ОНО

— Стоять! — грозно шепнул ему Генри. — Если пикнешь, я выпущу тебе кишки. — Они стояли друг напротив друга на расстоянии поцелуя. На Бена пахнуло ароматом фруктовой жвачки.

Автомобиль медленно, невозмутимо миновал их, продолжая двигаться как лидер на параде.

— Вот тебе второй вопрос, сисястый. Если во время контрольной я скажу тебе «Дай списать», что ты сделаешь?

— Дам. Дам списать сразу же.

Генри ухмыльнулся.

— Это хорошо. Так и должно быть. Теперь третий вопрос: как мне убедиться, что ты не забудешь своих слов?

— Я… я не знаю, — прошептал Бен.

Улыбка Генри стала шире. Лицо его буквально светилось широкой улыбкой и на секунду стало красивым.

— Зато я знаю! — сказал он тоном, будто сделал великое открытие. — Я знаю, сисястый! Я вырежу свое имя на твоем жирном брюхе!

Виктор и Белч отрывисто хохотнули. Сбитый с толку Бен почувствовал было облегчение, решив на секунду, что это хорошо отрепетированная инсценировка с целью чертовски сильно напугать его. Но Бауэрс не смеялся, и до Бена внезапно дошло, что Белч с Виктором смеются, потому что думают то же, что и Бен: что это розыгрыш. Но Генри так не думал.

Лезвие скользнуло вверх — легко, как по маслу. Полоска крови побежала по животу Бена.

— Держи его! — прорычал Генри. — Крепче держи, слышишь? — Серьезность на лице сменило выражение жестокости дикаря.

— Боже правый, Генри, прекрати это! Как ты можешь? — высоким, как у девчонок, голосом вскричал Белч.

Все происходило значительно быстрее, чем запечатлелось в сознании Бена; это было похоже на щелканье затвора фотоаппарата для фотоэссе к журналу «Лайф». Бен запаниковал. Внутри что-то вскрылось; поскольку выхода для паники не было, она охватила все его существо.

Щелкнул затвор: это Генри распорол его свитер по грудь. Из вертикального разреза заструилась кровь.

Очередной щелчок: Генри провел ножом еще одну вертикальную линию, орудуя им виртуозно, как заправский военный хирург при воздушном налете. Опять пошла кровь.

«Назад, — хладнокровно подумал Бен, когда теплая струйка заструилась по поясу и проникла под джинсы. — Бежать надо назад. Единственное направление, что мне остается».

Белч и Виктор уже не держали его. Несмотря на указания Генри, они отодвинулись в сторону, очевидно напуганные. Но если он побежит, Генри не составит труда поймать его.

Третий щелчок: Генри соединил две линии короткой поперечной. Бен ощутил, как струйка крови прокладывает себе дорожку по левому бедру.

Генри наклонился, изучая проделанное. «После «эйч» идет «и», — пронеслось у Бена; это придало ему сил. Подавшись слегка вперед, он добился того, что Генри отпихнул его. Бен в свою очередь усилил это движение, оттолкнувшись ногами, и ударился об изгородь. В момент удара он высоко, насколько мог, поднял ногу и погрузил ее в живот Генри. Вряд ли это было его ответом; просто Бен хотел усилить обратное движение. И все же его охватило какое-то первобытное веселье, внезапное и сильное, когда он увидел изумленное лицо Генри.

Ограждение с треском рухнуло. Проваливаясь вниз, Бен успел заметить, как Белч с Виктором поддерживали Генри, поскользнувшегося на останках «Бульдозера». Тот все же не удержал равновесие и плюхнулся на задницу с возгласом, смахивавшим на клекот.

Бен пролетел совсем рядом с трубой, примеченной им ранее, и приземлился спиной и задом. Получилось совсем неплохо: попади он на трубу, и вполне мог бы сломать позвоночник. А он плюхнулся в папоротники, которые смягчили падение, кувыркнулся через голову и заскользил вниз на заднице как малыш на ледяной горке; лохмотья свитера болтались вокруг шеи, руки удерживали равновесие, цепляясь за листья папоротника и траву.

Край берега приближался с неимоверной скоростью. Бен обратил внимание на побелевшие лица Виктора и Белча, похожие на заглавные «О»; успел оплакать библиотечные книжки; продолжил скольжение, наверстывая упущенное.

На пути Бена возникло упавшее дерево, прервав его скольжение, и он чуть не сломал левую ногу. Скорость чуть снизилась, боль в ноге вызвала у парня стон. Дерево лежало как раз на полпути к реке. За ним — плотная стена кустарника. Вода из трубы тонкими ручейками обтекала руки Бена.

Сверху послышался вопль. Оглянувшись, Бен увидел Генри Бауэрса, летящего с обрыва с ножом, зажатым меж зубов. Спрыгнув, тот приземлился на обе ноги, сгруппировался и сумел удержать равновесие. Он скользил по склону, исхитряясь в этой грязи делать гигантские прыжки, похожие на бег кенгуру.

— Я-а-а… бью-у-у… а-а… стый! — вопил стремительно приближавшийся Генри. Бен без труда перевел: «Я убью тебя, сисястый».

Окинув позицию хладнокровным взглядом, Бен понял, что надо делать. К моменту приближения Генри, нож которого торчал из руки как штык, Бен укрепился в этом. Пронеслась мимолетная боязнь за израненную левую ногу, кровоточащую еще сильнее, чем живот… но она держала его вес, значит, не была сломана. По крайней мере он рассчитывал, что это так.

Бен слегка присел для равновесия, и когда Генри достал его одной рукой, а другой — с ножом — сделал резкий замах, отступил в сторону. Равновесие он потерял, но, падая, успел подставить левую ногу Генри… Когда он оценил плоды своих трудов, испуг прошел совершенно, сменившись трепетным восторгом. Генри в стиле супермена перелетел через поваленное дерево, перед которым на корточках стоял Бен. С вытянутыми руками, он точно копировал Джорджа Ривза. Только у Ривза по телевизору это казалось таким же естественным, как купание или ленч, а Генри летел как кочерга, вздернув зад. Рот его двигался как у рыбы, выброшенной на сушу. К мочке уха бежала струйка слюны.

Упал Генри тяжело. Нож выпал из руки. Кувырнувшись через плечо, он ударился задом и отлетел в кустарник. Ноги скрючились наподобие буквы «X». Вопль. Глухой стук. Затем воцарилась тишина.

Бен сел в оцепенении, бросив взгляд на кустарники, в которых исчез его мучитель. Долго сидеть ему не дали сыпавшиеся сверху камни и гравий. Посмотрев вверх, он увидел спускавшихся Белча и Виктора. Они двигались с большей осторожностью, нежели их приятель, но полминуты им вполне могло хватить.

Бен застонал: когда же кончится этот кошмар!.. Скользнув по Белчу с Виктором взглядом, он тяжело поднялся на ноги, перелез через дерево и, задыхаясь, стал продираться сквозь толщу кустарников к берегу. В боку кололо. Язык прилип к гортани. Кустарник был ростом с Бена. Удушающий аромат бил в нос. Где-то совсем рядом журчала вода, обтекая камни.

Ноги Бена заскользили, руки едва успевали отбрасывать ветки, норовившие попасть в глаза. Колючки и шипы вырывали серо-голубую шерсть из остатков свитера, оставляли царапины на руках и щеках.

Скольжение прекратилось, как только ноги Бена коснулись воды. Это был один из маленьких ручейков, сбегавших в Кендаскейг меж высоких деревьев, стоявших по правую сторону от Бена; было темно как в пещере. Слева посреди ручья лежал Генри Бауэрс — на спине; его глаза были полуприкрыты и закатились; из его уха текла кровь, сбегая в сторону Бена тонкими нитями.