Она - моё табу

— По рисунку понял. — смеётся тихонечко, поцеловав в щёку. — Я тебя тоже. Но ты должна была сказать раньше.

— Знаю. Прости.

— Поговорим об этом потом. Пойдём. — протягивает мне раскрытую ладонь. С опаской вкладываю в неё пальцы. Промокашка выходит из спальни первый. Андрей останавливает меня на пороге и поворачивает на себя. Накрыв щёку, ласкает шершавым пальцем. — Я с тобой, малышка. Не бойся так. Мы выдержим эту трапезу вместе. Всё будет хорошо. Я рядом.

— Ты же понимаешь, что сейчас не лучший момент рассказывать о нас? — шепчу испуганно.

— Да. Не переживай. Даже если он будет на тебя пялиться, не сорвусь. Но если хоть пальцем тронет…

— Не тронет. Поверь.

— Ладно.

Быстро прижимается к губам в коротком поцелуе, словно закрепляет клятву. Выпускает мою руку. Друг ждёт сразу за дверью. В гостиную входим все втроём. Улыбаться даже не пытаюсь. Абсурд ситуации зашкаливает. Папа, лучший друг, мой парень, мой насильник и его отец. И мне придётся делать вид, что всё хорошо. Притворяться, что с Андрюшей мы едва знакомы. Прикидываться, что Саша не вызывает у меня панический страх.

Я не переживу этот день! Не переживу! Да у меня сердце остановится раньше, чем мы за стол сядем!

Пашка берёт главную роль на себя. Разулыбавшись всем и каждому, протягивает руки и здоровается.

— Надеюсь, вы не против, что я к вам заскочил? Мы с Андрюхой ко мне ехали, а родителей дома нет. Решил к Кристинке заехать. Извините, не знал, что у вас гости.

— Павел, какие проблемы? Я всегда тебе рад. А ты?.. — вопросительно смотрит на Андрея.

Ну всё, моё сердце этого не выдержит. Я умру прямо здесь и сейчас!

— Андрей Дикий, товарищ генерал. Извините за вторжение. Макеев не сказал, куда мы едем. Если бы знал, то не стал бы беспокоить.

— Выдохни, солдат. — добродушно отмахивается папа. — Он любит сюрпризы всем устраивать. С детства с Кристиной и меня, и своих родителей чуть до инфаркта не доводили. Это мой друг — Георгий Григорьевич.

— Рад знакомству. — прохладно обмениваются рукопожатиями.

— А это Саша, его сын.

В тот момент, когда их пальцы смыкаются на запястьях, перестаю дышать, потому что уверена: Андрей всё понимает.

Глава 39

Прошлое и настоящее не должны переплетаться

Следующий час моей жизни превращается в ещё больший кошмар, чем был до этого. Кажется, что я должна вот-вот проснуться, но этого не происходит. Уже и щипала себя, и царапала, и незаметно дёргала за волосы, но сидящие рядом Саша и Андрей не растворяются в дымке морока. Я даже для вида не ем. Пью только воду, стараясь сохранить ясную голову. Глазами изучаю содержимое своей нетронутой тарелки. Беседу поддерживать не в состоянии. Максимум бубню какие-то невнятные короткие ответы на вопросы задаваемые лично мне.

С осторожностью, пытаясь не выдавать себя, пробегаю взглядом поперёк стола, чтобы увидеть натянутые сухожилия и выпирающие вены на руках Андрюши. Внешне он полностью спокоен, ест, улыбается, но то с какой силой сжимает вилку, выдаёт и его внутреннюю борьбу. Я должна что-то сделать. Пора заканчивать эту пытку.

Толкаю Пашку локтем под столом. Он смотрит на меня и без слов понимает, чего я от него жду.

— Дядя Вова, спасибо за вкуснейший обед, но нам с Андрюхой пора. — поднимается из-за стола и протягивает мне руку. — Извините, но Крестика я похищаю.

Подмигнув, делает ещё глоток вина. Я вскакиваю, как стянутая пружина. Дикий спокойно поднимается и вытирает губы салфеткой.

— Спасибо за гостеприимство, товарищ генерал. — благодарит ровно, но я всё равно замечаю полный презрения и ярости взгляд, которым задевает Савельского младшего.

— Ты так быстро нас покинешь? — высекает едко Саша, вцепившись своими глазами в мои.

Дикий всем корпусом подаётся вперёд. Макеев сдавливает мои пальцы. Только я расплываюсь в улыбке и со всей стервозной сладостью выливаю:

— Если бы не папа и дядя Гоша, то я бы и минуты с тобой в одной комнате не провела. Надеюсь, во Владивостоке ты не задержишься. Good lack, freak?. — выплёвываю ему в лицо и, не оборачиваясь даже на папин злой оклик, выхожу из комнаты.

Медленно, словно в заторможенном восприятии времени, поднимаюсь по лестнице и вхожу в спальню. Сбрасываю одежду и натягиваю бежевые хлопковые шорты в стиле Лары Крофт и тёмно-зелёную майку на тонких бретельках. Забираю со стола телефон и ключи от Танка. Крепко зажмурившись, до рези в лёгких всасываю кислород.

Неужели мои мучения на сегодня окончены? Или они только начнутся, когда останемся с Андрюшей вдвоём?

А мне ещё предстоит уговорить папу больше никогда не впускать в наш дом Савельского. Или, как минимум, не вынуждать меня находиться с ним в одной физической плоскости. Поднимаю сопротивляющиеся ресницы и толкаю дверь, но предательски пячусь назад, оказавшись в нескольких сантиметрах от насильника. Собрав в кулак всю силу воли, останавливаюсь и вскидываю на него лицо. Сжав челюсти, выцеживаю:

— Какого хрена тебе от меня надо? Свали, Савельский, пока ноги целы.

— А ты, смотрю, осмелела. Дерзить стала направо и налево. Гордая шлюшка.

Шагнув ближе, сдавливает пальцами подбородок. Каким бы мерзким не было его касание, не отталкиваю. Я всё выдержу.

— Я тебя не боюсь, урод. — продавливаю на частице «не». — Лапы убрал.

Растянув рот в жестокой улыбке, склоняет своё лицо к моему почти впритык. От хмельного дыхания голова кружится, а тошнота становится удушающей массой поперёк горла. Стискиваю в ладони ключи, готовясь нанести удар, если придётся. Больше я никогда не дам ему себя сломить.

— А ты, красотка, прихуела. Забыла уже, что твой папаша, а вместе с ним и ты, у меня в кулаке? Одно моё слово, и ты будешь принадлежать мне. — почти касается к губам. Поджимаю их и сверлю его взглядом. — Напомнить тебе, что случится, если не будешь послушной?

— Лучше я напомню тебе о Лене Калининой. — шиплю, не разжимая зубов. Хватка на подбородке становится крепче, но сам урод на несколько мгновений теряет спокойствие и поддаётся страху. — Или о Илоне Диоевой. А может быть, мне встретиться с Линой Авельевой? Сколько ей сейчас? Шестнадцать? Чем ты запугал этих девочек? Угрожал посадить их родителей? С одной, возможно, это и проканает, но не со всеми сразу.