Орлиное гнездо

Николае потупился, чтобы не смотреть на это страшное существо.

– Я пришел… Я послан братьями из Буды, - глухо заговорил он по-венгерски, хотя Андраши обратился к нему на родном языке. – Я узнал… Узнал о моей сестре…

Николае осекся, понимая, что не сможет договорить, - пусть Андраши убьет его прямо сейчас, не подвергая больше такой пытке! И в самом деле – бесконечно лучше умереть сейчас, чем от рук палачей султана!

А может, Андраши уже и сам сделался таким палачом?..

– И о том, что приключилось в моем замке, я слышал, - сам не зная зачем, глухо закончил Николае.

“Убей меня сейчас”, - думал он, глядя в землю, безудержно алея.

Николае ощутил, как Андраши прикоснулся к его плечу – а потом взял за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.

– Чист и бесконечно честен, - ласково сказал самозваный князь по-валашски. – Неужели Дракула и король думали, что я не разгадаю такого подсыла, как ты? Кто здесь еще с тобой?

Он помедлил.

– Корнел Испиреску?

– Да, - тихо ответил Николае.

Он знал, что пришла его смерть, и был этому рад. Только жалел о большом деле, которое никак не следовало поручать такому несмышленышу, как он. Николае, наверное, даже величины этого дела как следует не понимал…

– Старые друзья, - прошептал граф, склонив голову.

Николае не выдержал этого ужаса и вскочил на ноги.

– Убей нас! Что ты медлишь?

Он выкрикнул это по-валашски и немедленно зажмурился. Услышал, как белый рыцарь бархатисто смеется.

– Ведь вы, конечно, не убивать меня пришли? Дракула бы так не приказал, - произнес Андраши. Венгр встал и прошелся по комнате, теряясь в дымке, не то курений, не то страха боярского сына: у Николае мутилось в глазах, его пошатывало.

Граф снова приблизился к нему. Он смеялся ласково и приветливо, как будто не мог нарадоваться встрече.

А Николае наконец осознал его слова и изумился: почему это Дракула не мог приказать убить своего врага? Да еще такого сильного? Что есть между этими рыцарями, чего Николае не знает?

– А где Корнел? – спросил Андраши, поразмыслив немного.

– Я не знаю, - прошептал Николае. Венгр кивнул.

– Верю. Я сам его разыщу – прятаться ему тут негде.

Потом коснулся плеча Николае белой рукой с длинными ногтями и драгоценными кольцами. Граф опять смеялся.

– Что вы за люди! Равных валахам я еще не знал! Хотел бы я снова поговорить с Корнелом Испиреску – но только беседы у нас, к несчастью, не выйдет… Однако убивать его я, конечно, не убью.

“Почему?” - бесконечно изумился Николае.

Что же такого, наконец, произошло между Андраши и Корнелом – как и между Андраши и Дракулой? Чего он снова не знает, как ребенок, затесавшийся в битву взрослых?

Андраши опять сел, по-турецки, что было очень дико при его венгерско-валашском платье – долгополом бархатном кафтане и бархатных же рейтузах с высокими сапогами, – и поманил пальцем Николае, чтобы тот снова сел с ним. Боярский сын сел, как в дурном сне. А большой белый паша спросил:

– Ведь ты, конечно, даже не заглядывал в книги, которые доверили тебе на хранение?

Николае мотнул головой, сжав губы.

– Я не…

“Я не еретик”, - чуть не закончил он; но Андраши слышал несказанное ничуть не хуже сказанного.

– И Корнел Испиреску тоже, бесспорно, не заглядывал. Святые души, - качая головою, сказал венгр, как будто бесконечно жалея такую святую простоту. – Но Корнел только мужицкий сын, хоть и называется посвященным. А ты у нас – дитя, не правда ли? Послушное дитя?

Граф смеялся. “Он говорит как безумец – или как сам сатана”, - подумал Николае.

Но едва ли Андраши было дело до того, что его пленник думал о нем. Одно только слово – и от Николае со всеми его глупыми мыслями останется лишь воспоминание.

И тут Николае понял. Как будто его осияло это понимание, точно долгожданная благодать.

Андраши не догадывался о предательстве Штефана и о том, что Штефану и Дракуле было известно о стамбульской сокровищнице ордена! Он, конечно, понял, что Штефан снесся с Дракулой, – но верил Штефану!

Между Штефаном и Андраши тоже существовало что-то, неизвестное Николае. “Уж не взялись ли они делить мою мертвую сестру?” - подумал боярский сын.

Дикая эта мысль вовсе не казалось дикой теперь, когда вся жизнь походила на сумасшествие.

Юноша стиснул зубы под внимательным веселым взглядом Андраши.

– Что ты теперь думаешь делать с нами? – спросил он.

– Вы так забавны, что я хотел бы оставить вас при себе, - сказал Андраши.
– Ты мне особенно нравишься, - обольстительно понизив голос, прибавил граф, улыбаясь шире и показывая провал между зубов. – У тебя просто чудная душа. Но мы с тобою еще успеем поговорить по душам…

“Господи, избави”, - подумал Николае, мертвея.

– Но сейчас я отправлю вас в Стамбул. Ведь вы хотели ехать в Царев город, верно? И думали, что я вам в этом помогу – дам бумагу?

Андраши был совершенно сумасшедшим. В этом не оставалось сомнений.

– Да, господин, - сам не зная, почему так говорит, ответил Николае. Ему становилось то холодно, то жарко.

Андраши похлопал его по плечу.

– Ну вот и чудно… Значит, мы встретились к обоюдному удовлетворению, - заключил он. – Вы мне - книги, я вам - мое поручительство… Так всегда поступают друзья.

Он направился было к двери, но приостановился. Обернулся к Николае.

– Отдыхай пока и ничего не бойся. Тебя никто здесь не тронет, - улыбаясь, сказал белый рыцарь. – Если желаешь, иди к своему Корнелу Красавчику – можете больше не прятаться друг от друга… Вы не скажете друг другу ничего нового для меня.

Граф вышел, прикрыв дверь.

“А может, Андраши знает уже и о Штефане? – подумал Николае, чувствуя, что вот-вот тронется умом сам. – Или запутывает меня пустыми словами? Хочет, чтобы я себя выдал? Но как?”

В одном Корнел не ошибался: граф был мастером лжи. Такое оружие, о которое тупится самый острый меч.

Николае лег на диван и обхватил голову руками. Он сам не знал, как, о чем ему молиться, чтобы отвратить от себя и от своих спутников грядущее бедствие. Если бы человек мог заглянуть хотя бы на час своей жизни вперед!..

Потом он с трудом встал и, перекрестившись, решил последовать совету Андраши – и заодно проверить его слова: можно ли ему встретиться с Корнелом.

Корнел нашелся в саду, где стоял, щипая акацию. При виде Николае лицо его изменилось; он быстро шагнул навстречу боярскому сыну – потом вдруг остановился, точно наткнувшись на преграду, и поприветствовал Николае хмурым кивком.