Оплачено сполна

Они помолчали.

– Говорят, Ему плохо. Он переживает из-за смерти тетушки,- начал Малфой и сам не поверил, так глупо звучали эти слова по отношению к Повелителю.

Гарри внимательно уставился на иллюзорный темнеющий горизонт.

– А это правда. Он давно ничего не чувствовал, а теперь ему… пусто, да, так, - подобрал Поттер верное слово.
– Как будто грудную клетку вспарывают корни поминутно растущего цветка. И когда он расцветет, все чувства вернутся разом с накопленной силой. И убьют его.

Драко с ужасом уставился на Избранного.

– Откуда ты знаешь?

Поттер посмотрел на него пустым взглядом.

– Он не закрывается. Его рвет на части. Он потерял что-то важное.

Словно бы они говорят о погоде! Словно бы не чувствовал сам! Словно Тьма уже вернулась!

– Еще нет, - снова отозвался на мысли тот.
– И если я ничего не придумаю…

Слова повисли в воздухе гильотиной.

– Не знаю, кто пугает меня больше - Он или ты, - признался Драко горько.
– И кого ты можешь спасти в таком состоянии.

Гарри вдруг наклонил голову и прислушался к чему-то, известному ему одному. Потом повернулся и уставился на Малфоя с холодным любопытством.

– Вот как, - проговорил он тихо и бесцветно.
– А ты даже сам не понял! Вот как!

Драко его не услышал. На небе загорелись звезды, и летняя бархатная ночь запахла травами. Ненастоящая ночь ненастоящего мира. Было пусто, но тепло.

– Чертов мир рушится на моих глазах, а я ничего не могу сделать, - выдохнул он устало.
– Я за что-то боролся, чего-то искал, а они… Со своей перестраховкой!

Он помолчал.

– Знаешь, что самое дерьмовое? Меня не понимают, не слышат, я знаю слишком много. И единственный, с кем могу быть собой - это чертов ты. Вот так.

– Я думал то же про тебя, - признался Гарри, снова приглядываясь.

Любопытство тянуло вперед. Что-то в голове Малфоя грело, как костерок, как этот летний вечер в не их мире, как несбывшаяся мечта, как спрятанное сокровище…

– Эй, Поттер, что ты…

Оказалось, что тот пододвинулся ближе. «Все равно веет силой, не Ее, а чьей же?»

– Что ты такое чувствуешь?
– удивился Гарри, приглядываясь.
– Что-то такое…

– Прекрати читать мои мысли, гад!
– прорычал Драко угрожающе, но думать прекратить не смог.

«Ты же не… когда ты успел стать таким? И почему ты…»

– Не могу, - отозвался тот, - само выходит. Почему ты думаешь, что слишком близко? Раньше тебе было плевать. Я - кто?
– опешил он.

– Ты - дерьмо!
– рявкнул Малфой и, повинуясь напряженному и подкравшемуся на лапках желанию, перехватившему инициативу, притянул Избранного к себе.

И поцеловал.

«Ты - единственный, кто понимает».

Поттер не отстранился, хотя и не участвовал. Когда же зеленые глаза снова открылись, Драко увидел в них… надежду? любопытство? интерес?

Какая-то часть понимала, что надо бежать, потому что как раньше уже не будет, а то, что будет, грозит им обоим, но…

– Ты - тоже, - едва слышно и очень серьезно проговорил Поттер и, всмотревшись на секунду в черты Малфоя, несмело потянулся к нему.

И какая-то часть Драко сильнее всего на свете захотела остаться.

Гарри чувствовал, - сквозь то ли свои мысли, то ли чужие, - как где-то внутри медленно разгорается свет.

***

В библиотеке вечером среды почти все столики были заняты - сказывались домашние задания. Бледные и уставшие ученики корпели над эссе, справочниками и энциклопедиями. Кое-кто работал эффективными группами и оттуда слышались приглушенные объяснения. Кто-то сидел в библиотеке исключительно ради возможности присоединиться к чьей-то работе или вовсе списать, стреляя туда-сюда хитрыми глазами, приправленными легкой паникой: а ну как сегодня не удастся?

Для Гермионы библиотека теперь была лучшим местом для незаметных встреч с Кормаком: Рона сюда заносило редко (он повадился списывать у членов АД или работать вместе с ними, но второе - прискорбно реже), да и всегда можно было все списать на совместную работу. Не то чтобы они с МакЛаггеном много разговаривали - со временем все-таки было туговато, - но с ним и молчать было уютно, и если уж разговаривали, то увлекательно.

Отчужденность Гарри и слепота Рона совсем отрезали Гермиону от мира. Если раньше хотя бы Джинни она могла назвать подругой, то теперь у той была АД, был квиддич и какие-то проблемы с Гарри, так что найти ее стало сложно, а поговорить еще сложнее. Больше ни с кем так близко Гермиона не общалась, и в этом вакууме возле нее неизменно оставался только терпеливый Кормак, готовый подставить плечо, нужду в котором Грейнджер так отчаянно отрицала, но в котором тем отчаяннее нуждалась на самом деле.

Кормак был ненавязчив и откровенен, почти не задевал темы грядущей войны, развлекал ее рассказами о своем детстве, а еще - спрашивал именно о том, что ей хотелось рассказать, и одинаково внимательно слушал ее размышления и жалобы.

Кажется, в этом глобальном одиночестве ей совсем снесло тормоза: один осторожный рассказ о Роне повлек другой, другой потащил третий, в рассказах появился Гарри, ведь они все делали вместе, и вот…

– Я понимаю, почему Гарри такой, - кивнул как-то Кормак хмуро.
– Он как король в шахматах: всего один ход в конце, но от этого хода зависит финал всей игры. Эти взгляды, эта избранность, они отрезают его. И чем дальше, тем больше он - фигура и меньше - человек. Вообще не представляю, как он живет. Я бы на его месте забился в самый дальний угол и никому не показывался на глаза.

– Да, наверное, - не очень уверенно ответила тогда Гермиона, - но мне все равно кажется, что здесь что-то еще. Понимаешь, то ли это беседы с Дамблдором, то ли он сам понял, но он действительно стал лучше учиться. Только как-то… между делом, что ли, - она озадаченно потерла лоб.
– Да и способностей как будто прибавилось. Не нравится мне это.

– Ты похожа на детектива, - хмыкнул Кормак.
– Вдруг у человека мировоззрение поменялось, а ты сразу - чудеса, ритуалы, подозрительные силы.

Грейнджер вздохнула. Поделиться мыслями хотелось, она уже привыкла встречать здесь понимание.

– Не так все просто. Я понимаю, что он взрослеет, да, становится организованным, осознанным. Но та легкость, с которой ему все достается, откуда она? Где он взял все то, чему учит нас на АД?

– Так ведь Дамблдор…

– Да, - она с сомнением кивнула, - и нет. Потому что там было и такое, что… Знаешь, мне не верится, что Дамблдор учит его всему этому. Особенно рунам. Гарри никогда не любил руны, но я видела, как он их рисует.