Ониксовый шторм

– Наш вид, должно быть, помог, - пытается снова Андарна. “Я могу сжигать носителей тьмы. Мы - ключ к их победе?”

– Безнадежно. Самый высокий самец отступает в воду. – Леотан, я услышал достаточно.

Другой мужчина раздувает ноздри. – У меня нет.

“Они могут слышать нас через связь”, - быстро показываю я Ксадену. “Все идет не очень хорошо”.

Он кивает.

– Хочешь нас догнать? Гаррик подает знак, изучая массивные головы, наклоненные в нашу сторону.

“Они думают, что Андарна - это оружие, что в некотором роде плохо”, - говорит Ридок. “Они не вернутся, чтобы помочь нам, и в значительной степени думают, что мы все заслуживаем смерти, потому что мы не можем решить старейшую проблему человечества - как перестать убивать друг друга”.

– Понял, - подает знак Ксаден.

“И от венина нет лекарства”, - быстро продолжает Ридок, и я еле сдерживаюсь, чтобы не схватить его за руки и не сказать больше. “Их души умирают, так что вот и наша идея ”спасти их, чтобы победить".

Черт.

Голова Ксадена резко наклоняется вперед, когда когти Андарны впиваются в песок.

“Ты волшебный”, - говорит женщина с ноткой грусти в голосе. “И все же все, для чего ты стремишься это использовать, - это насилие”.

“Вы проповедуете мир, хотя только познали его привилегии”, - шипит Андарна в ответ. – Вы все меня разочаровываете.

“В этом мы находим точки соприкосновения”, - говорит самый высокий мужчина.

Что за осел.

Таирн рычит, сотрясая песок и сотрясая деревья, и чешуя Андарны становится темно-черной, когда она отступает к его правой передней ноге.

“У нас впереди долгий перелет, и здесь мы ничего не добьемся”, - продолжает самец, отступая еще на шаг в воду. “Мир не был готов к тебе, и хотя в этом нет твоей вины, мы не можем принять тебя”.

Я ахаю и хватаю Ксадена за руку.

– Что происходит? Гаррик подает знак.

Может быть, им лучше этого не слышать.

“Леотан может думать иначе” — самый высокий мужчина смотрит на другого — “но наше большинство решило, что ты ничтожен только по масштабу и имени, Андарна. Вам не разрешат войти на наш остров и не научат нашим обычаям. Здесь мы расстаемся и желаем вам мира”.

Мир? Я крепче сжимаю руку Ксадена.

– Лучше бы я никогда тебя не встречал, - рычит Андарна.

Самый высокий самец приседает в воде, прежде чем взмыть в воздух, его чешуя мерцает на мгновение, прежде чем он превращается в само небо.

“Что только что произошло?” Спрашивает Ксаден.

– Я думаю, мы проиграли, - шепчет Ридок.

Морда Андарны опускается, и разрывающая кости агония разливается по узам, но стыд, который накатывает второй волной, режет мне глаза.

– Андарна, нет, - шепчу я. “ Ты свирепый, и умный, и храбрый, и верный. Ни в чем из этого нет твоей вины. Ты идеален”.

– Я ... нет, - рычит она, поворачивая голову в мою сторону.

– Вы не знали, что она была несовершеннолетней, когда связывали ее узами?– Спрашивает Леотан, его золотистый пристальный взгляд изучает нас четверых, людей.

– Я этого не делал, - отвечаю я вслух. “Я должен был это сделать, но детеныши и птенцы хранятся в безопасности в Долине до тех пор, пока не закончится Сон без сновидений. Никто не видел ни одного из них на протяжении веков, поэтому мы не понимали, что все они золотисто-перистые, до подросткового возраста ”.

—Что происходит...
– Гаррик дергается.
– Черт, как больно!

Ксаден морщится, опускает голову и крепко зажмуривает глаза.

Я предполагаю, что их просто обработали скользящим свистком.

“Единообразие гарантирует, что обо всех детенышах заботятся без учета породы или логова...” Леотан вздрагивает, когда Ксаден поднимает взгляд.

Женщина отшатывается, обнажая зубы, с которых капает кровь. – Как вы могли согласиться на это?

Странный способ сказать “связь”, но неважно.

– Опять же, я не знал, что она несовершеннолетняя, ” возражаю я. “Вини меня, а не ее!”

“Мерзость”. Женщина бросает оскорбление, ее глаза сузились.

На Ксадене.

Моя голова поворачивается в сторону Ксадена, и я ахаю. Края его радужек сияют ярко-красным.

“Твой вид не подлежит искуплению”. Женщина свирепо смотрит на Сгэйла, затем исчезает.

Леотан изучает Ксадена еще мгновение, затем затихает, и волны набегают на то место, где они только что стояли. Ветер от взмахов невидимых крыльев порывами ударяет мне в лицо, и я зажмуриваю глаза, когда песок осыпает нас со всех сторон, их присутствие ускользает из моего сознания, как и раньше. Когда я открываю их, глаза Ксадена возвращаются к нормальному состоянию.

Или, скорее, его новая норма. В их ониксовой глубине все еще виднеются янтарные вкрапления.

– Черт. Его тон мог бы резать, когда его пальцы выскальзывают из моих.

—Ты не мерзкий...

Он опускает свои щиты, блокируя меня.

Справа от нас раздается что-то душераздирающе похожее на скулеж, и я смотрю мимо Гаррика, чтобы увидеть Андарну, отступающую в джунгли, ее чешуя становится золотой.

“Andarna.” Я направляюсь к ней, но она тоже отгораживается от меня.

– Она у меня. Таирн возвышается над нами, и его хвост сносит дерево слева, когда он крадется в джунгли вслед за ней. “Тейне и Молвич приближаются”.

—Я могу...

“Только один из нас огнеупорен”, - напоминает он мне, исчезая в зарослях.

Мои ногти впиваются в ладони. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной.

“Я предполагаю, что he’s ты так зациклился на поиске лекарства”. Обвинение Ридока обрушивается на меня, как ведро ледяной воды, и я поднимаю на него взгляд.