Опасная девочка миллиардера

— Спелась с ним.

— В конце концов, он Верочкин папа, — говорю осторожно.

— Папа, — тут же повторяет за мной Веруня, не зная еще, что означает это слово.

Леша морщится.

— Значит, он уже знает?

— Да, знает. Я…сказала ему вчера. Уверена, что поступила правильно.

— После того, как я объяснил тебе, что он из себя представляет!

— Леш, мне кажется, ты ошибаешься насчет Давида.

— Так и знал! Так и знал, что он запудрит тебе мозги!

— Леш, Веру украли вчера и…что мне оставалось делать? Только благодаря ему и его помощи мне удалось так быстро найти дочку и вернуть себе.

— Как украли?

Леша пытается подняться, но тут же снова откидывается на подушки.

— Женя, что ты такое говоришь?

— А Ангелина тебе разве не рассказала?

— Нет.

— Как она сломала руку и попала в больницу?

— Сказала, что неудачно упала.

Ясно, не хочет выглядеть в Лешиных глазах дурой и предательницей.

— Леш, в общем, Веру украли и требовали с нас выкуп. Точнее пытались, но у них ничего не вышло. С Юлькиной подачи, хоть в итоге она оказалась и ни при чем.

Быстро передаю подробности, исключая из повествования роль Ангелины в той части, где она рассчитывала на кольцо от поклонника. Не знаю, почему. Возможно мне становится жаль ее и хочется, чтобы Леша не думал про нее совсем плохо. Если понадобится, пусть сама рассказывает или Леша узнает подробности от кого-то другого, но не от меня.

Я завершаю рассказ и в палате воцаряется тишина.

— Жень, я не знал, что так может быть. Господи. Пока я валялся без сознания, ты пережила такое…такое, что и в страшном сне не приснится.

Лешино лицо делается таким несчастным, что на него трудно смотреть.

— Да, это так, словно страшный сон. Но Давид помог. Сделал все, чтобы найти Верочку. Поэтому, сам понимаешь, он не может быть таким плохим, как мы про него думали. А вот его помощница….

Я рассказываю Леше подслушанный мной разговор между Давидом и Илоной.

— Черт, если бы мне можно было выйти отсюда, — стонет Леша, — я бы не отходил от вас. От тебя и от Верочки.

— Нет уж, ты лежи. Уверена, Давид со всем разберется и не даст нас в обиду.

— Давид разберется, — повторяет он за мной с горечью.

Любое упоминание о Бергмане так негативно отражается на Леше, что я прикусываю язык.

— Точнее, не он сам, а его люди, — добавляю поспешно.

— Что, ты уже спишь с ним или только планируешь?

Господи, они с Юлькой, похоже, сговорились.

Но если Юльке я без колебаний ответила «нет», сейчас я не могу не признаться самой себе, что то и дело думаю о близости с Давидом. Вчера, когда сидели на диване и он так нежно прикасался ко мне, точно думала.

Мне хотелось, чтобы он притянул к себе и целовал. А потом, чтобы мы с ним оказались в одной постели и чтобы все продолжилось. А там уж будь, что будет.

Понимаю, что упустила момент, когда могла бы заявить, что Леша несет чушь, хоть врать приятелю и не привыкла. Но и знать правду ему совершенно ни к чему. Тем более сейчас, когда он в таком состоянии.

— Леш, вообще-то вопрос некорректный. И я не буду обсуждать его ни с тобой, ни с кем бы то ни было, — нахожусь с ответом.

Леша понимает мои слова как ему хочется.

— Конечно, он богатый, представительный, уверенный. Не то, что я. Какой-то среднестатистический неудачник.

— Леш, ты же с самого начала знал, что мы с тобой только друзья, я сразу предупредила. И дело тут совсем не в тебе. Ты совсем не неудачник, а очень классный. Взять хоть Ангелину. Любит тебя, и уже очень давно, просто места себе не находит.

Что еще я могу ему сказать? Мне нужно как-то его подбодрить, чтобы быстрее поправлялся. А Ангелина пусть выкручивается, как хочет.

Леша переваривает.

В этот момент дверь распахивается и в палату входит плотный представительный мужчина в белом халате. За врачом следует невысокий, сутулый и худощавый мужчина лет тридцати. В форме и с папкой в руках. Бергман тоже здесь, однако не проходит в палату, а застывает в дверях, скрестив руки на груди.

— Тааак, — тянет врач, — почему посторонние в палате во время обхода? Или вы жена с дочкой?

— Нет, — говорю поспешно.

— Тогда прошу на выход.

— Стойте, — вдруг говорит полицейский, — вы случайно не Митрофанова Евгения Владимировна?

— Да, это я.

— Узнал вас по голосу. А я лейтенант Селиверстов, Геннадий Петрович. Вот, наконец, и встретились.

— Да, здравствуйте.

— Не уходите, мне нужно задать вам несколько вопросов. Точнее, пройдемте в коридор.

— Отлично, — подает голос врач, — а я пока осмотрю больного. Как никак время обхода.

— Леш, мы еще к тебе зайдем, поправляйся, — говорю другу и вместе с Веруней выхожу из палаты.

Селиверстов озирается по сторонам.

— Итак, Евгения Владимировна, давайте присядем. Эммм…Вот, хоть сюда.

Лейтенант кивает на диваны, расположенные примерно в десяти метрах от палаты.

— Хорошо, — соглашаюсь и тут же поворачиваюсь к Бергману, потому что тот держится рядом со мной.

— Давид, ты не побудешь пока с Верой?

— Конечно, — отвечает он.

Опускаюсь перед дочкой на корточки.

— Верунь, — говорю ей, — посидишь пока с дядей Давидом? Маме нужно поговорить еще с одним дядей.

Указываю на Селиверстова.

— А потом мы с тобой поедем домой.

Дочка воспринимает просьбу спокойно.

— Хасо, — кивает мне.

— Пойдем, еще немного посмотрим в окно, ты согласна? — спрашивает Давид.

Вера кивает повторно.

— Отлично.

Давид Берет Веруню за руку и утягивает ее к окну.

— Что ж, Евгения Владимировна, приступим, — тут же произносит Селиверстов.

— Итак, расскажите, пожалуйста, обо всем с самого начала.

Послушно рассказываю, что помню. И это то же самое, что вчерашний рассказ Бергману. Во второй раз вспоминать детали намного легче. Особенно если учесть, что этих самых деталей совсем немного. Точнее, всего одна. Черный Джип.