Он, она, дракон и трон

— Но я не знаю, как себя назвать… — теряется дракон.

— Так, дай подумать, — смотрю на него внимательно, прикидываю в голове варианты, — Кьяр?..

— Не, — морщится дракон.

— Гальдот? — предполагаю.

— Это вообще имя? — поднимает бровь крылатый.

— Ггггрррр’Арган?

— Ты сейчас нарычала на меня?!

— Лъёльдион-Саламей?..

Взгляд дракона слишком красноречив, так что я осекаюсь.

— Ну, хорошо, хорошо! — соглашаюсь, подняв обе руки вверх, — меня иногда заносит. Давай, будет что-то попроще… может… Зар?

— Зар?.. — задумывается дракон, глядя на потолок и словно пробуя имя на вкус.

— От слов зарница, заря, зарево… — поясняю, перечисляя, — ты, как вспышка на небе. Один в своём роде. Великий и прекрасный. Властитель неба.

— Мне нравится, — неожиданно серьёзно взглянув на меня, произносит дракон.

При этом у меня появляется ощущение, что ему не столько имя понравилось, сколько моя трактовка.

— Тогда я должна поздравить тебя, дракон. Отныне твоё имя — Зар. Носи его с честью и достоинством, — торжественно объявляю.

— Мне никогда не доводилось испытывать чего-то подобного, — присев на край ложа, сообщает крылатый.

— Всё когда-нибудь происходит в первый раз, — мудро изрекаю.

— Выходит, он прав, — дракон поворачивает голову и встречается со мной взглядом, — ты дана мне свыше. Уж не знаю, для какой такой цели. Но явно не для того, чтобы животные позывы утолить.

Ого. Вот это откровение.

— Но тогда у нас возникает проблема… — протягивает Зар и переводит взгляд на пол.

— Какая? — аккуратно уточняю.

— Как мне утолить своё желание? — вопрошает дракон.

В лоб.

— Желание… близости?.. Или голод?.. — уточняю ещё осторожнее.

— Мне не нравится есть людей. Я не раз травился из-за этого. Да и кости частенько в зубах застревают… — делится дракон, — так что желание у меня другого порядка.

— Мм… а ты съедал своих невест… живьём? — боясь даже представить процесс, спрашиваю, прикрыв глаза.

— Ну, да… оборачивался драконом и кушал. Пока девица спала…

Кошмар, он реально каннибал! Надо с ним поосторожнее…

Одно радует — он ел их не в человеческом обличье.

Да и ел-то скорее от наивности своей, полагая, что так надо. Мама ведь сказала.

…

Качаю головой, стараясь больше не комментировать. Даже в мыслях.

— Что ж, если ты хочешь простой близости с женщиной, то можешь воспользоваться любой селянкой на свой выбор, — вновь устремляю перст в сторону выхода.

Совесть меня не гложет. Если девица красная жива останется после ночи любви, то почему бы и нет?

— И ты не будешь против? — удивляется дракон.

— С чего мне быть против? — удивляюсь я.

— Ну… ты же всё ещё моя невеста!

Ох, сколько у тебя скоро невест появится! Ты даже представить себе не можешь.

— Я… лояльна в вопросах утоления потребностей, — выдавливаю из себя, тщательно подбирая слова.

— А сама…

— Я болею, — быстро забираюсь под одеяло, — так что можешь не стесняться.

— То есть… я могу прям сейчас?.. — слегка напряженно уточняет дракон, недоверчиво глядя на меня.

— Все двери открыты, — напоминаю сторону выхода из пещеры, — только… — неожиданно останавливаю его, — скажи мне, друг мой, что ты будешь говорить своей избраннице-на-ночь? Буквально в двух словах обрисуй всю ситуацию.

— Скажу ей, что она красивая, и я избрал её. Чего ж тут сложного? — удивляется дракон.

Нет, так дела не пойдут.

— Это, конечно, проверенный метод, — стараюсь не задеть его гордость, — но с девушками нынче все сложнее обстоит. Они свою честь для мужа берегут. А коли ты не будешь сообщать им, что ты — дракон, и что они тебе обязаны… тут у нас возникнет проблема.

— Может, тогда проще сказать, что я — дракон? — чешет голову крылатый.

Блин, у него развитие на уровне подростка. Вот, что значит, одиночество и отсутствие нормальной развивающей литературы в пещере.

— Давай так! — складываю ладошки перед собой, — Ты появись в комнате девицы ночью, весь в лунном сиянии, роскошный и сказочный; скажи избраннице своей, что она была выбрана небом за своё трудолюбие и за добрый нрав. И что теперь ты одаришь её своей любовью — дабы всю жизнь она помнила, что Боги следят за простыми смертными и награждают их за послушание. А за грехи — наказывают!

— То есть… если у девицы не добрый нрав, я её съесть должен? — теряется в логике дракон.

— А ты не иди к той девице, у которой не добрый нрав! Не заслужила она тебя! — объясняю доходчиво, — Иди к той, что прилежно трудилась и словом плохим никого не обидела! И не понижай планку! Будешь ты ещё всем подряд свою любовь дарить! — возмущенно заканчиваю.

— Хорошо, Мариэль, — неожиданно спокойно и даже как-то мудро улыбается дракон, — ради тебя я буду выбирать только хороших дев, заслуживших моё внимание.

— Вот, и правильно, — соглашаюсь, немного напрягаясь от его странного взгляда, — так и поступи. Заодно напомни тем селянам, что сегодня мне еду приносили — чтобы завтра принесли чего-нибудь вкусненького.

— Ты же ещё болеешь, — напоминает Зар.

— Вот, именно! Больным надо потакать! — заявляю и устраиваюсь на мехах.

Что-то меня спать потянуло. Должно быть оттого, что болтала, не замолкая, весь день.

— Поправляйся, моя невеста, — укрывая меня сверху, негромко произносит дракон, — ты мне нужна здоровая… полная сил… любви… и мудрости…

— Ага, — отзываюсь издалека и позволяю усталости накрыть меня с головой, утягивая в царство сна.

Глава 7. Королевство

На утро следующего дня встаю уже совершенно здоровая без каких-либо признаков недомогания. Ободрённая, разматываю тряпку на ступнях и смотрю на зажившую кожу. Славненько.

Дракона нигде не видно — делаю вывод, что он ещё не вернулся из своего ночного загула. Что ж, мне это на руку: теперь у меня есть возможность нормально помыться без этого постоянного страха, что в отсутствующую в пещере дверь не постучат…

Иду в отсек с текущей с потолка водой, снимаю свою ночнушку и радостно принимаю ледяной душ. Затем одеваюсь и иду на солнышко — сохнуть.

Улыбаюсь новому дню, запрокинув голову и вдыхая чистый незагазованный воздух, а затем опускаю взгляд на великого воина, сидящего на своём камне.