Он будет сам судьбы своей виной...

— Не будь таким ребёнком, — едва извинившись, ворчливо добавил Боунз, услышав, что Джим запротестовал — громко и горячо, как незаслуженно обиженный. — Я столько раз видел, как ты сам себе делаешь гораздо больнее, что и сосчитать не могу. Кроме того, это для твоей же пользы. Витамины группы В — пополнить энергию, витамины С и D — для поддержки иммунной системы. И мне плевать, что думаешь ты или этот остроухий ублюдок: если здесь есть хоть один человек, способный подорвать самый сильный иммунитет, то это ты — а я такого не допущу.

— Боунз, тебе не кажется, что ты становишься легка одержимым? — спросил Джим, раздражаясь ещё больше.

Он не ожидал, что его лучший друг разозлится и закричит на него:

— Нет, Джим, не кажется! Возможно, до тебя так и не дошло, но ты недавно умер, и всё что я мог — это попрощаться с тобой! Да ты знаешь, сколько раз я с ужасом ожидал, что это произойдёт? Две недели назад сбылся мой самый страшный сон, и только счастливый случай и стечение обстоятельств помогли мне воскресить тебя. И теперь я обнаруживаю, что всё это привело к последствиям, которые никто из нас не мог даже вообразить?

Джиму впервые в жизни хватило ума держать рот закрытым.

— Так что вот что сейчас произойдёт: ты позволишь мне лечить тебя так, как я сочту нужным, и ты будешь слушаться меня и своего старшего помощника, когда мы указываем тебе на то, что ты подвергаешь себя неоправданному риску, и ты не будешь нам пенять за это. А знаешь, почему? Потому что по совершенно непонятным причинам мы оба считаем тебя замечательным парнем, и ты нам обоим настолько нравишься, что мы хотим заботиться о тебе, особенно когда ты сам о себе не заботишься, — он откашлялся. — Вот что, если мне ещё раз придётся вести с тобой подобный разговор, я случайно забуду, что все процедуры уже проведены, и назначу тебе повторный сеанс. Ты понял?

Совершенно уничтоженный и втоптанный в грязь, Джим склонил голову и сказал:

— Да, Боунс. Я понял.

Под тяжёлым изучающим взглядом своего лучшего друга он постарался не ёрзать, как нашаливший мальчишка. Боунз пробормотал что-то пренебрежительное и недоверчивое себе под нос, вроде: «Поверю, когда сам увижу», — но затем сменил тему.

— Мы со Споком обсудили вашу договорённость с Ханом и решили, что один из нас должен присутствовать при ваших встречах.

— В самом деле? — недовольно отозвался Джим, но затих под предостерегающим взглядом, после которого могло последовать и кое-что похуже.

— Как я уже сказал, один из нас будет всё время находиться при тебе, и если нам покажется, что происходит что-то сомнительное или что ты слишком усердствуешь, то мы прервём процесс и поищем другой способ справиться с твоей проблемой.

Джим потёр лоб и тяжело вздохнул.

— Это всё? Ты закончил?

Боунз закатил глаза.

— Да, Джим, я закончил.

— Отлично, — он посмотрел на нелепой расцветки пижаму. — Теперь я могу переодеться?

Джиму в лицо прилетела пара стандартных тренировочных штанов, которую он раньше видел аккуратно сложенной на одной из полок в шкафу своей отдельной палаты.

— Выметайся отсюда.

Схватив треники, он беспомощно посмотрел на Боунза.

— Поздравляю, Кирк. Ты снова сумел разочаровать одного их тех, кто действительно заботится о тебе.

Этот день обещал стать незабываемым, Джим уже предвкушал это.

***

Если Джим надеялся, что со Споком будет проще, чем с Боунзом, когда он встретился с ними уже за пределами лазарета в самом начале бета-смены, то ему пришлось быстро расстаться со своими иллюзиями. Его первый помощник вёл себя строго в соответствии с должностными обязанностями: был вежлив и предупредителен, но не было заметно ни тени привычного тепла и тонкого юмора.

Они втроём спустились в карцер в молчании, преисполненном обиды и злости, и это было бы невыносимо, если бы не прорывающаяся из-под этих чувств искренняя забота.

Когда они прибыли в карцер, мичман Ро и лейтенант Мэтьюз поприветствовали командный состав и без слов отвели к камере Хана, чувствуя повисшее напряжение. Джиму не хватало добродушных шуток, которыми он обычно обменивался с Мэтьюзом. Хан тоже заметил разлад между ними — его острые глаза не упустили ничего, и этот факт Джима совершенно не удивил.

— Я вижу, доктор Маккой не стал вас запирать для вашего же блага.

— Только потому, что он всё равно сообразил бы, как удрать, — проворчал Маккой. — Но поверьте, я так и поступлю, если мне хоть на секунду покажется, что это пойдёт ему на пользу.

Явно оценивая Маккоя, Хан повернул к нему голову. Затем он сосредоточил своё внимание на Споке.

— А как насчёт вас, мистер Спок? — чинно спросил он, искусно изображая изысканные манеры с налётом театральности. — Вы не собираетесь снова лишить меня языка и сделать всё возможное, лишь бы я держал руки подальше от вашего капитана?

— Такая возможность не исключена, — заявил Спок, и если Джиму всю дорогу, пока они шли сюда, казалось, что друг более чем холоден по отношению к нему, то эта холодность не шла ни в какое сравнение со взятым им сейчас ледяным тоном.

Сделав глубокий вдох, Джим решил вмешаться, пока всё не зашло слишком далеко.

— Хорошо, — начал он бодро, чувствуя, как на нём скрестились взгляды трёх человек, стоило ему вставить слово; он притворился, что ему это безразлично, чему способствовали годы практики и сильная воля, — ну, я здесь не один, кому хочется узнать, чем мы здесь собираемся заняться. Итак, каков план?

— У вас есть тренировочный или спортивный зал, который не используется членами экипажа?

Поборов мысли, сами собой вспыхнувшие в его мозгу в поисках цели, скрывающейся в этом запросе, Джим кивнул и сказал:

— Думаю, у нас найдётся то, о чём ты спрашиваешь. Не скажешь, зачем он тебе понадобился?

— Не прямо сейчас, — выдохнул Хан, но это не было прямым отказом, и Джим пока не стал настаивать.

Спок и Маккой были настроены не так благосклонно и оба воспользовались случаем выразить своё неудовольствие.

— Я дал разрешение Джиму прийти сюда сегодня, но я не я могу позволить ему шататься по всей «Энтерпрайз», когда ещё двух дней не прошло с тех пор, как он пришёл в себя, да ещё сам успел устроить себе приключение, — заявил доктор, скрестив руки на груди и приняв такой же хмурый вид, какой у него был при первом знакомстве с Джимом.

— Вопреки моему собственному мнению, я не стал возражать, чтобы капитан явился сюда, как только он объяснил мне причину, стоящую за его решением. Однако я не могу и не собираюсь попустительствовать, давая тебе доступ к остальному кораблю и экипажу.