Ополченцы

Как сообщили по солдатскому телеграфу, дивизионная разведка ходила в город, и обнаружила там около роты немцев. В ночь с 13 на 14 октября, фрицев из городка выбили, «махра» справилась одним батальоном, без помощи артиллерии, так что дивизия занимает оборону одним полком севернее Боровска, а наш полк северо-восточнее города, по берегу реки. Правда, уже на следующий день, немцы ударили двумя полками при поддержке танков и, прорвав оборону 5-й дивизии народного ополчения, захватили единственный мост через Протву, а к концу дня, заняли весь город. Оставшись без снабжения и артиллерии, батальоны 5-й ДНО, отошли за реку юго-восточнее города, и там приводили себя в порядок. Пятнадцатого октября немцы стали теснить нашу дивизию от города, но контратакой прибывшего к исходу дня батальона из 1287-го полка, ситуацию удалось стабилизировать. Шестнадцатого числа, пришёл приказ отбить город обратно, и мы попытались это сделать. Попыток было целых три штуки, но все они кончились с большими потерями, и не принесли никакого результата.

В одной из них принял участие и наш взвод, поддерживая пехоту огнём и колёсами. После десятиминутной артподготовки, батальон, с которым мы взаимодействовали, поднялся и пошёл в атаку прямо с опушки леса. Наступали на северо-восточную окраину города. Видимо для обеспечения скрытности, нейтралка получилась километра полтора шириной, так что немцы пока не стреляли, и стрелковые цепи шли вперёд довольно быстро. Мы также покатили свои орудия, следуя в центре боевого порядка за одной из рот, правда, сразу же отстали, потому что, выкатив пушки с лесной опушки, попали на паханину, а прошедшие накануне дожди, добавили нам «веселья». По пахоте и так-то идти нелегко, а если ещё что-то толкать, то задача усложняется вдвойне, а то и втройне. Сорокапятка, пушка хоть и не самая тяжёлая, а точнее самая лёгкая из наших артсистем, но и пятьсот с лишком килограмм, превращаются в полторы тонны, если их не катить по асфальту, а практически тащить на руках. Через пять минут мы были все перемазаны, пушка тоже напоминала комок грязи, особенно колёса, которые из дисков, превратились в шары, и хоть мы и постоянно счищали с них липкую субстанцию пехотными лопатками, но буквально через пять, десять метров, всё повторялось, да ещё и идти нужно было в горку.

В общем, отстали мы прилично, не улучшило положения даже и отделение стрелков, выделенное нам в помощь, а вот жизнь и здоровье, как нам, так и мужикам, это отставание спасло. После того, как наступающие цепи батальона, миновали гребень возвышенности и стали спускаться к реке, фрицы, подпустив их шагов на пятьсот, открыли шквальный, ружейно-пулемётный огонь. А когда наши залегли, ударили из миномётов и пушек, так что скоро пехота побежала обратно. Видеть бой мы могли, а вот чем-то помочь, ещё нет, пушка была за гребнем, так что стрелять прямой наводкой было невозможно, а непрямой бесполезно. А вскоре это стало не актуально, так как убегающая толпа, была уже в тылу нашего орудия, сопровождаемая пулемётными очередями и разрывами мин. Как-то незаметно, потерялись и наши помощники, так что катим свою «чумазуху», теперь уже обратно.

Что тому послужило причиной, то ли то, что мы спускались под горку, то ли разрывы мин и снарядов неподалёку. Но назад мы свалили быстрее, чем тащились вперёд. Комбат, правда, наехал на взводного, размахивая пистолетом, пытаясь свалить свою неудачу на нас, но не на того напал.

— Товарищ капитан. А где ваши бойцы, которые должны были нам помогать катить орудие? — спокойно спросил у него Ванька.

— А где поддержка огнём и колёсами? Почему вы не уничтожили пулемёты врага? За срыв атаки ты у меня под трибунал пойдёшь, лейтенант! — Не сдаётся командир стрелкового батальона.

— Какая атака, такая и поддержка. Почему не разведали, где проходит передний край противника? Я что ли должен это делать? — Начинает горячиться Иван. — И где ваши пулемёты и миномёты?

— Не твоё дело, лейтенант! — Продолжает «брать на бас» капитан. — Я тебе приказываю. Быстро на высоту! Немедленно подавить все пулемёты противника. — Не знаю, чем бы кончилось дело, если бы не вмешался командир нашей батареи, капитан Чугунков.

— В чём дело, товарищ капитан? — Подойдя ближе, спрашивает он. — Почему вы распекаете моего подчинённого, и ставите ему невыполнимую задачу?

— Потому что он сорвал атаку моего батальона.

— А где здесь батальон? Я вижу только толпу испуганных людей в форме и без оружия, которая разбежалась после нескольких выстрелов противника. И у меня приказ командира полка, ознакомьтесь, а своих я забираю.

Прочитав приказ и осмотрев своё войско, комбат сдулся и пошёл разбираться со своими подразделениями.

— Командиры рот, ко мне!!! — Слышится рык капитана, а потом громкий мат, которым он кроет своих подчинённых. Справедливости ради, нужно сказать, что сломя голову, бежали не все, да и винтовки остались у большей части красноармейцев, кто-то вытаскивал раненых, кто-то прикрывал «быстрый отход», но паника, это вещь заразная, и если за одним бегущим, побежит другой, то за десятком, уже сотня, а там и вся тысяча. В общем, первая атака сорвалась, а за ней такие же бестолковые, вторая и третья, где батальоны сменяли друг друга, но мы уже в них участия не принимали. Наш взвод, в составе батареи, отвели к деревне Инютино, где мы и заняли позиции, прикрывая перекрёсток дорог. Поздно вечером, в район сёл Ермолино и Русиново, отошёл и весь наш поредевший полк.

Огневые мы теперь копали в полный профиль, с круговым обстрелом и ровиками для укрытия боеприпасов и личного состава. Да и расположили мы их с умом. Командир батареи мужиком оказался толковым, так что орудия мы установили следующим образом. Наш взвод расположился в лесном массиве, левым флангом к основной дороге, а фронтом к второстепенной, идущей от шоссе в деревню Инютино, имея возможность также обстреливать и главную трассу, так как опушка располагалась почти под прямым углом к ней. А вот первый взвод, наоборот, выкопал позиции фронтом к основной, и этот населённый пункт у них был справа. Редкие стрелковые ячейки пехотинцев были расположены параллельно шоссе, где-то метрах в трёхстах от него, а одна рота оборонялась в Инютино. План был простой, если броня едет по главной дороге, то сначала работает первый взвод, а когда танки разворачиваются на него, тогда бьём их в борта уже мы. Если панциры будут атаковать с юга на север, то начинаем стрелять мы, а когда те нас обнаружат и развернутся на нас, то подключится другой взвод. Если же брони не будет, то помогаем пехоте, валить всё, что движется.

Первый батальон занял оборону вдоль северного берега реки Протва, между Ермолино и Русиново, прикрывая дивизию с левого фланга. Второй, занял позицию параллельно Боровскому шоссе, там же в засаде стояли и наши пушки. Третий, был расположен фронтом на запад, от Инютино на своём левом фланге, до стыка с соседним полком на правом.

Немцы пошли в наступление на рассвете 18 октября, в нескольких местах сразу, но по шоссе они не попёрли, а может и увязли в обороне какой-то из наших частей. Зато ударили по первому батальону и, захватив мост через реку, при поддержке танков прорвались через его боевые порядки, и заняли правобережную половину села Ермолино. В дальнейшем фрицы решили захватить деревню Инютино и начали атаку. Впереди двигалось пять танков, а за ними солдаты противника. Когда танки перевалили через шоссе и, поливая пространство впереди себя из пулемётов, рванули вперёд, то ближайшая к ним наша пехота, начала покидать свои стрелковые ячейки и разбегаться в стороны, поэтому открываем огонь из орудий.

Ближний к нам танк в двухстах метрах, поэтому заранее распределив цели, взводный приказывает открыть огонь, а дальше уже командую я.

— Ориентир пять, по танку, зарядить бронебойным, дистанция двести. Орудие!

— Выстрел!

— Откат нормальный. — Следуют ответы бойцов расчёта.

— Есть попадание. Кеша повтори. Стрельба по готовности. — От первого попадания снаряда, танк резко развернуло к нам левым бортом и он остановился, а от второго начал дымить. Не подвёл и Мишкин расчёт, так как второй «панцер» стоял, и весело начинал разгораться. Зато головной фриц, как будто что-то почувствовав, повернулся, и поехал в нашу сторону, постепенно набирая скорость.

— Кешка, право десять. Наводи по головному. Бронебойным.

— Понял командир. — И буквально через пару секунд.

— Выстрел!

— Откат нормальный. — Твою ты за ногу, я не матерюся. Снаряд, посланный с четырёхсот метров, попал точно в лобовую броню, но танк даже не остановился, а вздрогнув всем корпусом, попёр точно на нас, стреляя из пулемётов. — Грёбаная «тройка», лобовую хрен пробьёшь!

— Наводчик, бей по гусянке.

— Понял.

Наконец-то сработала наша засада и в борт бронегансу, с небольшим интервалом влетело сразу два снаряда. С четвёртым, разделались уже совместными усилиями, а вот пятый, всё-таки проскочил в деревню и скрылся за домами. Но пехотинцы, видимо воодушевлённые видом горящих танков, разобрались с ним сами, закидав гранатами и бутылками с горючей смесью, так как столб дыма поднялся выше деревьев. Раз махра занялась нашими прямыми обязанностями, придётся помочь им.

— Федя, берёшь пулемёт и помогаешь гансам бежать в правильном направлении, особенно тем, которые ближе к нам.

— Понял.

— Ориентир три, право двадцать, по пехоте, осколочным, дистанция шестьсот, четыре снаряда беглым. Орудие!

Эту атаку мы отбили, а бойцы первого батальона, контратаковав, вышибли фрицев за реку.

— Товарищ лейтенант. Я сбегаю, займу у фрицев, немного патронов? А Федя потом отдаст, он у нас на это дело щедрый, вон сколько отвалил, некоторые даже всё унести не смогли, лежат себе, отдыхают.