Оплачено сполна
Шрифт:
Аврор удовлетворенно кивнул.
– Очная ставка. Идем. И, Гарри, - он остановился, - молчи о том, что легилимент. Ты ничего не докажешь, а Ордену это повредит.
Поттер кивнул.
В голове мелькнула странная мысль - Гарри не видел лица. Гермиона запомнится ему живой.
Рону повезло меньше.
Нельзя горевать. Нельзя плакать и кричать.
Счет войны пошел.
***
В кабинете Дамблдора собралось трое авроров:
Кингсли коротко поздоровался с директором, кивнул подчиненным и направился прямиком к сидящему в кресле освобожденному от веревок МакЛаггену.
Гарри незаметно приблизился к Дамблдору (место справа заняла профессор МакГонагалл) и потянулся к уже знакомому течению мыслей, полноводной тихой реке.
«Им нельзя знать о Тьме», - усиленно подумал он.
«Они и не узнают, - ответил директор, глядя совершенно в другую сторону.
– Вижу, ты пошел единственно верным путем, мальчик мой, не прибег к дополнительной лжи. Это сыграет тебе на руку».
«Спасибо, сэр. Надеюсь на вашу помощь».
– Ну что же, - начал Кингсли, садясь напротив нервничающего Кормака.
– Ты ведь понимаешь, что убийство по неосторожности - все равно убийство? К тому же, ты взял ее в заложники, тому есть десяток свидетелей. Расскажи мне еще раз, почему ты это сделал?
Кормак испуганно зыркнул на замершего истуканом между Дамблдором и МакГонагалл Поттера, сглотнул и признался:
– Они бы напали на меня.
– Почему бы им на тебя нападать?
– терпеливо спросил Шеклболт, не отрывая цепкого взгляда.
МакЛагген занервничал.
– Я уже все рассказал! Я не понимаю, о чем он говорил! Да, я чинил Шкаф, а он… он говорил про Того-Кого-Нельзя-Называть! Я к нему не имею отношения!
– голос сорвался в истерические нотки.
Гарри сложил руки на груди и молчал. Кингсли кивнул, несколько удивившись сдержанности Поттера. Он ожидал всего, вплоть до обычной мальчишеской драки или раздела авторитета.
– Хорошо. Почему ты не попытался убедить их в своей невиновности?
– Они бы мне не поверили! Они верят только ему! Это его армия!
– ткнул он в Избранного; Гарри молчал.
– Кто-то угрожал тебе?
– уточнил Шеклболт.
– Они все угрожали, я же сказал!
– кажется, у Кормака появилась надежда, и он почувствовал себя правым.
– Они бы разорвали меня, если бы Поттер велел.
Гарри хмыкнул про себя: не то чтобы это была неправда, но все-таки он не отдал бы такого приказа. И не отдавал.
– Как звучала угроза?
МакЛагген растерялся. То ли он не помнил, то ли как раз наоборот, помнил слишком хорошо.
– Позвольте, отвечу я, - подал голос Гарри.
– Я так понимаю, эта «угроза» принадлежала мне.
Авроры уставились на него, даже МакГонагалл подобралась, и только Дамблдор сдержанно
улыбнулся, прекрасно слыша в мыслях Поттера, о чем идет речь.– Я сказал: «Мне озвучить, зачем тебе этот шкаф, или мы мирно пройдем к директору?»
– Ты сказал, что я предатель!
– завопил Кормак.
– А разве нет?
– процедил тот.
– Я ничего не сделал!
– Ты убил мою подругу Гермиону Грейнджер, девушку, которую, как утверждал, любил. Она была в сто раз лучше тебя, и я повторю - ты предатель!
– рявкнул Гарри и замолчал, буравя беспомощно замершего МакЛаггена зелеными глазами.
Воцарилось молчание. Гестия Джонс и Шеклболт переглянулись одинаково хмуро.
– Кормак, это и есть, кхм, угроза? Или было что-то еще? Учти, это можно проверить иными способами.
МакЛагген сразу поник. Видимо, сообразил, что формально угрозы не было, а вот труп - налицо.
Мерлин милосердный! Он ведь… он совершенно не хотел! Какой черт его дернул бежать писать отцу сразу? Гребаное тщеславие, слишком уж сильная информация… Но она не стоит разоблачения! Он и сделать-то ничего не успел.
Ему ведь очень нравилась Гермиона! Она была такая… по-настоящему хорошая, светлая, замечательная, умная, принципиальная. Папа бы одобрил такой выбор, вот только немножко светского лоска да мирного времени, и Гермиона Грейнджер стала бы такой же успешной ведьмой, как его мама, и тогда бы…
Он впервые по-настоящему поверил, что нашел девушку, с которой пойдет дальше! Да, сначала он надеялся вытянуть из нее какую-нибудь стоящую информацию, но она была чудесно верной своим друзьям. Тогда Кормак понял, что в эту растрепанную, упрямую, но внутренне мягкую и романтичную девушку он готов влюбиться и подумал, что не стоит искушать судьбу и тянуть сведения о Поттере. Ему ведь правда куда как интереснее были ее проблемы, ее жизнь, она сама…
Зачем она все ему рассказала? Зачем, в конце концов, потащила его с собой? В новом мире им обоим нашлось бы место, он - чистокровный, так что она приобрела бы в статусе. Поттер все равно смертник, а Уизли - тупой чурбан, недостойный ее. А теперь…
А теперь свою бы шкуру вытащить, выгородить отца, хорошего ничего не будет.
– Он темный маг!
– бросил Кормак со значением, надеясь выплыть.
– Это - последнее, что она мне рассказала. Ты предал всех нас, кого собирался спасать!
В конце концов, если удастся, если это можно установить, тогда он… В устах Гермионы это звучало так правдоподобно, все доказательства налицо, но сейчас…
Кингсли выдал мрачный смешок, Гестия Джонс последовала его примеру, МакГонагалл неодобрительно поджала губы.
– Какие у тебя есть доказательства?
МакЛагген судорожно вспоминал.
– Она говорила, что у него резко возросли способности, ухудшился сон, он стал пропадать и много времени проводить один. Нервничал. И что те убийства из газет могут оказаться следствием его одержимости Тьмой!
– отчаянно выдал он.
– Такие симптомы сейчас у половины школы, мистер МакЛагген, - мягко отозвался Дамблдор.
– А у Гарри есть масса дополнительных обязанностей. Я бы не стал делать таких поспешных и нелицеприятных выводов.