Она - моё табу
Шрифт:
— Зачем?
— Узнаешь.
Меньше чем через час выхожу из проката с ключами от «Ниндзя». Уверенно перебрасываю ногу через седло и завожу мотор. Только когда вибрации от двигателя проходят по всему телу, понимаю, что скучал не только по дому, но и по той свободе, которую получаешь, рассекая пространство под громкий рёв двигателя, когда встречный ветер норовит сорвать тебя с места, но ты словно срастаешься с мотоциклом, вы становитесь одним целым.
Провожу затянутыми в перчатки руками по рулю, выкручиваю газ, проверяя технические способности арендованного байка. Крис стоит немного в стороне и слегка испуганно косится на меня. Улыбаясь во весь рот, протягиваю к ней руку и зову громко, но достаточно ласково:
— Иди ко мне. Не бойся, Манюнь, гонять
Мой укол попадает в самое сердце. Фурия резко вскидывает голову и сверкает гневом в огромных глазищах.
— Ничего я не боюсь! — прошипев это, проходит мимо меня и замирает около Ниндзя.
Сдерживая смех, но не лыбу, запрыгиваю на байк и бросаю взгляд на замявшуюся Царевишну. Пусть лучше злится. Так хоть вижу, что она живая. Сдвигаюсь немного вперёд и сухо инструктирую:
— Держись крепко. Ноги прижми. — командую, когда занимает место сзади. Руками держись за грудь. — подтягиваю её кисти и прижимаю к верхней части грудины. Готова?
— Готова! — смело заявляет Царевна, но держится совсем слабо.
Но это я быстро исправлю.
— Шлем надевай.
Срываю мотоцикл с места под громкий, характерный рёв. В ту же секунду девичьи руки до хруста сдавливают рёбра, а мягкая грудь плотно прижимается к спине. Как только выезжаю на относительно свободную дорогу, выкручиваю газ. Фурия визжит в ухо, перекрывая завывание ветра, но уже вскоре расходится громким счастливым смехом. Она попеременно то хохочет, то кричит во всю силу лёгких. Отпускает руки, продолжая крепко сжимать бёдрами, и раскидывает их в стороны. Сердце ёкает, когда на скорости в сто тридцать километров в час она откидывается назад, удерживаясь лишь ногами.
— Держись, дура! — рыкаю громогласно.
Сбросив скорость и контролируя движения одной рукой, второй дёргаю Царёву на себя.
— Ты чего?! — перекрикивая ветер и мотор, орёт в ухо.
— Держись, блядь! Или жить надоело?!
Съезжаю на обочину и выжимаю тормоз. Скидываю шлем и жду, пока она сделает тоже самое. Стоит только увидеть её взбудораженное лицо и горящие азартом глаза, и я забываю обо всём на свете. Мне так не хватало её. Так скучал по ядовитым губам, а за те несколько часов, что мы вместе, даже ни разу не вкусил её яда.
Вымещаю злость и испуг на её губах. Буквально бросаюсь на Кристину, грубо сминая губы. Врываюсь в рот, как допотопный неандерталец в чужую пещеру. И беру то, что должно принадлежать мне по праву сильнейшего. Стоит нащупать юркий горячий язычок, и мне сносит башню. Сжимаю его губами и всасываю в свою ротовую. Прикусываю. Пальцами мну податливое гибкое тело, наверняка оставляя отметины. Но мне просто необходимо выплеснуть все накопившиеся за последние две недели эмоции. Я не думаю, что делаю. Блядь, да я вообще не думаю! Как говорит Фурия — дурею! Бесконтрольно сминаю упругую грудь под хлопком топа. Тонкой ткани недостаточно, чтобы помешать нащупать твёрдый, скрутившийся в тугой узелок сосочек и сдавить его пальцами. Слегка оттягиваю. Крис стонет мне в рот и упирается ладонями в грудину, увеличивая расстояние.
Нехотя отступаю на пару шагов назад. На автомате сканирую пустынную загородную трассу, убеждаясь, что ни один случайный человек не видел, как я только что трахал языком рот Царёвой.
Кажется, мне действительно надо трахнуть её, чтобы оба перебесились. Это, мать вашу, просто невозможно! Как одно её присутствие разом выносит из головы все трезвые мысли, а с ними заодно мозг, выдержку, самоконтроль, умение всегда держать себя в руках и отстраняться в сложных ситуациях?
— Так не должно быть. — хриплю бездумно, растирая пальцами переносицу.
— Как? — слышу задыхающийся шёпот Ненормальной, но отреагировать не могу.
Без слов сажусь обратно на мотоцикл и набираю скорость,
достаточную, чтобы выветрить одержимую похоть.Пару часов, что рассекаем по безлюдным местам, Кристинка постоянно хохочет, что-то периодически выкрикивает. Когда сбрасываю скорость, раскидывает руки в стороны. Ещё пару раз одёргиваю её, но потом прекращаю. Мне отлично известно, что с ней сейчас творится — в крови бурлит адреналин. Это чувство мне знакомо. В такие минуты чувствуешь себя всемогущим, непобедимым, бессмертным. Что, конечно же, не так. Поэтому и скорость большую не набираю, постоянно контролируя, что бёдрами Царевна держится намертво.
Свернув с дороги, поднимаюсь по тонкой, едва заметной тропинке на пригорок. Глушу мотор и вкидываю «лапку». Снимаю шлем, выбиваю из кармана сигареты, вставляю в рот фильтр и чиркаю зажигалкой. Затягиваюсь до жжения в лёгких. Фурия тихонько сползает с байка, скидывает свой шлем и подходит к рулю. Сдвигаюсь по сидению назад, освобождая ей место. Стройная нога ловко и грациозно перелетает преграду, и вот уже мы лицом к лицу. Делаю новую тягу и зажимаю сигарету в уголке рта. Беру девушку за бёдра, приподнимаю и тащу на себя. Закидываю её ноги на свои и завожу за спину. Кристинка немного отползает назад, наткнувшись на стальную эрекцию, но совсем минимально. Настолько, что я яйцами чувствую жар, исходящий от промежности.
Прикрываю глаза и судорожно вдыхаю. Новая затяжка. Дым в пространство. Тушу недокуренную сигарету и обнимаю за талию, снова подтащив нежное тело впритык. Толкаюсь лоб в лоб и ласково целую Фурию. Никто из нас ничего не говорит. Да и не нужны слова. Все необходимые уже были произнесены, а те, что остались, сейчас лишние. Неловкие, но пытливые пальчики ныряют под воротник Пахиной куртки. Опиумные губы с необъяснимым трепетом двигаются в такт моим требовательным и голодным. Но никакой спешки между нами нет. Медленно, томно, спокойно, не щадя ускользающего времени, отдаёмся поцелуям, ненапористым касаниям рук, тяжёлым и частым урывками дыхания, манящей близости и пьянящему теплу.
Сегодняшняя ночь стала одной из самых тяжёлых, но самых лучших за всю недолгую жизнь. Свобода, желанная тишина, любимая девушка и такое приятное затишье перед неминуемой бурей.
Глава 34
Я просто не знаю, какими словами описать…
— Крис… Кристинка… Фурия моя… — постоянно хрипло шепчет Андрей между сотнями поцелуев.
Я не отвечаю. Нет тех слов, что передадут бурю, развернувшуюся в моей душе. Меня раздирает между желаниями рассказать ему всю правду и спрятать её настолько глубоко, что никто никогда не докопается. Но у меня есть серьёзная проблема: Андрюша замечает мельчайшие перемены в моём поведении, малейшие колебания состояния и психики. Ни папу, ни Пашку, ни тётю Лизу, ни дядю Вову давно уже не пронимают мои перепады настроения, но Дикий сразу же подметил, что я изменилась. Для остальных это не ново, я уже давно перестала быть милой девочкой для них. Но рядом с Андреем возвращаюсь к базовым настройкам. Откат системы до событий, ставших решающими в моей жизни. Я не хотела спорить с ним по любому поводу и доставлять неприятности, но только видя его, чувствовала себя в относительной безопасности. Знала, что защитит, даже если придётся перед всем миром открыться.
Для меня, в принципе, сложно вскрывать перед кем-то душу, а Андрюше уже большую часть тяжёлого груза вывалила. И про изнасилование рассказала, и про маму… Больше просто нельзя. Он и так считает меня неадекватной, а если признаюсь, почему вдруг взбесилась, совсем покоя не даст. Не то чтобы у меня был этот покой… Совсем нет. И подавно. Но хоть какое-то подобие спокойствия я всё же сохраню. Самое главное, что он рядом. Обнимает. Греет своим испепеляющим жаром. Целует с той невообразимой нежностью, которую в своих розовых мечтах лелеют глупые девочки в шифоновых платьях. Никакой пошлости и страсти в данный момент. Ласка и забота, так необходимые потрёпанному сердцу. Принимаю без слов и с удовольствием. Взамен всё отдать готова. Нерастраченную любовь без сомнений дарю этому мужчине.