Она - моё табу

Перевожу дыхание и перекидываю руки на поясницу и лопатки, прижимая к себе.

— Потому что я не хочу так с тобой.

— А как хочешь? — шепчет, оставляя короткие влажные поцелуи то тут, то там на лице и шее.

Медленным движением убираю длинные шоколадные волосы за ухо и чмокаю в кончик носа.

— Красиво. Романтично. Без спешки до и после. — на этих словах краска на её мордашке становится ярче. — Хочу долго целовать и ласкать тебя. Везде.

Ма-а-ать, как же меня прёт от её смущения, несмотря на её смелые заявления и действия.

— Везде? — вопросительным эхом вторит Кристинка.

— Абсолютно. — киваю серьёзно, но улыбку сдерживать приходится.

— Даже… там?.. — скатывается глазами туда, где наши интимные зоны прижаты друг к другу в тесном контакте. Снова киваю. — Я имею ввиду целовать. — уточняет и падает на меня, пряча лицо.

Поднимаю уголки губ в улыбке и подтверждаю:

— Везде.

— Но это же… Это… Фу! — бурчит в шею, а мне кажется, что чувствую жар её стыда кожей.

— А я хочу всю тебя попробовать. — отбиваю, расчёсывая пальцами спутанные волосы.

— Языком? Как в порно? — высекает Ненормальная, слегка повернув голову и скользнув губами по скуле.

Я, мать её, немею, не зная, что сказать.

Во-первых: я в ахуе, что Фурия смотрит порнуху.

Во-вторых: об этом я даже не думал. Никогда. И ни разу не делал куни.

В-третьих: понимаю, что хотел бы сделать такое для неё. Вкусить её всю. От кончиков пальцев на ногах до сладких губ. Или, в нашем случае, наоборот.

— Да, Крис. — обрубаю, но вдруг ощущаю, как и моё лицо опаляет жаром.

Я, мать вашу, краснею, стоит только представить, как ныряю головой между стройных ног своей психички.

— Мне кажется, что это так мерзко. Я бы вот никогда!

— Никогда не говори «никогда». — смеюсь приглушённо.

Пусть разговор и пиздец какой интимный, даётся достаточно легко. С Алей мы никогда не разговаривали так откровенно. Просто с Кристинкой всё иначе.

— Тебе нравится делать… это? — выписывает отрывисто, жамкая в кулаках то куртку, то футболку.

— Не знаю. — отвечаю честно. — Никогда не пробовал.

— Но со мной хочешь?

— Хочу.

— И тебе не противно?

— А что в этом противного, Манюнь? Что естественно, то не безобразно. Если следовать твоей логике, то и целоваться должно быть противно. Слюна, микробы и всё такое. — дразню в ответку за недавние издевательства. — Я люблю тебя, Фурия. Я хочу тебя. Но первое исключает второе, пока не будет подходящего случая и обстановки.

— Но мы уже делали это в заливе. — выпаливает полушёпотом. Тонкая кисть с длинными пальцами перестаёт мять одежду и медленно сползает ниже по животу. Царевна приподнимается и сдавливает мою плоть. Воткнувшись головой в землю, стону сквозь зубы. Она не останавливается. Расстёгивает одолженные у Макея джинсы и ныряет под боксеры. Обволакивает ладонью ствол и медленно скользит по всей длине. — Тебе же хорошо? — уточняет, не упустив из виду моё тяжёлое частое дыхание и глухие, выцеженные сквозь зубы маты и стоны. Способен только на слабый кивок. Фурия смелеет. Скатывается набок и притискивается губами к самому уху. Вызывая мурашек, в него же шепчет: — Тогда тебе лучше раздеться, чтобы не испачкать трусы.

— Блядь, Кристина, хватит! — рычу полутоном. — Зачем всё это?

Поворачиваюсь к ней. Она приподнимает плечи и смущённо улыбается.

— Люблю тебя. И хочу, чтобы тебе было хорошо.

Так легко и беззаботно говорит. Возможно, она действительно готова сделать шаг, на который мне так трудно решиться.

Перебрасываю руку, сжимаю затылок и притягиваю её голову к себе. Вкладываю в поцелуй всю сдерживаемую с трудом страсть. Сплетаемся языками. Заводим древний танец, а заодно и друг друга. Слабый захват на члене становится крепче. Движения напористее. Почувствовав приближение разрядки, торможу её руку. В одно резкое движение переворачиваю на спину. Ловлю в фокус тигриные глаза и согласие в них, пока спускаю кисть по её животу.

Грудь Крис грузными урывками поднимается и опускается. Твёрдые сосочки натягивают ткань чёрного топа без бретелек. Поглаживая плоский пресс, веду рукой выше. Замираю под грудью. Наклоняюсь и легонько прикусываю вершинку. Крис вскрикивает и начинает дышать чаще и обрывистей. Приподнимаю мягкую плоть, ощутив приятную тяжесть. Поддеваю низ топа, оттягиваю и дёргаю вверх. Налитые полушария пружинят, оказавшись на свободе. Царёва подрывается, но скорее на инстинктах. Подсознательно всё ещё боится.

— Всё хорошо, малышка. — хриплю, не отрывая взгляда от манящей плоти. Целую отравленные губы. Покрываю слюной горло. Всасываю тонкую кожу сбоку шеи, уже зная, что Кристине это нравится. — Расслабляйся. У нас достаточно времени, чтобы доставить друг другу удовольствие. — большими пальцами нащупываю чувствительные горошинки. Почти не касаясь, глажу подушечками, ловя вибрации её дрожи. — Пиздец… Как же я хочу тебя. — хриплю безрассудно. Её тело каменеет. Как бы не храбрилась, всё же боится Ненормальная. — Извини. — выдыхаю, вернувшись к губам. — Наш уговор в силе. Не нарушу. — заверяю весомо.

— Андрюша… Андрюшка… — бессвязно сипит Фурия, трясущимися руками сжимая мою голову. — Если хочешь сделать то, о чём говорили… — даже грудь розовеет, что хорошо заметно в первых рассветных лучах. — Если правда хочешь… Не противно… Сделай…

— Не уверен, что тебе понравится. — высекаю с вымученной, сдавленной улыбкой.

Сука, я даже не уверен, что это мне понравится. Но решаю действовать на инстинктах.

— Тогда… Тогда… — задыхается и рвано стонет от моих касаний к чертовски чувствительной груди. — Тогда сделай со мной то, что хочешь. Я не остановлю… Нет уговора… Забудь о нём. Забудь…

На остатках самоконтроля не позволяю её словам пробить броню и снести мне башню окончательно. Фурия в своём возбуждении не понимает, что говорит и делает. Этот урок я уже выучил. Но, блядь… Понимаю ли я? Как далеко готов зайти, если она станет поощрять? Ма-а-ать…

Прерываю поток несвязной мозгодробящей речи яростным напором языка. Чуть грубее сдавливаю полушарие, поймав вибрацию удовольствия, пронёсшегося по девичьему телу.

Моя девочка-женщина. Храбрая трусишка. Нежная стерва. Ласковая тигрица. Такая разная.

Но любая любима. В очередной раз приходит осознание, что не смогу с ней расстаться, сколько бы сложностей не было в наших отношениях. Просто надо действовать мудро и осторожно, и тогда она откроется.

Все эти мысли ураганом проносятся в голове за доли секунды, что спускаюсь губами к груди. Но не спешу вкушать десерт. Оставляю влажные касания на ключицах, плечах и шее. Пальцами продолжаю дразнить восприимчивую плоть. Сжав тремя фалангами вершинку, тяну вверх и выкручиваю по часовой стрелке. Дыхание Царёвой слетает полностью. Ещё немного и начнётся гипервентиляция. Она вцепляется ногтями в мою голову и толкает ниже. Проведя носом между полушарий, с жадностью тяну летний запах помешательства. Башка идёт кругом. Земля под нами качается. Солнце делает тысячу оборотов в минуту, когда накрываю ртом тёмный сосок. Ненавязчивый, сладковатый вкус её кожи шарахает похлеще расползающейся по венам дури. На каждом миллиметре он разный. Со своими особыми оттенками. Но для меня невообразимо вкусный. Слаще любимого арахиса в сахаре. Воздушнее сладкой ваты. Терпче обжигающего глинтвейна. Втянув в ротовую, снизу вверх веду по острой горошинке, улавливая оттенки стонов Ненормальной.