Ониксовый шторм

– Она может попытаться, - рычит он.

На поле изображен круг, где она высасывала магию из земли, но ее нигде не видно. – Она ушла.

“Она осознала потерю своего преимущества. Посмотри на юг, - объявляет Таирн, и я поворачиваю голову.

—Я не вижу этого...“ Мое зрение меняется, как после Молотьбы, и поле боя приобретает поразительную четкость. Но я смотрю не глазами Андарны, а глазами Таирна. “Далеко”.

Какие бы орды ни ждали своего запуска, они взмыли в небо в миле от городских ворот, оставив на земле позади себя шеренгу из дюжины — нет, одиннадцати—венинов, несущих виверн. Я не могу разглядеть черты темных владык, но нетрудно разглядеть серебристые волосы Теофании или огромную виверну, на которой она скачет.

Мое сердце замирает. Тот, что в центре, выглядит больше, чем Кодаг.

“Потому что так оно и есть”, - смакует Таирн. “Это было бы моим лучшим убийством на сегодняшний день”.

Я моргаю, и мое зрение возвращается к моему собственному. Последнее, чего я хочу, это оставлять Таирн где-либо рядом с этой огромной виверной, но город никак не сможет противостоять грядущему нападению. Если Каори и другие не выполнят свои приказы, никто из нас не выживет, не отступив и не бросив мирных жителей.

– Нам приказано захватить или убить Теофанию. Я вытягиваю и удерживаю еще больше энергии, нагревая кожу до заметного ожога. — Тот факт, что между нами и ней находится более сотни виверн, которые к тому же угрожают городу...

– Согласен, - перебивает Таирн и делает вираж вправо, устремляясь к Дрейтусу.

“Зачем гонщикам развивать дальнозоркость, если вы и так все ясно видите?”– Спрашиваю я.

“Привилегия нашего зрения предоставлена немногим”, - комментирует он.

Поди разберись.

Дождь шипит, ударяя мне в лицо, и я замечаю Глэйна и Кэт высоко над шеренгой грифонов на северной стене, в то время как Кьюр летит ниже в строю, сбивая виверн, пытающихся проскочить мимо города по пути в долину за ним. Ри и остальная часть отряда остановят их прежде, чем они доберутся до перевала. Подожди ... Кираса? — Разве Бодхи не должен быть...

“Мы все принимаем свои собственные решения”.

Ксаден будет в бешенстве.

Я оглядываю горизонт в поисках него. У офицеров есть дюжина драконов в небе, но над южной оконечностью города только один голубой, и это не Сгэйль. – Где они?
– спросил я.

“Она отдалилась от меня”, - признается он с мысленным рычанием.

Череда ругательств проносится в моей голове, когда мы приближаемся к городу, и я собираю больше сил, позволяя им обжигать и тлеть глубоко внутри меня. – Наверное, не хочет, чтобы ты волновалась.

“Что имеет противоположный эффект”, - парирует он, когда орда проходит мимо ряда сложенных туш виверн на востоке. Они будут у ворот меньше чем через минуту, а их слишком много, чтобы прицелиться.

По крайней мере, мне не нужно целиться.

“Отведите бунтовщиков обратно в воздушное пространство над городом”. Я роняю трубку, позволяя ей упасть на мое предплечье, и поднимаю обе руки навстречу дождю, когда энергия обжигает мои легкие, превращаясь в ожог, который я не могу долго сдерживать.

– Готово. Он слегка отклоняется влево, так что наш курс направлен к орде, а не к городу, и множество цветов в небе смещается, концентрируясь над Дрейтусом.

Я готов поспорить на свою жизнь, что ни один дракон в небе не усомнился в непосредственной власти Таирна над воздушным пространством.

“Учения Карра действительно могут пригодиться”. Я сосредотачиваюсь на орде, затем широко разводлю руки в стороны и высвобождаю накопившуюся энергию. Сила извергается раскаленным добела щелчком , сотрясая мой позвоночник, когда я опускаю руки вниз, и я отпускаю их, когда молния рассекает небо на столько столбов, что их не сосчитать.

“Десять стрел”, - объявляет Таирн с приливом гордости, когда гром сотрясает мое тело, а виверна падает. “Пробило семь”.

Решимость распирает мою грудь. Да, я могу это сделать. Я поднимаю обе руки, жадно черпаю силу, затем снова беру оружие, как раньше. Обрушиваются столбы молний, хотя и не такие мощные, как при первом ударе, и, по словам Таирна, я уничтожаю пять виверн.

– Четыре, - объявляет он после следующего удара.

Снова и снова я безрассудно черпаю энергию, рассчитывая на объем, а не на точность. Все в моем теле горит, как будто меня привязали к погребальному костру, но я иду вперед.

“Шесть. Три. Восемь!” Таирн ведет счет каждому удару.

У нас есть время еще на одно, когда мы приближаемся к северо-восточному краю стен, и я втягиваю обжигающую силу Таирна, как дыхание, а затем применяю оружие.

– Шесть!
– объявляет он, и я падаю вперед, у меня кружится голова, когда те, кого я не убила, летят на нас стаей и нарушают воздушное пространство города. “Держись крепче!”

—Мы не можем...
– Я хватаюсь за луки, и Таирн начинает подъем, такой крутой, что у меня расплываются очертания глаз. Ветер так чертовски приятно дует мне в лицо, но он не трогает огонь в моих легких. Я борюсь за дыхание с силой, сдавливающей мою грудь, и мне это удается только тогда, когда Таирн очищается от облака виверн и выравнивается на драгоценную секунду.

“Ты не сможешь сражаться, если перегреешься. Вода!”– Приказывает Таирн, и я срываю бурдюк с водой с ремня за седлом, вытаскиваю пробку и выпиваю залпом. Вода обжигает, как масло на сковороде, и мой желудок мгновенно взбунтовался. “Потише”.

Как будто это так просто.

Я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, подавляя позывы к рвоте, затем возвращаю бурдюк с водой на место, пока мое тело поглощает подношение. Жар жжет за глазами, что означает, что температура у меня все еще повышена, но жгучая боль прошла. Мне становится лучше. “Давайте убьем их создателей”.

– Давай, - соглашается Таирн, и мы ныряем к шеренге венинов, сидящих на виверне.

Ветер ревет у меня в ушах, и они взлетают при виде нас. Шестеро устремляются к городу, двое летят в нашу сторону, а трое отступают в горы — включая Теофанию и ее чудовище .