Оракул с Уолл-стрит 6

Все-таки, он мне доверился. А я не смог его защитить.

Когда я приехал, Фаулер сообщил, что меня срочно разыскивает мисс Кларк. Она ехала ко мне сама.

Глава 12 Тени на стене

Свет хрустальной люстры бросал мягкие отблески на стены моего особняка, когда я услышал знакомый стук каблучков по мраморным ступеням. Элизабет Кларк поднималась по парадной лестнице, и каждый ее шаг отдавался в моей груди учащенным биением сердца.

Она появилась в дверях гостиной как видение из модного журнала, в изумрудном шелковом платье, подчеркивающем изгибы фигуры, с нитью жемчуга, переливающегося на шее. Темные волосы уложены в строгий пучок, но несколько непослушных локонов обрамляли точеные скулы. В руках небольшая лакированная сумочка и портфель журналистки.

— Уильям, — ее голос звучал хрипловато, словно она курила всю дорогу. — Спасибо, что согласился на встречу… С момента нашей последней встречи прошла вечность. Ты весь в делах и заботах, милый.

Я подошел к ней, взял за руки. Кожа была прохладной, но пальцы слегка дрожали.

— Забудем о делах, — сказал я, глядя в ее зеленые глаза. — Хотя бы на время.

Она улыбнулась, та самая лукавая улыбка, которая с первой встречи сводила меня с ума. Поставила портфель на столик красного дерева и позволила мне помочь снять пальто. Под ним скрывались обнаженные плечи, и я почувствовал, как кровь приливает к голове.

— Ты знаешь, как заставить женщину забыть о работе, — прошептала она, когда я провел пальцами по ее руке.

Мы оказались в объятиях друг друга, и все заботы о Continental Trust, о грозящей опасности, о планах и интригах растворились в жарком поцелуе. Ее губы были мягкими, вкус — сладко-горьким от сигарет и виски.

— Наверх, — выдохнул я ей на ухо.

Мы поднимались по лестнице, не размыкая объятий. В спальне горел только небольшой светильник с абажуром из слоновой кости, создавая интимный полумрак. Кровать с дубовым изголовьем и бельем из египетского хлопка ждала нас.

Элизабет развернулась ко мне спиной, и я медленно расстегнул молнию на ее платье. Шелк соскользнул на персидский ковер, открывая идеальную линию спины, кружевное белье. Она повернулась, и мы снова слились в поцелуе, более страстном и требовательном.

Мои руки скользили по ее коже, она откидывала голову назад, тихо стонала. Мы упали на кровать, забыв обо всем на свете. Время остановилось, существовали только мы двое, жар наших тел, учащенное дыхание.

Я обхватил ее талию, притягивая ближе, чувствуя, как ее тело откликается на прикосновения. Элизабет запрокинула голову, позволяя мне целовать шею, находить чувствительные места за ухом, где кожа была особенно нежной и пахла дорогими французскими духами.

Ее пальцы торопливо расстегивали пуговицы моей рубашки, скользили по груди, оставляя огненные следы. Я чувствовал, как учащается ее дыхание, как дрожат руки, когда она стягивает с меня жилет и рубашку.

— Уильям, — прошептала она мне в ухо, и этот шепот прошел по телу электрическим разрядом.

Мы опустились на кровать, и шелковые простыни прохладно коснулись разгоряченной кожи. Ее губы были везде на моих губах, на шее, на плечах. Я целовал ее ключицы, спускался ниже, чувствуя, как она выгибается под моими прикосновениями, как тихо стонет.

Мы двигались в едином ритме, забыв обо всем, кроме этого момента. Ее ногти впивались мне в спину, волосы рассыпались по подушке темным шелком. Время растянулось до бесконечности, и одновременно промчалось в одно мгновение.

Когда пик страсти захлестнул нас, Элизабет крепко прижалась ко мне, и я почувствовал, как ее тело содрогается от блаженства. Мы лежали, переплетенные, дыша тяжело и часто, ощущая соленый привкус пота на губах.

Постепенно дыхание успокоилось, и мы просто лежали рядом, прислушиваясь к стуку сердец и далеким звукам ночного города. Элизабет провела пальцем по моей груди, рисуя невидимые узоры, а я гладил ее волосы, наслаждаясь их мягкостью.

Когда буря страсти утихла, мы лежали рядом, прислушиваясь к ночным звукам Манхэттена. Элизабет курила, выпуская дым к потолку. Свет уличных фонарей проникал сквозь тяжелые шторы, бросая полосы света на ее обнаженную грудь.

— Милый, поговорим о делах, — сказала она, затягиваясь сигаретой. — У меня есть убойный компромат на Continental Trust. Документы, доказывающие их связь с коррупцией в банковском надзоре.

Я приподнялся на локте, изучая ее профиль.

— И что ты хочешь этим сказать?

Элизабет повернулась ко мне.

— Уильям, это взрывная информация. Если опубликую статью, Continental Trust рухнет за неделю.

— Тогда в чем проблема?

Ее глаза заблестели в полумраке:

— Я хочу подписать статью своим именем. Эта публикация сделает меня самой знаменитой журналисткой Америки.

Я резко сел в кровати:

— Элизабет, мы уже обсуждали это. Ты же знаешь, с кем связываешься. Они убили моего отца, они убили Риверса, Милнера, Вестфилда. Если твое имя появится под разоблачительной статьей…

— Пусть попробуют, — она выпустила дым ему в лицо. — Я не какой-то мелкий клерк. У меня связи, защита. Владелец газеты мой близкий друг.

— Твой любовник, ты хотела сказать?

Она усмехнулась:

— Ревнуешь? Хэрольд Росс дает мне полную свободу в выборе тем. И эта история принесет газете национальную известность.

Я встал с кровати, начал ходить по комнате:

— Опубликуй под псевдонимом. Или дай информацию коллеге. Результат будет тот же, но ты останешься в безопасности.

— И позволю какому-то мужчине получить славу за мою работу? — она села, не прикрываясь простыней. — Уильям, ты меня не знаешь. Я всю жизнь боролась за право писать серьезные материалы, а не светскую хронику. Я хотела стать самой знаменитой журналисткой Америки. Это мой шанс.

— Твой шанс умереть!

Глаза Элизабет вспыхнули гневом:

— Так вот что тебя беспокоит? Моя безопасность или твоя?

Я остановился у окна, глядя на мерцающие огни города:

— Я боюсь за тебя. За нас.

— Какие «нас»? — она встала, начала одеваться. — Мы встречаемся в постели пару раз в месяц. Это не делает тебя моим хозяином.

— Элизабет…

— Не надо, — она натягивала чулки, не глядя на меня. — Я думала, ты другой. Думала, ты понимаешь, что значит бороться за свои принципы.

— Мои принципы не включают самоубийство!