Ольга. Уроки престольного перволетья

– И греки спустили нарушение ряда? – удивился Яромир.

– Чтобы оправдать нарушение ряда, Олег прилюдно от власти отрёкся – на престол после и не садился более. Хотя князем его до самой смерти величали, но для иноземных послов отговорка имелась. Да и кесари греческие, ряд с нашим Олегом положившие, тоже померли один за другим – так что вроде и обещанье сдерживать не перед кем стало. У греков в ту пору у самих забот хватало – то престол не могли поделить, то с болгарами воевали. А как болгар усмирили, помощь грекам понадобилась в бранях с сарацинами – наши вои на подмогу были отправлены – сначала пешими воевали за греков, а затем – и на море. Четыре года тому назад князь наш Игорь с Сурожской 21 Русью поладил, переселенцев к ним отправил, а сурожцы в ответ год спустя за греков пошли воевать от его имени. Сурожцы – мореплаватели умелые, на больших ладьях ходят по Греческому морю 22 . Потому греки, нуждаясь в наших гриднях, пока довершений придерживаются. Вместе с тем Игорь ведь христиан не преследовал, в руки жрецам для кровавых треб не предавал, веровать в Христа не запрещал. А то, что пресвитера из греков отказался принять – так ведь потому, что свой уже имелся, болгарский то есть.

21

Сурожское море – Азовское море. Сурожская Русь – так мои герои называют земли, расположенные на северном и восточном берегу указанного моря – в современной Ростовской области и Краснодарском крае, но не на полуострове Крым. Название Сурож применительно к городу Судак в Крыму – это, по моему мнению, более поздняя летописная традиция

22

Чёрное море. В 934 г. имел место поход византийцев в Лангобардию (Ломбардию). В составе византийского войска было 415 «росов» на 7 кораблях

– В ловкости нашему князю не откажешь, – усмехнулся Яромир. – И с греками поладить умудрился, и жрецов уважил.

– Это да, – тут же подтвердил угодливый Адун. – Но всё же торговый мир ныне очень шаткий – и в любой миг греки могут ряды порушить, а через пять лет и вовсе срок довершений выйдет – а о продлении рядов греки и слышать не желают, по крайности, пока не крестится Киев.

– Так что же, война грядёт с Царьградом, как думаешь, боярин?

– Князь пока миром надеется решить…

– Как же миром-то решишь? Уж не креститься ли затеял Игорь по примеру Олеговому?

– То вряд ли. Крест принять – значит – князю Игорю со жрецами нашими поссориться – а они ведь всегда его поддерживали – волхв Перунов, Избора, из самого Новгорода вслед за князем, тогда ещё дитём грудным, приехал. Говорят, князь Рюрик Избору сына призреть послал – сколько Изборе ныне лет, и не ведает никто – а всё жив старик. Не пойдёт князь против старцев священных, иначе будет мира с греками искать. Князь по веленью волхвов и княгинину церкву разобрал на Хоревице, когда она померла. Боязно с волхвами ссориться. Олега-то, я думаю, они прокляли – удачу у него увели, – понизив голос, сообщил Адун.

Затем Адун проводил их к мастеру, которого болгары обучили обжигать глину, превращая её в камень для построек. Ремесленный двор изготовителя плинфы находился на противоположном пристани конце Подола, ближе к Горе. Мастер по имени Местята показал им ямы, где разминали привезённую глину, и деревянные рамки, которые ею заполнялись. Излишки глины срезались ножом. Заготовки раскладывались на доски и просушивались на воздухе, а затем обжигались в больших печах.

– Прочен ли твой рукотворный камень? – спросил мастера Яромир. – И как долго его изготавливать?

– Плинфа дюже прочна, князь Яромир. Не страшится огня. Но готовится токмо в годину – покуда тепло и сухо. Две сотни в день я делал для христова жреца. Работал всю прошлую годину и два месяца нынешней.

– А сколько надобно на небольшой терем?

– Терем? – Местята удивлённо выпятил губу. – Дык кто ж его знает? Не меньше десяти сотен, мню, ежеденно.

– А ежели с камнем чередовать?

– Чередовать всяко можно: и редко, и часто. Негли, и пяти сотен в день достанет. А где хочешь терем сладить?

– Да рядом тут. В Высоком. Слыхал?

– Слыхал. Князя, что ль, село?

– Теперь – княгини.

– Ясно, – мастер с любопытством воззрился на Ольгу. – Помощники надобны, один навряд управлюсь. Да и места на дворе нет, такие меры осилить.

– А есть кто на примете?

– Сын у меня подрос. Но двор у нас один, и печь тоже.

– А ежели мы твоему сыну избу в Высоком срубим? – предложил Яромир. – Печь успеете сложить, пока година? А как наступит травень, так и за дело приметесь. После сын может и дальше в Высоком жить – посуду станет делать, коли плинфа не понадобится.

– Что ж? – Местята почесал в затылке. – Мысль занятная, князь Ярормир, давай потолкуем…

Яромир с Местятой договорились, что подмастерье будет работать всё тёплое время следующего года лишь на оплате снедями, взамен того, что изба и печи будут построены в Высоком бесплатно. Затем Яромир сторговался с самим Местятой, поставив ему условие, что к концу серпеня в следующем году весь материал будет готов.

– Батюшка, неужто ты терем каменный задумал выстроить? – удивлённо спросила Ольга, когда они с Яромиром ехали с Подола в княжеский Детинец.

– Я, дочь, про греческий образ камнеукладчества Камыку рассказал – он думает, что справится с подобной постройкой, готов за дело взяться. Так что попробовать стоит. Деревянный-то терем мы тебе равно срубим за остаток лета и осень. А Местята глину нужную привезёт и образцы плинфы к серпеню сделает. Съездите с Искуси и Камыком, когда Местята с работой управится, – поглядите на сей камень, Камык на воротах в детинец поупражняется, тогда и решите.

– А что же изба и печь для подмастерья?

– Пригодятся. Устроишь в Высоком гончарный конец.

– Батюшка… Я ещё хотела спросить. Не про камень.

– О чём, дочь?

– Дагмара говорила, что Олег Рюрику поклялся ни одно дитя своим не признавать. Вещий, верно, желал от клятвы освободиться – потому исконных богов отринул и Христа принял. Сына хотел своим наследником назвать и престол княжеский ему оставить? – затаив дыхание, спросила Ольга.

Она вспомнила свой разговор с Дагмарой. Ей захотелось поведать о нём Яромиру, поделиться с батюшкой услышанными от Дагмары откровениями. О том, что Олег-младший, прозванный Моровлянином, был Ольге отцом, а Вещий, стало быть, дедом. О тайне самой Дагмары, которую ведунья открыла Ольге накануне её отъезда из Выбут… Дагмара любила Вещего, была его наложницей и даже родила ему двоих сыновей. Один из них умер в младенчестве, а другой – по достижении возраста девяти лет… Дети Вещего умирали… А он, желая сохранить жизнь своему единственному сыну, отрёкся от исконных богов, и её отец выжил… И родилась она… Ольга не решалась завести с Яромиром подобные речи, боясь своим любопытством к родному отцу обидеть названого батюшку. Моровлянин, видно, никогда в своей жизни и не задумывался о том, что у него могло быть дитя от Вельды. А Яромир заботился об Ольге и баловал её так, как и не всякий родной отец стал бы.

– Желать-то, конечно, мог, – вымолвил Яромир, вздохнув. – Но вряд ли это был главный повод для Вещего, предаться Христу. Вещий – муж разумный и деятельный был, и скорее о выгодах торговых пёкся, да узрел сполна – как у греков всё ладно устроено, и силу болгар оценил – вот потому и крестился. Но с волхвами не сдюжил, а они своей властью делиться со жрецами Христа не пожелали, потому и заводили речи, что, мол, мир с греками бедой обернётся. Твой-то супруг тоже, мыслю, не рад подобным союзникам – много власти волхвы в Киеве имеют. Но тебе пока об этом раздумывать не след, то князя забота…

Вечеряла отныне Ольга вместе с князем в Пировальне под песни гусляра, басни сказителя или глумы потешника-игреца. За столом сидели самые приближённые к князю знатные люди. Как-то раз были среди них древлянские тали 23 – два княжича – пятнадцати и четырнадцати лет отроду – сыновья князей из Житомиля и Коростеня. Игорь раз в седмицу повелевал знатным заложникам разделять с ним вечерю. Княжич Векослав был высоким, красивым отроком с тёмно-русыми кудрями и приветливым лицом, его двоюродный брат Малосвят – приземистый, коренастый, белёсый, глядел исподлобья волчонком.

23

Заложники