Он говорит

— Наконец-то! — Хеймитч чуть ли в ладоши не хлопает, когда видит меня. Будто я как-то могу изменить всю ситуацию. Злость с его лица уходит, но на смену ей приходит отчаяние. — Эффи, достань его оттуда! Это животное не дает мне покоя с самого утра!

— Успокойся, — говорю тихо, подходя к Хеймитчу, начиная поглаживать его по голове, немного почесывая за ушком. Как кота. Только вот Хеймитч не прикроет глаза от удовольствия, не начнет громко мурлыкать или тереться об мои ноги. А жалко.

— Не надо мне так делать! Будешь чесать за ухом своему паршивцу, — он встает, отряхивая штаны. Руки его расцарапаны, на левой довольно сильный укус, на котором начинают проступать капельки крови.

— Что опять случилось?

— Он нагадил в мои тапочки. Опять. Второй раз за месяц! Что я ему такого сделал, что он меня так ненавидит? — Хеймитч почти воет от обиды или отчаяния, понуро опуская голову. Теперь понятно, почему он так кричал. С моим котом у него всегда были напряженные отношения.

— Кис-кис, Барон, — наклоняюсь к полу, выискивая взглядом своего кота под кроватью. Янтарные глаза, светящиеся в полумраке каким-то особенным светом, смотрят на меня с недоверием, подозрением и, может, совсем немного, с презрением. — Ну же, Барон. Иди ко мне, мой хороший, — проходит минута, а потом из-под кровати показывается белая пушистая мордочка, с перепачканной пылью шерстью. Кот громко мяучит, будто жалуется мне на Хеймитча, принюхиваясь к моей руке.

— Почему-то меня ты никогда не называла так, — Хеймитч сейчас похож на старика, постоянно что-то бубнящего себе под нос. Плохая привычка, она ему совсем не подходит.

— А ты и не просил, — беру своего питомца на руки, почесывая ему за ушком. Прикрыв глаза от удовольствия, кот успокаивается, начинает носом тереться об мою ладонь и громко мурлыкать, немного ворочаясь у меня на руках. Почти как ребенок.

— Напомни, почему я согласился завести кота? — Эбернети вздыхает, подходя ближе ко мне, с опаской глядя на своего «врага». Вообще, мой кот дружелюбный, но вот с Хеймитчем у них как-то не заладилось.

— Ты меня любишь.

— Люблю.

— И я умею убеждать.

— Да, ты умеешь убеждать, — Хеймитч целует меня, кладя руку на талию. Громкое шипение прерывает наш поцелуй, заставляя обратить внимание на того, кто у меня всё ещё в руках. — Я точно когда-нибудь убью его.

========== 12. Я здесь. Я рядом. ==========

Стены длинного коридора, уходящего вдаль, давят на меня, будто они вот-вот рухнут, погребая меня здесь заживо. Легкая дымка у самого пола, переливающаяся от девственно-белого до грязно-серого, движется, совсем как что-то разумное, нагоняет страх, что противной змеей спускается по спине. Всматриваюсь вдаль, надеясь найти выход отсюда, которого, к слову, нигде не видно. Что ж, надо идти вперед.

Осторожно ступаю по каменному полу, прислушиваясь к гнетущей тишине. Громко дышу, вертя головой по сторонам, в надежде найти хоть что-то похожее на выход. Останавливаюсь, когда слышу звук разбивающейся капли воды об каменный пол. Страшно. Невыносимо страшно и одиноко. Передергиваю плечами, возобновляя свой путь.

Туман, стелившийся до этого у самых ног, начинает медленно подниматься, заполоняя и без того тесное пространство полностью, мешая хоть что-то увидеть. Противный комок встает поперек горла, мешая нормально дышать и мыслить. Вытираю потные ладошки об штаны, ускоряя шаг. Кажется, я начинаю бояться таких вот узких пространств.

Вздрагиваю, улавливая позади себя чьи-то шаги — тяжелые, частые, не слишком аккуратные. Будто кто-то знает, что здесь именно я, знает, что я ничего не смогу сделать ему. Это очень и очень плохо. Перехожу на легкий бег, постоянно оборачиваясь назад, пытаясь кого-то разглядеть. Все мои попытки тщетны.

Смех. Злой, надменный, хриплый, похожий на смех какого-то старика. Вскрикиваю, ускоряясь, желая только поскорее выбраться отсюда. Где-то там, вдалеке, я вижу блеклый свет. С каждым моим шагом он становится ярче, дарит немного надежды на то, что я смогу отсюда выбраться. Дыхание сбивается, шаги позади становятся громче, смех всё ближе, но я продолжаю бежать. Ничего другого мне не остается.

Я вижу дверь. Высокую, красную, сильно выделяющуюся на фоне всей этой серой массы, от которой исходит нежное свечение. Открываю её и проваливаюсь в темноту. Плотную, в которой не видно ничего, даже собственных рук и ног.

Картинка меняется, и вот я уже в знакомой комнате, сижу на коленях, что-то шепча себе под нос. Человек, стоящий позади меня, смеется, что-то подбрасывая в руке. Секунда, и в комнате раздается свист хлыста. Я знаю эту комнату, знаю этого человека. Мне пришлось здесь побывать, когда миротворцы меня арестовали и посадили в эту камеру, ежедневно пытая, думая, что я что-то знаю о Революции. Тогда я абсолютно ничего не знала, но они были уверены, что я вру. Сноу точно был в этом уверен.

Свист, удар, нечеловеческий крик, отдающийся от посеревших со временем стен эхом — вот и всё, что можно было услышать тут. Пятна крови, крапинками «украшающие» пол и стены, привлекают внимание, заставляют сосредоточиться на них, чтобы не сойти с ума от адской боли в спине, пожирающей тебя полностью.

Смех, ругательства, а потом новый удар вдоль позвоночника, чтобы я могла прочувствовать всю мощь. Умоляю прекратить, оставить меня в покое, клянусь, что ничего не знаю, но меня не слушают. Кажется, им нравится просто меня мучить.

Свист, но удара нет. Открываю зажмуренные глаза, вглядываясь в пустоту перед собой. Нет ничего, даже стен, которые я успела изучить за всё то время, пока была в капитолийских темницах. Громко всхлипываю, обхватывая руками свои истерзанные ударами хлыста плечи.

Свист, и я просыпаюсь. Громко кричу, отмахиваясь от чьих-то рук, что настойчиво тянутся ко мне. Плачу, даже не пытаясь утереть соленые дорожки, только громко всхлипываю. Так, как во сне.

— Ну же, Эффи, тише. Всё хорошо, — ласковый голос раздается где-то совсем рядом, а потом меня наконец обнимают чьи-то сильные и ласковые руки, привлекая ближе к себе. Утыкаюсь носом в широкую грудь, руками обвивая теплую шею. Хеймитч крепко обнимает меня, медленно гладя по спине. — Это был просто сон. Ничего этого не было. Всё хорошо, успокойся.

Сон. Кошмар. Очередной. Слишком реальный, чтобы быть неправдой. Кошмар, в котором я вновь и вновь вижу всё, что со мной происходило после ареста. Переживаю те пытки и наказания в камере, пытаясь убедить себя, что этого больше не будет, что это просто мое больное воображение. Получается плохо.

— Тише, принцесса. Никто тебя больше не обидит. Я здесь. Я рядом.

Мои всхлипы становятся реже, дыхание медленно выравнивается, а Хеймитч постепенно расслабляется, не собираясь меня выпускать из объятий. В очередной раз он прижмет меня крепче к себе, уткнется носом в затылок, охраняя мой сон. Каждый раз мне становится легче засыпать.

Вот только это не всегда спасает.

========== 13 Помни, что я люблю тебя, принцесса. ==========

Этот день — самое главное событие в жизни каждой девушки и женщины, которые мечтают об этом долгие месяцы. Грезят о торжестве длинными бессонными ночами, продумывая всё до мелочей. Мечтают, чтобы всё прошло идеально, чтобы это запомнилось на всю жизнь. Не только им, но и гостям.

Моя свадьба была испорчена. Точка невозврата началась тогда, когда я пригласила его, Хеймитча, на торжество. А он согласился. Хотя и не должен был.