Орлиное гнездо

Он услышал мягкие шаги, хотя чужак очень старался приглушать их; но чутье заставило валаха мгновенно повернуться и сесть, положив руку на кинжал, с которым Корнел не расставался.

Его товарищи даже не шевельнулись. А Штефан-Абдулмунсиф только улыбнулся, как будто ожидал того, что увидел. Он присел напротив витязя, с ласковым восхищением посмотрев ему в глаза.

– У меня есть к тебе разговор, господин рыцарь, - сказал турок. – Лучше без чужих ушей.

Корнел кивнул и поднялся, не задавая вопросов. Взглянул на свой меч… но хозяин заметил это и качнул головой.

– Нет, я твой друг.

Корнел помрачнел и опустил глаза. Но выскользнул следом за турком он совершенно бесшумно – так, что не проснулись ни воины, ни слуги, тоже дремавшие в послеобеденный час.

Они вышли в сад и сели на скамью под стеной, выходившей на задний двор. Здесь не только не было ни души – сюда не долетало ни звука.

Корнел побарабанил пальцами по скамье – потом поднял глаза. Тяжелое ожидание в его взгляде заставило Штефана поежиться. “Понимаю, почему Иоана ушла от него”, - вдруг подумал турок.

Потом он склонился к витязю.

– Господин Корнел, - вкрадчиво сказал Штефан. – Мне известно, что князь Дракула передал с тобой важнейшее послание для меня. Поэтому…

– Откуда тебе это известно? – тут же прервал его валах.

Штефан мысленно послал проклятье грубияну. Взгляд его стал холодным.

– Если бы я сомневался в вас, я не принял бы вас у себя в доме, а немедля сдал городской страже, - спокойно ответил он. – Ты знаешь, какое положение я здесь занимаю, Корнел-бей?

Корнел кивнул.

– Мне говорили, - сказал он, огладив грубой темной рукой резную серебряную рукоять.
– Но я давно разучился верить словам.

– А жаль, - мягко, искренне сказал Абдулмунсиф. – Иногда это необходимо.

Они несколько мгновений пристально смотрели друг другу в глаза – ни один не отводил взгляда. Потом Корнел встал со скамьи, так неожиданно, что Штефан откинулся к стене.

– Что это значит? – резко спросил турок.

– То, что ты ищешь, не у меня – и я даже не видел этого в глаза, - сумрачно сказал валах. – Князь Влад сделал… начертал знаки у меня на спине, которые велел запомнить двоим моим спутникам.

Штефан широко раскрыл глаза – и вдруг, не удержавшись, засмеялся, так громко и непристойно, что Корнел в ярости повернулся к нему, хватаясь за кинжал. Еще миг – и кинжал оказался бы у горла турка: но тот вскинул пустые ладони. Валах опустил оружие.

– Ну конечно, - с великим трудом заставляя себя унять смех, качая головой, прошептал турецкий паша. – Как я сразу не догадался. Конечно, ты не мог этого видеть в глаза, чтобы тебя…

Он взглянул в лицо оскорбленному до крайности Корнелу – и поклонился, коснувшись рукой груди.

– Прошу простить меня, Корнел-бей, - сказал Абдулмунсиф с искренним сожалением и почтением. – Я знаю, что ты великий герой своей земли. Я разумел, что князь, которому ты очень дорог, хотел уберечь тебя таким способом, дабы ты не пострадал при допросе… Ведь ты, конечно, не глядел на себя в большое зеркало после того, как тебе нанесли рисунок?

Из глаз Корнела на него смотрела черная смерть. Витязь шумно вздохнул, расправляя могучие плечи, качнулся к турку…

А потом поник головой и сложил руки на груди.

– Да, - проговорил Корнел. – Именно так, Абдулмунсиф-паша. Князь хотел уберечь меня.

– Штефан, - мягко поправил его турок. – Зови меня христианским именем, как друг и союзник.

Корнел кивнул, не поднимая глаз. На смуглом лице его, преждевременно отмеченном морщинами, волновались краски.

– Прости и меня, - сказал витязь.

Штефан кивнул.

– Не будем ссориться, - сказал турок, улыбаясь. – Нам нужно как можно скорее поговорить о деле – ты согласен?

Корнел вдруг пошевельнулся всем телом, точно хотел пнуть скамью.

– Ну так давай к делу!

Хозяин встал, оказавшись одного роста с валахом.

– Тогда позволь спросить тебя, Корнел-бей, кому же из твоего отряда было поручено запоминать знаки на твоем теле? И как вы скрыли их от стражей Андраши?

– Это было нетрудно, - сказал Корнел, не глядя на турка. – Мои спутники изучали рисунок, пока не затвердили его наизусть. По дороге мы не мылись целиком и не обнажались, во всяком случае, перед теми, кто не был посвящен…

– А, так посвященных только трое… Двое, не считая тебя, - перебил его с полным вниманием слушавший Штефан. – А дальше как? Смыли рисунок?

– Да, но потом сделали его снова – когда соглядатаи ушли, - сказал Корнел.

– Это было очень неразумно, - сказал Штефан. Теперь в его тоне не осталось никакой насмешки.

Корнел только взглянул на него.

– Мы не раздевались при людях Андраши. Когда нас попытались заставить…

Турок низко поклонился.

– Могу вообразить, как вы им ответили, Корнел-бей… Конечно, вашу одежду все равно обыскали, но ничего не нашли – не так ли?

Корнел молча кивнул.

Штефан осторожно коснулся его плеча. Корнел дрогнул, но не отстранился.

– Проводи меня к этим посвященным, - попросил турок.

Корнел еще несколько мгновений молчал – а потом сделал то, чего его собеседник почти ожидал…

– Вести нет нужды, - произнес витязь и принялся расстегивать куртку.

Штефан ждал затаив дыхание. Ряд мелких перламутровых пуговок дорогого блестящего платья, туго облекавшего торс и руки Корнела, подавался мучительно медленно. Справившись с курткой, витязь сорвал ее и откинул на скамью. Потом застыл, оставшись в одной рубашке. Штефан недоуменно нахмурился.

– Смотри, - пригласил его витязь, не поворачиваясь.

Улыбнувшись, Штефан потянулся к Корнелу – и, помедлив, откинул с его широкой спины волосы: пестрые, темные с сединой. Волос было столько, что это получилось не сразу. Потом турок осторожно задрал край льняной рубахи.

Штефан закусил губу, забыв обо всем.

Немудрено, что Дракула ничего не боялся! В этом рисунке мог разобраться только высокий посвященный, и в кругу Андраши - только сам Андраши: а графа Корнел допустил бы только до своего мертвого тела.