Ониксовый шторм

“Просто сообщаю тебе, что я вернулся...” Слова умолкают, когда его взгляд останавливается на моих обнаженных плечах, и я почти уверена, что это все, что он может видеть, учитывая высоту этой ванны. Ну, мои плечи и мои очень мокрые, очень распущенные волосы. “ Черт. Просто... черт.

“Я сказал, что тебе следовало остаться и принять ванну в нашем номере. Здесь много места. Тебе не нужно было брать у Ридока. Я постукиваю носком ботинка по медной трубе в изножье ванны. “У них действительно потрясающая сантехника”.

– Да. ” Его глаза темнеют, а хватка на дверной ручке белеет. “Я подумал, что было бы вежливо дать тебе время размять мышцы, чтобы помочь восстановиться после всей этой верховой езды”.

– Вежливый? Как это мило с вашей стороны. ” Я собираю все свои волосы в руку и перекидываю их через левое плечо, чтобы их можно было отжать, затем нажимаю ногой на рычаг, чтобы начать сливать воду из ванны, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, только не на нем и том невероятном теле, в котором он так настойчиво разгуливает.

– И ты чувствуешь себя выздоровевшей? Его голос понижается.

“Немного разоблачен после допроса о моем интеллекте и личной жизни, но в остальном в порядке”. Протягивая руку вправо, я хватаю мягкое белое полотенце, которое оставила на маленькой скамейке, когда вода с бульканьем вытекает, затем поворачиваюсь спиной к Ксадену и встаю, быстро оборачивая полотенце вокруг себя.

– Ты в порядке, - повторяет он. “ Не кружится голова. Не болит. Не устал? Потому что мы просто летели всю прошлую ночь.

– Я не уверена, что хочу лезть на Перчатку или что—то в этом роде, — я наклоняюсь влево, отжимая волосы над ванной, - но да, я чувствую себя настолько хорошо, насколько это возможно. Чистая, сытая и готовая свернуться калачиком с мужчиной, которого я люблю.

– Хорошо, ” говорит он мне на ухо, и я ахаю от удивления, когда он хватает меня за талию и поворачивает лицом к себе. “Потому что я устал быть вежливым”.

Его рот врезается в мой.

Самым бесполезным словом в языке аристократии всегда было и навсегда останется: любовь. Брак - необходимое зло для сохранения рода. Не более того. Берегите любовь для своих детей.

—Конфискованная корреспонденция Фена Риорсона Неизвестному адресату

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Яотбрасываю полотенце и здравый смысл, обвиваю руками его шею и вкладываю все свое сердце в поцелуй. Кого волнует, что мы в доме, полном слуг и виконта, которому я не доверяю? Если Ксаден установил сексуальные границы между нами за последние шесть недель? Он целует меня так, словно я единственный воздух, которым он может дышать, и это все, что имеет значение — все, что я могу позволить иметь значение.

Мои мокрые ноги скользят по плитке, а потом под ними ничего нет, когда меня поднимают и прижимают к его груди. Ощущение моей обнаженной груди на его влажной коже заставляет меня задыхаться под его языком.

Он стонет, удерживая меня одной рукой под задницей, пока я обхватываю ногами его талию. Я сбрасываю его полотенце прямо на пол, прежде чем сцепить лодыжки, оставляя нас кожа к коже, пока он бессмысленно целует меня, лишая логики и заменяя ее чистым желанием .

Наши губы соприкасаются снова и снова без изящества или соблазнения. Здесь нет ни флирта, ни застенчивых игр. Нет, это все голод и вопиющее, неприкрытое требование. Это чертовски идеально, безудержно и абсолютно жадно.

Комната движется, или, может быть, это мы. В любом случае, меняется освещение, и я оказываюсь на краю маленького столика для завтрака в нескольких футах от окна спальни. Я отрываю свой рот от его, чтобы осмотреть окрестности, но Ксаден берет меня за подбородок и притягивает обратно.

– Никто не может видеть под таким углом. Я проверил, - обещает он, затем возвращается к поцелуям, стирая все возражения из моей головы снисходительным прикосновением своего языка.

Подожди. Он проверил. Он думал об этом.

О боги, это может случиться на самом деле.

Жар и потребность проносятся сквозь меня, пробуждая каждый нерв к бурной жизни. Не кажется, что прошло всего шесть недель с тех пор, как он был весь надо мной, подо мной, внутри меня — кажется, что прошли годы .

Он наматывает мои мокрые волосы на свою руку, затем мягко отводит мою голову назад, прерывая поцелуй и прижимаясь губами к моему горлу. Каждое прикосновение его губ посылает толчок да прямо по моему позвоночнику, и они быстро собираются в ноющий узел пожалуйста прямо между моих бедер.

Мои ногти впиваются в его волосы, и я выгибаюсь для большего, тихо постанывая, когда он доставляет удовольствие, умело играя со мной. Он использует свои твердые губы, мягкий язык и жесткую щетину по максимуму, пока я не убеждаюсь, что он мог бы возбудить меня, просто поцеловав в шею.

– Мне нравится твоя кожа, ” говорит он, спускаясь к моей ключице.
– Ты такой чертовски мягкий.

Мой пульс учащается, и мои руки скользят к сильной линии его плеч, касаясь каждого дюйма его теплой кожи, до которого я могу дотянуться. Я хочу уложить его на эту кровать и облизать каждую черточку, которую он скрывал от меня последние шесть недель, но я ни за что не позволю ему прекратить это ради смены позы.

Он убирает мои волосы, затем обхватывает обеими руками мою грудь. Я быстро втягиваю воздух, когда он опускает свой рот на одну вершинку, а затем использует свой язык и зубы, чтобы насладиться ею. Черт , как же это приятно. Мое тело буквально изголодалось по его прикосновениям, и все, что я могу сделать, это подавить сдавленный стон, когда он переходит к другому.

– ТСС, ” шепчет он с игривой улыбкой.
– Не хотел бы, чтобы кто-нибудь услышал.

Меня сводит с ума эта улыбка, страх, граничащий с безумием, прорывающийся сквозь дымку удовольствия, которую он создает.
– Ты не можешь дразнить меня.
– Я качаю головой.

Его руки перемещаются на мои бедра, и он встает во весь рост, его брови хмурятся, когда замешательство наполняет эти великолепные глаза, смотрящие на меня сверху вниз.

“Я имею в виду, ты можешь”, - тут же выпаливаю я, мои руки падают на стол.
– Просто я хочу тебя, нуждаюсь тебе, и я действительно изо всех сил стараюсь уважать весь тот аспект правил, который мы установили, и если ты будешь дразнить меня...