Оракул с Уолл-стрит

— Этот новый законопроект о банковском надзоре — полная чушь, — заявил сенатор Кларк, потягивая виски. — Полное вмешательство в свободный рынок. Я уже сказал Комитету, что буду выступать против.

— Регуляции всегда душат инновации, — поддержал его Уитни. — Особенно в такой технически сложной сфере, как финансы. Чиновники просто не успевают за развитием рынка.

Я слушал внимательно, делая мысленные заметки о переплетении финансов и политики. В 1928 году финансовый рынок практически не регулировался. Влиятельные финансисты сейчас могли совершенно законно манипулировать рынком способами, которые в будущем считались уголовным преступлением.

— Кстати о маневрах на рынке, — произнес один из промышленников, седеющий мужчина, представленный как Роберт Эллисон, — слышали о последней операции Continental Trust с акциями Western Union? Мастерская работа.

— Да, впечатляющая стратегия, — согласился другой гость. — Скупка через подставные компании, затем искусственное раздувание цены с помощью «дружественных» аналитиков, и, наконец, сброс на пике. Классическая схема pump and dump, но исполненная с таким изяществом!

Они обсуждали откровенно мошеннические схемы манипулирования рынком с такой же непринужденностью, с какой могли бы говорить о погоде или скачках.

Я сохранял внимательно-нейтральное выражение лица, но внутренне отмечал каждую деталь. Continental Trust снова всплыла в разговоре, и на этот раз в связи с сомнительными финансовыми операциями.

— А вы играете в бильярд, Стерлинг? — внезапно спросил Форбс, приближаясь ко мне с кием в руках.

— Немного, — скромно ответил я, хотя в моей прежней жизни был довольно неплохим игроком.

— Тогда, возможно, партия? — предложил он с вежливой улыбкой, в которой, однако, чувствовался холодный расчет.

Пока другие гости продолжали разговор, мы с Форбсом начали игру. Он разбил пирамиду уверенным, точным ударом.

— Фуллертон много рассказывал о ваших талантах, — заметил он, обходя стол в поисках удобной позиции для следующего удара. — Особенно о вашей способности видеть то, что упускают другие.

— Мистер Фуллертон слишком великодушен в оценках, — ответил я, наблюдая за его техникой игры. Форбс двигался с плавной, кошачьей грацией, каждый его жест был выверен и точен.

— Скромность делает вам честь, но факты говорят сами за себя. — Он сделал еще один успешный удар. — Стерлинг… Это не та же фамилия, что у владельца текстильной фабрики в Бостоне?

Мое сердце скакнуло в груди, но я сохранил невозмутимое выражение лица.

— Да, это был мой отец, — ответил я, делая вид, что полностью сосредоточен на предстоящем ударе.

— Эдвард Стерлинг, если не ошибаюсь? — продолжил Форбс, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Талантливый бизнесмен. Печально, что он ушел так рано. Несчастный случай на фабрике, верно?

— Согласно официальной версии, — сухо ответил я, выпрямляясь и встречая его взгляд.

Что-то похожее на одобрение мелькнуло в холодных глазах Форбса.

— Интересная формулировка, — заметил он. — У вас есть основания сомневаться?

Я чувствовал, что ступаю по минному полю. Форбс явно знал больше, чем говорил, и проверял меня.

— У меня есть основания задавать вопросы, — осторожно ответил я. — Многие обстоятельства той трагедии остаются неясными.

Форбс кивнул, словно я подтвердил какую-то его гипотезу.

— Вы упомянули Continental Trust, — перевел я разговор. — Насколько я понимаю, вы тесно связаны с этой организацией?

— У меня есть определенные деловые интересы, пересекающиеся с их деятельностью, — уклончиво ответил Форбс. — Кстати, ваш отец, если я правильно помню, имел с ними некоторые финансовые отношения.

Это было новой информацией, которую я немедленно зафиксировал в памяти.

— Неужели? Он никогда не упоминал об этом.

— Деловой мир полон непубличных связей и отношений, мистер Стерлинг, — Форбс элегантным движением отправил шар в лузу. — Впрочем, я бы хотел поговорить с вами о будущем, а не о прошлом. У меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.

Он отложил кий и повел меня к камину, подальше от других гостей.

— Я планирую масштабный проект. Металлургический комплекс в Пенсильвании, — начал Форбс, понизив голос. — Инвестиции около пятнадцати миллионов долларов, несколько крупных партнеров, включая Continental Trust. Нам нужен человек с вашим аналитическим складом ума для оценки финансовой структуры и потенциальных рисков.

— Звучит как серьезное предприятие, — заметил я. — Какова будет моя роль?

— Консультант с полной независимостью в оценках и рекомендациях, — ответил Форбс. — Гонорар пятьдесят тысяч долларов плюс два процента от чистой прибыли проекта в течение первых пяти лет. Значительная сумма, я полагаю?

Пятьдесят тысяч долларов в 1928 году равнялись примерно семистам пятидесяти тысячам в долларах 2024 года. Действительно, очень щедрое предложение.

— И весьма заманчивое, — признал я. — Безусловно, я заинтересован. Хотя мне потребуется более детальная информация о проекте, прежде чем дать окончательный ответ.

— Разумеется, — кивнул Форбс. — Предлагаю встретиться в начале следующей недели в моем офисе. Там мы сможем обсудить все детали. — Он достал из внутреннего кармана визитную карточку и передал мне. — Позвоните моему секретарю, чтобы согласовать время.

Карточка была изготовлена из плотной кремовой бумаги с тиснением. Адрес располагался в финансовом районе, всего в нескольких кварталах от офиса Харрисона.

После завершения партии в бильярд (которую Форбс выиграл с небольшим преимуществом, хотя я подозревал, что он не демонстрировал всех своих навыков) Фуллертон предложил гостям переместиться на террасу, чтобы «насладиться прекрасным вечером и превосходной сигарой».

Я последовал за другими мужчинами на просторную террасу, откуда открывался вид на ночной сад, искусно подсвеченный газовыми фонарями. Ароматные гаванские сигары и старый портвейн дополнили атмосферу роскоши и привилегий.

Вскоре я почувствовал потребность в свежем воздухе, вдали от табачного дыма, и решил немного пройтись по саду.

Спустившись по широким мраморным ступеням, я последовал по гравийной дорожке, обрамленной подстриженными кустарниками и цветущими розами. В отдалении журчал фонтан, а воздух был напоен ароматами летнего вечера.

Повернув за угол живой изгороди, я внезапно услышал приглушенные голоса, доносящиеся из темной беседки в итальянском стиле. Один из голосов определенно принадлежал Форбсу.