Октябрь, который ноябрь

– Будет дело, - с удовольствием заметил Гаолян.

– Да уж.

Показали второй пропуск и спросили, где подвал "номер два". Стоявшие на охране ворот моряки о нумерации подвалов и понятия не имели:

– Тут, братишки, ни коменданта, ни начальника караула. На революционную сознательность опираемся. Если внутрь надо, то пропуска на личность на входе выписывают. А уж про подвалы сами разбирайтесь.

Подвал боевики все же нашли: оказалось несложно, только корпус обогнуть. Здание было огромным, но с этой стороны людей мелькало мало, да и те в основном заблудшие.

– Хорошо хоть ключи нам дали, а то б искали мы с тобой распорядительного человека до морковкиного заговенья, - бурчал Гаолян, отпирая заржавленный замок.

– Тьфу, да тут все завалено.

Желтоватый луч электрического фонарика вырывал из подвальной тьмы какие-то щиты и доски, словно нарочно нагроможденные почти у входа.

– Ничего, у груза нас не так много, пристроим, - сказал Андрей-Лев.

Боевики натянули противогазы и бережно сгрузили опасные ящики. Проходящие красногвардейцы на работавших в темноте никакого внимания не обращали, сверху из-за оконных стекол доносились обрывки каких-то речей и ругань. Кипела революционная жизнь.

Гаолян с облегчением навесил замок.

– Управились. Надо бы печать навесить, да грузовик сдать. Пошли внутрь?

Боевики двинулись выписывать внутренний пропуск, но оказалось через боковую дверь можно входить и так - двое красногвардейцев бдительно вглядывались в лица посетителей, безо всякой лишней бюрократии отсекая сомнительные личностей. Красномордые после противогазов, помятые Гаолян с Андреем безусловно не походили на буржуазных провокаторов.

* * *

Литейный проспект, конспиративная квартира Центра

40 часов до часа Х.

Трубку сняли.

– Товарищ Иванов, груз доставлен, - доложил Ганн.
– Я отследил на месте - разгрузились точно.

– Отлично. Продолжим по плану, ждите указаний. Господин Гид на месте? Будьте любезны, пригласите к аппарату.

– Есаул Гид у аппарата, - связник второй группы с закрытыми глазами опустился на стул у телефона.

– Вы в порядке, Гид?
– недоверчиво уточнил Иванов-с-акцентом.
– Не время расслабляться, дорогой друг.

– Я в полном порядке, - заверил куратор "белой" группы, не открывая глаз.

– Прекрасно. Как только доставщики вернутся на квартиру, займитесь уборкой. Вверяем их вам целиком и полностью. Только без особого шума. Наши товарищи заслужили уважение.

– Несомненно!
– есаул-связник мечтательно заулыбался. Кандидатов в Красную группу он выбирал лично, он же подготавливал мероприятия по вербовке.

– Двое грузчиков направлены к вам.

– Двое? Послушайте, но там трое клиентов. С инструментом и без тормозов.

– Не употребляйте эти термины. Инвалид, мальчик и один человек - так будет точнее. Ваше появление для них будет сюрпризом. Оно ДОЛЖНО быть сюрпризом - вам понятно? И никаких садистских фокусов. Только уборка.

– Слушаюсь!
– Гид повесил трубку.

Слушавший разговор Ганн усмехнулся:

– Сомневаетесь, пан полковой есаул? Ой, вэй, могут мои огрызнуться, еще как могут. Вы сомневались, а итоговый счет тем ни менее, кошерный. Как юнкерков-то положили? Красота, ликует наша синагога.

– Варвары и орки - эта ваша большевистская команда. Ликвидирую выродков с огромным удовольствием, - Гид неуклюже застегивал пуговицы френча.
– Что касается пари, то ваши уже отыгрались, а мои еще акцию в Смольном проведут и очков наберут.

– Эй, так не честно - в Смольный мои ребята хабар завозили, очки нужно поровну делить между Красной и Белой группами.

– С какой стати? Мы о таких нюансах не уславливались. Сколько команда взяла черепов по отчету, столько и очков.

– Шулер вы, пан есаул, - обиженно заявил куратор Красной группы.
– Нельзя же так упрощать, то не кошерно.

– А вы коммунист, товарищ Ганн. Вам упрощения и реквизиции должны быть близки, - ответил, скалясь, Гид.

Он повозился, обуваясь - опыт позволял управляться изуродованными руками почти как здоровыми. Черные перчатки скрывали отсутствие больших пальцев на обеих ладонях. Кокаиновая легкость еще звенела в мозгу, Гид чувствовал как безупречно точны движения и ясен разум. Медлить нельзя. Успеть убрать щенка, до того как вернется основная Красная команда. Потом пристрелить взрослых. Несколько памятных фото у трупов, и все - вступительная часть окончена, будет что вспомнить.

Пан полковой есаул ненавидел всех русских, но русских коммунистов ненавидел вдвойне.

Коляска уже ждала: молчаливый, казалось немой кучер, двое "грузчиков" от господина Иванова - оба латыши, абсолютно безжалостны, русский язык хорошо знают, но к болтовне не расположены.

Зацокали копыта - упряжка с экипажем, не броским, но добротным, взяла резво. Гид, севший напротив киллеров, прервал неловкое молчание:

– Здраво, латышские браты. Не выспались?

– Не твойе-ео-о свинячь-ее дело-о. Мы э-эсто-онцы.

Гид пожал плечами и отвернулся. Что латышское быдло, что эстонское - в чем разница? Далеко им до европейских манер, лохам насупленным. Приезжают из своей Эстляндии как на сезонную подработку, убивают со скучной деловитостью, исчезают по мановению Иванова.

На месте оказалось, что торопились напрасно: мастерская стояла пустая, темная, замок навесной - сорвать его и проверить помещение, значит жертву заранее предупредить.

– Плохо, - сказал Гид.
– Или здесь ждать на холоде, или... А где же их щенок? Должен здесь быть, а он где-то шляется, кацапья рожа.

– Ты зна-ать до-олжен. Мы то-олько при-иибираем, - напомнил один из эстонцев, стволом парабеллума сдвигая шляпу на затылок.

– Не иначе, как на хате у одноногого, - сообразил куратор.
– Съездим? Это недалеко.

– Съе-здим, - хором согласились киллеры, которым мерзнуть в сыром дворе тоже не хотелось.

* * *

О светлой жизни придумывалось почему-то сложно, получалась та жизнь до того светлой, что действительно аж глаза слепило. Под разговор нарисовалась в тетради у Борьки башня: высокая, легкая, с большим прожектором и флагом на верхотуре.