги. Они дрожали в моей руке так, как будто на них дул электрический вентилятор.
Гарэт взглянул на меня.
– Ты их перепутала, - сказал он, взяв их у меня из рук и собираясь подшить заново. Вложив листочки в сшиватель, он ударил по нему рукой. Ничего не последовало.