Оракул с Уолл-стрит 6
Шрифт:
Эпоха Джузеппе «Джо Босса» Массерии закончилась в этой маленькой комнате ресторана «Нуова Вилла Таммаро». Началось время Сальваторе «Лаки» Лучиано и новых правил игры в мире организованной преступности.
Снаружи снова пошел снег, смывая следы на тротуарах Кони-Айленда.
Утро встретило Фрэнка Донована привычной рутиной. Профсоюзный лидер поднялся в половине седьмого в своей маленькой квартире на Девятой авеню в Квинсе, выпил черный кофе с ломтем черствого хлеба и просмотрел утренние газеты. Забастовка на текстильной фабрике Стерлинга продолжалась уже третью неделю,
В половине восьмого тридцатидвухлетний ирландец натянул потертое зимнее пальто, намотал на шею шерстяной шарф и вышел из дома. Февральское утро выдалось морозным, температура опустилась до двадцати градусов по Фаренгейту, а вчерашний снег превратился в скользкую ледяную корку на тротуарах.
Донован шел быстрым шагом по Девятой авеню к станции метро. Высокий, худощавый мужчина с рыжеватыми волосами и решительным подбородком, он выделялся среди толпы спешащих на работу людей своей прямой осанкой и уверенной походкой. В руке он нес потертый кожаный портфель с документами профсоюза, а в кармане пальто лежала записная книжка с адресами рабочих, которых предстояло посетить в течение дня.
На станции Queensboro Plaza он спустился в подземный переход, где царила обычная утренняя суета. Рабочие в темных пальто и шляпах торопились к поездам, женщины в скромных пальто несли сумки с покупками, дети в школьной форме бежали, боясь опоздать на занятия.
Донован купил газету «Daily News» у седобородого торговца возле турникетов и прошел на платформу в ожидании поезда на Манхэттен. План дня составлен заранее: встреча с представителем Федерации труда в десять утра, а завтра визит к бастующим рабочим в Патерсоне, и срочное собрание профсоюзного комитета в штаб-квартире на Восточной четырнадцатой улице.
Поезд прибыл с грохотом и скрежетом тормозов. Донован втиснулся в переполненный вагон между служащим в очках и пожилой женщиной с вязанием. Поездка до Манхэттена заняла сорок минут, которые он провел, изучая финансовые расчеты забастовочного фонда.
В половине девятого утра Донован вышел на станции Union Square и направился к офисному зданию на Восточной четырнадцатой улице, где располагалась штаб-квартира Объединенного профсоюза текстильщиков. Четырехэтажное кирпичное здание постройки 1890-х годов не отличалось роскошью: узкие окна, облупившаяся краска на рамах, скрипучие деревянные лестницы.
Офис профсоюза занимал половину второго этажа. Две маленькие комнаты с потрескавшимися стенами, старая мебель, купленная на распродаже, и единственная печатная машинка, на которой секретарша печатала листовки и официальные письма.
— Доброе утро, мистер Донован, — поприветствовала его рыжеволосая девушка лет двадцати пяти. — Вам звонил мистер Роткопф из центрального офиса. Просил перезвонить до десяти утра.
— Спасибо, Мэри. А что с типографией? Листовки готовы?
— Обещали доставить к обеду. Пять тысяч экземпляров с призывом поддержать забастовку в Патерсоне.
Донован прошел в кабинет, крошечную комнату с единственным окном, выходящим во двор. За старым дубовым столом, доставшимся от предыдущего арендатора, лежали стопки документов, писем от рабочих, газетных вырезок о трудовых конфликтах.
Он снял пальто, повесил его на крючок за дверью и сел за стол. Первым делом нужно связаться
с Роткопфом и выяснить позицию центрального руководства по поводу продолжения забастовки.Телефонный аппарат стоял на общем столе в приемной. Донован снял трубку и попросил соединить его с офисом в Вашингтоне.
— Сэм? Это Фрэнк Донован. Мэри передала, что ты звонил.
Голос Роткопфа звучал обеспокоенно:
— Фрэнк, у меня для тебя плохие новости. Центральный комитет принял решение прекратить финансовую поддержку забастовки в Патерсоне.
— Что? Но мы же договаривались!
— Обстоятельства изменились. Есть информация, что Стерлинг имеет связи с влиятельными людьми. Продолжение конфликта может навредить всему профсоюзному движению.
Донован сжал кулак:
— Сэм, эти «влиятельные люди» и есть корень проблемы! Нельзя отступать перед угрозами!
— Решение окончательное, Фрэнк. Извини.
Связь прервалась. Донован медленно положил трубку, осмысливая услышанное. Центральное руководство струсило, оставив его один на один с забастовкой.
Но у него оставался другой союзник. Накануне вечером дон Сальваторе Марранцано через своих людей передал, что готов продолжать финансовую поддержку независимо от решения профсоюзного руководства. Он хотел выделять по две тысячи долларов еженедельно до полной победы над Стерлингом.
Донован уже получил конверт с пятьюстами долларов на текущие расходы и обещание регулярной поддержки. Нужно мобилизовать рабочих, организовать пикеты, привлечь внимание прессы. Борьба только начиналась.
Остаток дня прошел в рутинной работе: ответы на письма, планирование митингов, координация с активистами в других районах.
К шести вечера Донован закончил дела и начал собираться домой.
На улице уже стемнело. Февральские дни были короткими, а морозный воздух заставлял спешить к теплу домов. Донован быстрым шагом направился к станции метро Union Square, но по дороге вспомнил, что обещал зайти к Майклу О’Рурку, одному из бастующих рабочих, который жил в старом доходном доме на Ист-Сайде.
О’Рурк болел уже неделю и не мог участвовать в пикетах. Донован хотел передать ему деньги из забастовочного фонда и поднять боевой дух.
Дом на Орчард-стрит, построенный еще в 1880-х годах, представлял собой типичный тенемент, пятиэтажное кирпичное здание с узкими окнами и пожарными лестницами на фасаде. Сотни таких домов в Нижнем Ист-Сайде служили пристанищем для рабочих семей иммигрантов.
Донован поднялся на четвертый этаж по узкой деревянной лестнице, освещенной тусклыми газовыми фонарями. Ступени скрипели под ногами, а перила шатались от времени. В коридоре пахло капустой, табачным дымом и сыростью.
Квартира О’Рурка состояла из двух крошечных комнат без центрального отопления. Ирландец лежал в постели с высокой температурой, его жена Бриджит варила куриный бульон на маленькой плите.
— Фрэнк! — обрадовался больной, пытаясь приподняться. — Как дела с забастовкой?
— Держимся, Майкл. Стерлинг начинает нервничать, — ответил Донован, доставая из кармана двадцать долларов. — Это от профсоюза. Покупай лекарства и еду.
Они проговорили полчаса о планах на следующую неделю. Донован уверял О’Рурка, что скоро забастовка принесет плоды, нужно только продержаться еще немного.