Оракул с Уолл-стрит 3

Утренние улицы Нью-Йорка уже наполнялись людьми. Служащие спешили в офисы, продавцы газет выкрикивали заголовки, раздавался звон трамваев.

— Останови у газетного киоска, — попросил я О’Мэлли. — Нужно купить все финансовые издания, которые у них есть.

Выйдя из машины, я накупил дюжину газет, от Wall Street Journal до малотиражных финансовых бюллетеней. Нужно выяснить, насколько широко разошлась эта история.

Когда мы прибыли к зданию «Стерлинг Инвестментс», у входа уже собралась небольшая группа репортеров. Они бросились ко мне, как только я вышел из такси.

— Мистер Стерлинг! Что вы скажете о статье в «Chronicle»?

— Правда ли, что вы использовали инсайдерскую информацию?

— Некоторые ваши клиенты уже отказываются от сотрудничества. Как вы это прокомментируете?

О’Мэлли встал между мной и репортерами, создавая живой щит.

— Джентльмены, мистер Стерлинг сделает официальное заявление позже, — сказал он твердо. — Всю информацию вы получите на пресс-конференции.

В вестибюле здания нас встретил взволнованный Бейкер.

— Стерлинг! Ты видел? Эти ублюдки пытаются потопить нас, не успели мы даже открыться как следует!

— Видел, Чарльз, — я похлопал его по плечу. — Собирай всех в конференц-зале. У нас мало времени.

В лифте я перебирал газеты. К счастью, основная атака шла только через «Financial Chronicle». Остальные издания либо не подхватили историю, либо упомянули ее вскользь.

Когда я вошел в конференц-зал, там уже собралась почти вся команда. Прескотт стоял у окна, задумчиво глядя на панораму Манхэттена. Маркус Хендерсон нервно постукивал пальцами по столу. Сара Левински что-то быстро писала в блокноте. Розенберг, наш юрист, раскладывал бумаги.

— Доброе утро, — я положил стопку газет на стол. — Как видите, Харрисон решил нанести первый удар.

— Это подло даже для него, — покачал головой Прескотт. — Использовать свои связи в прессе, чтобы очернить конкурента без единого конкретного обвинения.

— Я проанализировала статью, — вступила Сара Левински. — Она построена исключительно на анонимных источниках и намеках. Ни одного факта, который можно было бы проверить или опровергнуть.

— Именно поэтому судебный иск был бы сложным и длительным делом, — добавил Розенберг, поправляя очки. — Мы можем подать, конечно, но это займет месяцы.

— А у нас нет месяцев, — я обвел взглядом присутствующих. — Каждый день молчания будет стоить нам клиентов и репутации. Нам нужен немедленный ответ.

— Какие варианты? — спросил Хендерсон.

— Три основных стратегии, — я подошел к доске и начал писать. — Первая. официальное опровержение через прессу. Вторая. Контратака с разоблачением собственных сомнительных методов Харрисона. Третья. Привлечение авторитетных союзников, которые публично поддержат нас.

— А что с клиентами? — спросил Бейкер. — Те, кто уже начал сомневаться?

— Я предлагаю разделить обязанности, — сказал я. — Прескотт займется самыми крупными клиентами, включая Вандербильта. Хендерсон возьмет на себя институциональных инвесторов. Бейкер и Левински — клиентов среднего уровня. О’Мэлли обеспечит безопасность офиса и коммуникаций.

— А вы? — спросил Прескотт.

— А я займусь прессой, — я улыбнулся. — И некоторыми специальными методами контратаки.

Раз удар нанесен со стороны прессы, у меня есть та, кто поможет ответить. После совещания я набрал номер Элизабет.

— Уильям! — воскликнула она, как только подняла трубку. — Я только что прочитала эту грязную статью. Я знаю, кто за этим стоит и как им ответить!

— Отлично, — сказал я и беззвучно похлопал. — Думаю, у нас появился неожиданный, но очень ценный союзник.

— Автор статьи Реджинальд Паркер, — взволнованно сказала Элизабет, не обращая внимания на мою иронию. — Он марионетка Харрисона уже много лет. Публикует все, что ему скажут, в обмен на эксклюзивы. У меня есть на него компромат.

— Что именно? — спросил я.

— В прошлом году он опубликовал статью, обрушившую акции Mendelsohn Steel. А за неделю до публикации его жена почему-то открыла короткую позицию на эти акции, — Элизабет победно улыбнулась. — У меня есть документальные доказательства. Я собиралась использовать их для своего расследования, но думаю, сейчас они нужнее вам.

Я не смог сдержать улыбку. Харрисон думал, что нанес сокрушительный удар, но не учел, что в мире финансов 1920-х годов у меня есть понимание того, как на самом деле работает финансовая пресса.

— Отлично, милая, — я улыбнулся. — Кажется, у нас появились новые возможности для ответного удара. Я скоро подъеду к тебе.

В кабинет заглянул Бейкер. Он взволнованно жестикулировал.

— Стерлинг, это Фуллертон. Говорит, что хочет лично выразить поддержку и предлагает удвоить свои инвестиции в нашу компанию «именно сейчас, чтобы показать этим газетным писакам, кто здесь настоящий бизнесмен».

Я улыбнулся еще шире. Да, это будет интересный день. Харрисон нанес первый удар, но война только начиналась. И у меня все преимущества человека, знающего, чем эта война закончится.

— Что ж, — я закончил разговор с Элизабет и взглянул на часы, — у нас есть два часа до открытия биржи и восемь часов до закрытия. За это время нам нужно не только отразить атаку, но и превратить ее в нашу победу.

Я взял мел и подошел к доске, чувствуя, как адреналин наполняет каждую клеточку тела. В конце концов, что такое подобная атака для человека, который пережил крах 2008 года и крипто-зиму 2022-го?

Итак, начнем с плана действий.

* * *

Полуденный свет заливал кафе «Астория» на Пятой авеню. Я выбрал угловой столик, наполовину скрытый раскидистой пальмой в кадке, обеспечивающей относительное уединение. Элегантные официанты в белых перчатках скользили между столиками, почти бесшумно разнося чай и легкие закуски.

Я нервно посмотрел на часы. Уже двенадцать пятнадцать. Утро прошло в лихорадочной активности: звонки клиентам, инструктаж команды, подготовка материалов для прессы. Розенберг уже отправил официальное письмо в редакцию «Financial Chronicle» с требованием опубликовать опровержение. Но главный удар я приберег для этой встречи.

Краем глаза я заметил, как Элизабет входит в кафе, и невольно залюбовался. Она была в темно-синем костюме с узкой юбкой до середины икры и небольшой шляпкой, подчеркивающей ее изящный профиль. Как обычно, девушка всячески подчеркивала свой имидж репортерши-бунтарки, нарушающей все правила мужского мира журналистики.