ОН. Новая японская проза

Мемуары «Когда никого не осталось» скупыми штрихами беспристрастно рисуют человеческие отношения в тогдашней президентской администрации и после опубликования вызвали многочисленные и разнообразные отклики.

Наше издательство, получившее эксклюзивные права на перевод, предлагает вашему вниманию некоторые выдержки.

1

Восемнадцатого августа две тысячи энного года многонациональным силам в составе восемнадцати стран, наконец-то, удалось разгромить Японию, империалистическую державу с чрезвычайно варварской экономикой.

Боевая операция была осуществлена блестяще.

Все прошло без сучка и задоринки, так гладко, будто происходило во сне, а не наяву. Мы предполагали, что демонтаж японской экономической империи будет сопровождаться гораздо более мощным сопротивлением.

Больше всех во время боевой операции волновался руководитель избирательного штаба Майк Дюган, озабоченный тем, куда склонится общественное мнение. (Как выяснилось позже, Дюган замышлял в случае, если боевая операция потерпит неудачу, свалить всю ответственность на главного советника президента Джорджа Джугашвили и вашего покорного слугу. Для руководителя избирательного штаба вполне естественная предусмотрительность.)

Приступив к планированию боевых действий, президентская администрация провела исследования, проигрывая различные варианты развития событий, но ни один их них не дал положительного результата. Факт оставался фактом: Япония, благодаря огромному экономическому потенциалу, подчинила себе весь мир, поэтому, если бы она сумела эффективно использовать свои ресурсы и нанести контрудар, мировая экономика не продержалась бы и четырех недель. А уж если Япония направит свой промышленный потенциал в военное русло, наше дело швах. Даже та военная мощь, которой она располагала на тот момент, на порядок превосходила нашу.

Несмотря на все это, подготовка боевой операции шла форсированными темпами.

В первую очередь потому, что четвертый отдел стратегического планирования министерства обороны, главный авторитет в области японоведческих исследований, демонстрировал величайшую уверенность. Они планировали боевые действия чуть ли не спустя рукава.

«Что? Япония? Яйца выеденного не стоит. Делайте, что хотите, — без проблем. Обоснования? Да сколько угодно, больше чем достаточно, так просто все и не перечислить. В любом случае, все будет в порядке. Готовьтесь к увеселительной морской прогулке!»

Одно время мы серьезно подумывали, не разогнать ли нам четвертый отдел в полном составе. Даже когда Советская империя была на последнем издыхании, стратеги-аналитики давали более суровые прогнозы. А ведь Японская империя на нынешнем этапе, хоть и с непременным уточнением «в экономической области», была мощнейшей мировой державой. Прогноз специалистов, как ни крути, казался слишком радужным. Уж не купил ли их враг, не промыл ли им мозги, так что теперь они умышленно подсовывают нам ошибочную информацию? Или, как ни неприятно об этом думать, мы имеем дело с банальным расизмом?

Во всяком случае, госсекретарь Бэллоу и министр торговли Пьюзо упорно отстаивали эту версию. Президент и тот пребывал в сомнениях.

Мы не разогнали отдел только потому, что нас слишком сильно поджимали обстоятельства. Экономические показатели во всех областях упали до низшей отметки, общественное мнение во главе с желтой прессой уже давным-давно в один голос призывало разделаться с Японией раз и навсегда. Если бы мы продолжали сидеть, сложа руки, то на промежуточных выборах без всякого сомнения потерпели бы сокрушительное поражение. Мы не могли себе позволить в такой момент отправить в отставку весь отдел и ждать, пока новый состав войдет в курс работы.

За те три месяца, что мы приступили к разработке боевой операции, положение резко ухудшилось. В глобальном торговом состязании выявился единственно возможный победитель — Япония, и эта тенденция только усугублялась. Японцы упрямо не желали поступаться своим безусловным правом на полученную прибыль и совершенно не принимали в расчет интересы других стран. Да что там, игнорируя все требования, они вообще, казалось, напрочь выбросили из головы само понятие дипломатии. Вот уже два года как многочисленные «мозговые центры» предупреждали: «Если Японская экономическая империя в ближайшие годы не изменит радикально политику и не обуздает свои экономические аппетиты, в недалеком будущем в мире, кроме Японии, не останется других промышленных держав».

Мы подошли к краю пропасти.

Нам не оставалось ничего другого, как преступить международные законы и дать зеленый свет операции «Гейша-3».

В президентской администрации не нашлось никого, кто выступил бы против. Всем высшим правительственным чиновникам уже обрыдло разыгрывать бесконечную партию на переговорах с Японией.

Прежде всего мы предъявили Японии ряд требований.

Все эти требования повторялись вот уже не один десяток лет и были чрезвычайно просты.

Как правило, Японское государство пыталось утишить мировой гнев, нанизывая загадочные слова, понятные одним японцам. Талдычили что-то такое о «принятии надлежащих мер», «в позитивном плане», «капля по капле», «нет так нет». Реакция была предсказуемой.

Общественное мнение стран Запада бурлило.

Это тоже входило в наши расчеты.

Раздувая исподтишка кампанию священной войны, мы публично делали вид, что стремимся к миру. Призывая народы сплотиться, мы вновь и вновь проводили совещания на высшем уровне со странами союзниками. Среди жителей Японии нашлись такие, которые как будто заметили, что происходит нечто странное, но поскольку в этой стране во все времена брали верх политические фантазеры, на них приклеили ярлык милитаристов и предали забвению.

Все шло как по маслу.

Подгадав момент, мы предъявили ультиматум.

Но правительство Японии по своей глупости не вняло смыслу ультиматума и продолжало тупо твердить избитые фразы о приверженности своей страны девятой статье конституции.

Многонациональная эскадра во главе с военными кораблями нашей страны сосредоточилась в Токийском заливе и установила господство над Японией.

Только тогда в Японии началась паника.

Это было похоже на то, как если бы лунатик, идущий по крыше, вдруг проснулся и с ужасом обнаружил, как высоко он забрался.

Население впало в коллективную истерику.

В столице Японии Токио общественное мнение раскололось. Одни призывали «вернуть власть императору!» другие — «изгнать иноземцев!». Приверженцы двух точек зрения днем и ночью топили друг друга в крови.

Правительство Японии моментально потеряло бразды правления.

В результате возобладала выгодная для нас точка зрения. А именно, раз уж на то пошло, хоть дело и безнадежно, надо вступить в решительный бой, встав на защиту государственных устоев величайшей экономической империи.