Опасный вкус
Шрифт:
– Тогда зачем досаливаешь?
– Не понимаю о чем ты.
Я вытираю щеки. Я не знаю сколько стою в таком виде, даже не замечаю, что слезы бегут по щекам и срываются в сковородку, став очередной специей. Кто это теперь будет есть?
– Что случилось?
– Раф обнимает меня.
Избавилась от слез, а теперь стараюсь убрать его руки, друзья так не обнимаются. Они толкают в плечо и говорят: “Не вешай нос, Дарресон!” Но не так!
– Отпусти меня!
– я стараюсь не смотреть на него.
– Правда, все хорошо.
– А я не вижу!
– быстро откликается он.
–
Сковорода с шумом отлетает в сторону, выбросив кучу искр и чуть было не выплеснув на стол все свое нехитрое содержимое.
– Так что случилось?
Я вижу перед собой только его грудь в сером свитере и качаю головой. Все хорошо. Надо повторять это почаще и тогда все так и будет.
– Ничего! Все хорошо.
Он прижимает меня к себе в одно движение и меня хватает на каких-то жалких пару секунд. Моя выдержка рушится, стоит только уткнуться носом в его грудь.
– Я не знаю что делать, Раф. Я не знаю!
Я плачу, как наверное не плакала никогда, как было в давно забытой части детства.
– Идти на юг?.. Мы уже тут! Идти на север? Мы только что оттуда и там все плохо, но там Джейк! Или не там?!
Я мотаю головой, вновь пытаюсь высвободиться, но объятья становятся еще крепче.
– Я бы на его месте....
Я не могу остановиться ни в словах, ни в слезах.
– ….сидела на заднице ровно, с самым большим флагом в мире, чтобы его было видно с самого Манхэттена и до Нового Орлеана, но его нет здесь, там и…
Он гладит меня по спине, кажется, что это должно успокаивать. Но что-то не выходит у меня угомониться. Я реву все сильнее и какое-то время не могу сказать ни слова, только всхлипываю, перевожу дыхание и все начинается заново, а мужчина молчит и никак не комментирует мои слова и слава Богу!
– Ненавижу вас всех! Ненавижу! Было бы просто, если бы вы оказались людьми и только! Я бы спешила обратно без всяких тупых мыслей; я решила бы, что он сломал ногу или попался существам. Но он вампир и ты тоже. Вы такие умные и сильные, а на самом деле тупые! Почему его нет здесь? Что она ему наговорила? Почему он поверил ей? О, Боже!
Почему я должна думать об этом? Почему Джейку не достаточно однажды сказанных слов? Почему я должна доказывать ему что-то, а не наоборот?! Почему мне это важно?! Только мне!
– Ты еще! Ненавижу тебя больше прочих!
У меня получается ударить его по груди, но Раф никак не реагирует на это. Он не покачнулся и не дернулся. Все правильно, что ему какие-то трепыхания?!
– Ты понимаешь о чем просишь меня?! Ты бы смог поступить так? Я - нет! Как я могу выбрать? Почему я вообще должна делать это?! Вы ведь проклятые развалины, которым по сотню лет в обед! Отпусти меня! Ты слышишь меня?!
Он не дает мне вырваться, держит очень крепко.
– Слышу, - откликается он незамедлительно и очень спокойно, что еще больше злит меня.
– И даже больше - слушаю. Я проклятая развалина и ты меня ненавидишь.
Да. Именно. У них столько лет за плечами, они видели столько всего и общались с таким огромным количеством людей. Тогда почему они ведут себя так? Почему один не верит мне, а другой ставит перед немыслимым выбором?
– Почему я стараюсь решить
проблему? Почему я думаю как разрешить эту задачу, чтобы было хорошо всем? Я знаю, что так не бывает! Не бывает!Я с силой сжимаю ткань его свитера на спине, так что трещат нитки и становится больно пальцам. Черт возьми! Я не могу остановиться!
– Меня бесит это все! Ты бесишь меня! Зачем ты просишь меня? Зачем заставляешь меня сомневаться в себе? В тебе? В нем?
Не знаю, как это все закончилось. Не припоминаю случая подобного этому, чтобы плакала так много и долго. Помню, что пила нечто горькое, после чего стала более менее приходить в себя, цыканье поверх моей головы и произнесенное ровным, не терпящим возражений тоном: “Иди в каюту.”
“Ненавижу тебя!”
Я отталкиваю его от себя, пытаюсь, очень стараюсь ударить побольнее, но боль отдается лишь мне в руку.
“Чёрт!”
Он держит меня за запястье, целует пальцы, зажатые в кулак. Бесит меня!
“Хорошо. Только не плачь.”
Я с Джейком не позволяла себе ничего подобного. Мы могли поссориться и высказать друг другу что-то, но не так глобально, о прошлых обидах вообще не вспоминали. Хотя, там было что вспомнить и за что оторваться друг на друге по полной программе со слезами, криками, битьем посуды и лица. Единственный раз, когда я расплакалась при нем и не касался нас двоих вовсе, то была новость о выжившей, но спрятавшейся от нас цивилизации.
“Прости меня, я и в самом деле идиот!” - Раф раскачивает меня в руках
Я пришла в себя в каюте, укрытая одеялом, в обнимку с подушкой, сохранившей аромат мужского парфюма. Постель примята, но Рафаэля рядом не наблюдается.
На лодке совсем тихо. Так тихо и не было никогда. Я тянусь к крошечному иллюминатору, вглядываясь в темное изображение. Просто темно и не поймешь что творится кругом.
– Раф!
– зову я его шепотом, видя разобранную койку вместо обеденного стола.
Паоло и Лиза спят. Правда мальчик расположился в кают компании, а Лиза в их общей каюте, с силой прижав к себе недовольного, не смирившегося с таким положением вещей Фрискеса.
Обычно, заглядывая к ним, я поправляю сбившиеся одеяла, убираю приставшие волоски с светлых, таких невинных лиц, иногда таких сосредоточенных. Сегодня же, я просто приоткрываю дверь и тут же спешу обратно, оставляя небольшую щель для кота.
Не иначе эти двое поссорились, раз Паоло добровольно ушел от девчонки, что нравится ему, несмотря на ее невыносимое поведение. Это когда-нибудь закончится и она станет если не прежней, то хотя бы не такой занозой!
Рафаэля нет и на палубе. Бортовые огни включены, освещая темную поверхность воды и не менее черное пространство вокруг. Вокруг океан и только океан, а еще полный штиль. Вот почему так тихо.
Я вытряхиваю из пачки сигарету, затянувшись, выдыхаю сизый дым, затем, чуть помедлив, иду в рубку, клацаю тумблерами, нажимаю кнопки. Экраны светятся уже привычным зеленым и синим светом, показывают графики, проценты топливных баков, глубину и пустое пространство вокруг, с мигающей, ярко-вспыхивающей точкой неподвижной яхты.