Она уходит по-английски

– Врач называл тебя Максимом. Изволишь называть как-то иначе?

– Нет, нет, - ответил я, поперхнувшись слюной.
– Где мы?

– В больнице, где же еще.

– А мне кажется, что это больше похоже на подвал какой-то, - оглядываясь, насколько позволял обзор головы, сказал я.
– Давно тут лежу?

– Не так, чтобы долго, - ответил он, расчесывая свои густые черные усы маленькой деревянной расческой.
– Тебя сюда прошлой ночью привезли.

Мне вдруг захотелось резко спать. Глаза стали слипаться.

– Спать хочется. Я, знаете, последний месяц вообще почти не спал. Все бежал, бежал куда-то, вот и добегался. Может, хоть сейчас.

– Кто знает, что сон, а что реальность. Может быть, ты спал, а именно теперь бодрствуешь.

– Скажете тоже. Хороший сон. Судя по месту, где я оказался реальность еще хуже сна. А вообще похоже так на сон все было. Сейчас вот замечательно себя чувствую, а до этого просто разваливался.

– Поспи, поспи, тебе полезно сейчас, - все, что я услышал, перед тем как провалиться в забытье.

Я проснулся от монотонного бурчания двух голосов, а когда повернул голову, то увидел сидящего на койке Валеру и девушку. Красивую девушку, скажу вам. В этом мрачном во всех смыслах подвале она была лучом света, радугой после дождя для глаз. Зеленое платье, подчеркнутая коричневым ремнем изящная талия, белоснежные волосы. Видимо, сон продолжался. Я уставился на нее, даже не пытаясь вникнуть в разговор.

Тут Валера вдруг повернулся ко мне и опять без всякой эмоции на лице предложил сэндвич из пластиковой коробки.

– Максим, не откажись угоститься сэндвичем с курицей. Моя дочь сама их приготовила дома. Очень недурные сэндвичи на вкус.

– Спасибо, но мне не хочется есть.

– Тебя не просит никто сейчас его есть. Ты возьми, пока дают.

– Хорошо, - сказал я и принял у него сэндвич.

– Откуси хотя бы.

Я откусил. Вата ватой. Вкуса вообще не чувствовал.

– Спасибо большое, э... как вас по имени?

– Катя, - ответила девушка.

Она произнесла это без улыбки, с которой обычно девушки отвечают незнакомцам. Так, знаете, немного со смущением.

– А меня Максим зовут.

– Очень приятно, Максим, - сказала она.

Они продолжили беседу о будущем какой-то квартиры, а я погрузился в свои мысли.

– Где врачи? Даже медсестер ни одной не видно. Жутковатое место. Если бы не этот Валера и его дочь, я бы с ума тут, наверное, сошел. Хотя, что Валера? Он сам, как будто порождение этого хмурого неприветливого подвала. Дочь такая же. Сэндвич - и тот без эмоций. Сейчас бы Катин съесть сэндвич.

Постойте-ка... Я начал медленно поворачивать голову в их сторону, уже все понимая, но еще с мизерной надеждой, что, может быть, ошибаюсь, и с каждым градусом поворота головы меня охватывал какой-то животный ужас.

– Не может быть!
– крикнул я про себя, еще раз взглянув на дочь Валеры.
– Это что сон?!

Валера повернул голову и пристально на меня посмотрел, как будто услышал мой вопрос. Страх усилился, когда я заметил в уголках его губ еле заметную улыбку на фоне все того же неподвижного лица. Правда, он тут же снова повернулся к так называемой дочери. Я закрыл глаза. Потом открыл. Еще раз посмотрел в их сторону. Да. Ошибки быть не может. Эта Катя - моя Катя, только немного постаревшая, что ли. На вид ей можно было бы дать не больше тридцати, элегантнее одета, чем моя жена, но все-таки это Катя, ошибки быть не может.

– Катя, - позвал я тихо про себя.

– Да?
– повернув голову, спросила она тоже молча.

– Нет, ничего, - продолжая этот немой диалог, ответил я.- Извините. Ошибся.

Она еще посмотрела на меня несколько секунд, потом сказала отцу, что, мол, пора идти, поцеловала его, убрала контейнер из-под сэндвичей назад в бумажный пакет и вышла через массивную металлическую дверь.

– Как тебе моя дочь?
– спросил Валера, спустя несколько минут.

Я оторвался от двери.

– Хорошая, - ледяным голосом ответил я.

– Не то слово, - поддержал он, откусив кусок сэндвича.
– Ее мать с отчимом погибли восемь лет назад, по дороге на дачу. Машину вынесло на встречную полосу. Отчим сразу скончался, а мать еще неделю в коме пролежала на искусственной вентиляции легких. Я единственный близкий человек у нее остался.

– Жизнь - не подушка на пуху, - как говорит моя бабушка.
– Не взобьешь.

– Жизнь у нее не сахар была. Всего сама добилась. Сейчас большой начальник.

– А дети есть?

– На втором месяце беременности сейчас вроде как, но говорит, что без любви живут с мужем. Печально. Без любви никак нельзя жить. Любовь все проблемы и трудности перемелет. Я уже ребенку не завидую. Будет как наковальня между молотами.

– Странно. Любой мужчина слюной может изойти, пока она дорогу перейдет.

– Это точно. Я ее сразу своей признал. Такая красавица.

– А как мужа зовут?

– Егор.

– Егор...

– Егор, Егор, - пробурчал Валера и уставился в газету.

Я уже и не знал, о чем думать. Бывают же у людей двойники. Тем более эта Катя старше моей жены почти на десять лет. Может быть, сестра какая-нибудь дальняя? Нереальное, конечно, совпадение. Поговорить бы с ней с глазу на глаз.

– Она завтра опять придет, - сказал Валера, не поднимая головы.
– Узнаешь ее поближе да поговоришь, если захочет.

– Хотел бы знать, кто ты сам такой?
– спросил я про себя и пристально стал наблюдать за реакцией соседа.

Но ее не последовало. Как и до этого - ни одна складочка на его лице не пошевелилась. Усы тоже не шевельнулись.

Мы немного полежали, потом Валера предложил сыграть партию в нарды. Я отказался. Какие могут быть нарды в таком месте?

– А вы не знаете, где мои вещи?
– спросил я, чуть погодя.
– Мне бы мобильный телефон взять позвонить родным, а то они волнуются.

– Все личные вещи забирают после поступления, - ответил Валера, подбрасывая в руках кубики.
– Ты не беспокойся, здесь ничего не пропадает, да и позвонить, отсюда не получится. Это же подвал.

– А стационарный телефон? Как- то ведь можно связаться из этого бункера?

– Телефон есть в коридоре, на посту, но я не уверен, что он работает.

Я, опираясь, на руки приподнялся с кровати.

– Осторожней. С непривычки голова может закружиться.

– Да-да, понимаю, - сказал я, вставая.