Он будет сам судьбы своей виной...

Встреча с Сулу прошла гораздо более сдержанно, чем посещения Ухуры и Чехова. Он вошёл и сразу направился к Джиму с обещанной книгой, зажатой в левой руке, так что он смог правой обменяться с Джимом рукопожатиями, встряхнув хорошенько руку капитана, прежде чем отпустить.

— Рад вашему возвращению, Кирк.

Джим улыбнулся.

— Уверен? Боунз мне говорил, что ты неплохо себя чувствовал в капитанском кресле, пока не пришлось его освободить.

Сулу улыбнулся в ответ и с коротким смешком проговорил:

— Ну да, теперь в нём сидит Спок, и он прекрасно справляется; иного и быть не могло — это же Спок. Но, полагаю, все мы уже ждём вашего возвращения.

Ещё до того, как он успел ответить, что сначала должен получить разрешение доктора — и не было сомнений, что на это понадобится некоторое время, учитывая тот факт, что недавно ещё он был мёртвым, — этот самый доктор вошёл в комнату с грозным видом. Он быстро направился к биокровати, так что Сулу пришлось отскочить, чтобы не попасть ему под ноги, и сунул под нос Джиму комплект капитанской формы.

— Когда я сказал, что ты можешь поговорить с командованием, я имел в виду, что им придётся любезно подождать несколько дней после твоего выхода из комы, прежде чем ты выйдешь на связь. Очевидно, я требовал слишком многого, потому что дежурный офицер связи получила уже пять различных запросов, требующих твоего немедленного ответа.

Заполучив одежду, Джим непонимающе уставился на неё. Он подумал, что лучше не говорить Боунзу, что именно этого он и ждал, как только очнулся прошлым вечером. Вместо этого он сказал:

— Ну, хорошо. Сулу, благодарю за книгу, продолжим наш разговор позже. Боунз, пожалуйста, дай знать лейтенанту Чжоу, что я приношу извинения за эту нервотрёпку с командованием и сам отвечу через минуту.

Оставшись в одиночестве, Джим приподнялся, чтобы снять больничную пижаму, в которой провёл гораздо больше времени, чем ему бы хотелось, натянул чёрную водолазку, с неудовольствием отметив, как свободно она стала на нём болтаться. Вздохнув, он надел золотистую форму капитана и попытался хоть как-то привести в порядок причёску. Ему было интересно, что бы сказал Скотти, увидев его волосы сейчас.

В конце концов, он понял, что просто тянет время, сделал глубокий вдох и активировал экран на противоположной стене.

Пять минут спустя он был готов швырнуть обе подушки в экран, раз уж старший по званию офицер был слишком далеко, и невозможно было его собственноручно задушить. Он старался, как мог, не выдать голосом и лицом своё недовольство, хотя адмирал Комак обещал, что так или иначе доберётся до него. Иногда Джиму казалось, что этот человек послан на землю в качестве его личного испытания, и чтобы справиться, ему приходилось напоминать себе, какое ничтожное значение это всё имеет для вселенной.

— Послушайте, сэр, я понимаю, что средства массовой информации хотят получить ответы на свои вопросы, но я не могу позволить себе поставить под удар мой экипаж ради удовлетворения чьего-либо любопытства. Мы производим ремонт корабля, чтобы попытаться пристыковаться к звёздной базе, но нам нужно ещё по меньшей мере несколько дней, прежде чем это станет возможным.

Разумеется, они могли бы зайти в док намного раньше, если бы у Скотти было в распоряжении больше умелых рук, занятых на определённых участках работы. Обязательно надо будет вынести благодарность главе инженерной службы, когда он придёт с документами, аннулирующими его увольнение, которое Джим на самом деле таки не подписал.

— Ничего не изменилось с тех пор, как вы разговаривали с моим старшим помощником, сэр. Нам нужно больше времени.

— Что ж, свяжитесь с нами, как только появятся новости, Кирк. И больше не пытайтесь выкинуть один из ваших фокусов. Ваше положение весьма шаткое, и на этот раз вас некому поддержать.

На секунду Джим остолбенел, не в силах двинуться с места. Скорбь и ярость кипели у него в груди живым огнём. Как он посмел? В течение одной страшной минуты, задержав дыхание, он обдумывал план убийства. Затем он выдавил мрачную улыбку и отрапортовал:

— Вас понял, сэр.

— Хорошо, Кирк. Конец связи.

Экран почернел, как и настроение Джима, и спустя несколько мучительных секунд он начал медленно выбираться из кровати. Не имело значения, что там себе думал Боунз. Если он ещё хотя бы на минуту останется в этих четырёх равнодушных белых стенах, то снесёт их напрочь, сокрушая всё на своём пути. Ему надо было выйти отсюда.

Спустив ноги и поймав равновесие, ещё чувствуя слабость и дрожь в мышцах, он стащил с себя золотистую форменку. Он порылся в шкафах, встроенных в стену, заглянул в оба выдвижных ящика под биокроватью и наконец раздобыл пару чёрных брюк подходящей длины, немного широких в талии. Он хмуро уставился на свои голые ступни, но, в конечном счёте, решил не обращать на это внимания. Зато он не нашумит, как если был бы в сапогах, хотя ходить босиком по холодному полу было сомнительным удовольствием.

Он выскользнул из комнаты и тихо начал выбираться из лазарета, собрав вместе весь опыт, накопленный за годы укрывательства от Фрэнка и полученный позже на курсах маскировки в Академии, чтобы прокрасться мимо дежурных медиков. Выбравшись в коридор из владений своего лучшего друга, Джим на секунду прислонился к стене и перевёл дух, пытаясь побороть охватившую его слабость. Он умер. Ему не так легко было свыкнуться с этой мыслью.

Наконец он настолько пришёл в себя, что смог забраться в ближайшую трубу Джеффри, сожалея, что не может воспользоваться турболифтом без риска наткнуться на кого-либо из экипажа, о чём немедленно узнают Спок или доктор. Он должен был сам справиться с собой. И он начал медленный подъём.

Не один раз он хотел отказаться от своей затеи, он держался лишь на одном упрямстве, сопутствующем ему всю его жизнь. Он полз на трясущихся ногах, и пот заливал его лицо. От этой физической нагрузки был один положительный эффект: ярость, которая жгла его после разговора с адмиралом Комаком, утихла. Джим в общем не имел обыкновения испытывать к людям ненависть, но этого человека, честно говоря, он презирал. Когда же тот начал наставать, чтобы «Энтерпрайз» как можно быстрее зашла в космический док, а командный состав явился сначала для подробного рапорта с последующим выступлением на пресс-конференции, он ещё более укрепился в своём чувстве.

Когда Джим увидел обозначение нужной ему палубы, он едва не заплакал от облегчения. Боунз никогда об этом не узнает.

Убедившись, что на этой палубе никого нет, Джим вылез из трубы Джеффри и направился к своей цели. Неужели коридоры стали длиннее? Именно так ему казалось, когда он шёл вперёд. Коридор поворачивался и поворачивался, Джим уже едва переставлял ноги. Он почти убедил сам себя, что попал не на ту палубу, хотя он знал Серебряную Леди как свои пять пальцев. Он дошёл.

***