Орлиное гнездо

Иоана порывисто обернулась - и любовник закончил, такой же бледный и озабоченный, как она:

– Я мог бы некоторое, и даже длительное время продержаться здесь, если бы меня осадило большое войско, потому что обороняться всегда легче; но атака, удар по княжеству - совершенно другое! Ко мне в замок прибудут только вожди, наши и валашские бояре, со своими верными людьми, - и здесь мы все вместе будем держать совет. Здесь же будем дожидаться… погоды.

– Падения Дракулы? То есть полного разорения Валахии – или устрашения турок казнью их многотысячного воинства, захваченного зимою? – быстро спросила Иоана.

– Именно так! – ответил Андраши.

Он обхватил ее лицо ладонями и горестно прошептал, сдвинув брови:

– Я знаю, как тебе тяжко слышать это о своей Валахии, любовь моя, - как тяжко думать, что за урожай мы в конце концов соберем с этих политых кровью полей! Но иначе никак нельзя!

Он помолчал - завел ей за ухо выбившуюся прядь.

– Не бойся: ждать осталось недолго, едва ли долее, чем до начала лета, и это будет самое позднее - Дракула не сможет так долго изводить на пленных хлеб, которого не хватает его собственным воинам! Прошла долгая зима, вовсю наступает весна, запасы в закромах должны были истаять - а ведь Дракула непременно пожелает сберечь туркам жизнь до того дня, как расправится с ними!

Иоана болезненно поморщилась. “Крах! Разорение, крах!” - каркнуло воронье ей в самые уши.

– Ты знаешь наверное, что Дракула все еще не употребил своих пленных турок во что хотел? – угрюмо спросила Иоана.

Андраши пожал плечами.

– Несколько недель назад я знал наверное, - ответил он. – Сейчас свежие новости принесут мне другие люди.

Иоана кивнула, опустив глаза.

– Вот тогда, когда Валахия – или Турция, или обе вместе, будут обескровлены, мы сможем получить наше княжество почти без потерь. Тогда в игру вступит и король, - прошептал венгр, возложив ей руку на голову. – Матьяш дал слово.

Для Иоаны потекла спокойная, даже сладкая жизнь; ожидание главного было как острая приправа к приятному кушанью. Венгр не нарушал своего слова – и в самом деле сдерживал себя с нею, хотя Иоана могла вообразить, какого терпения это требует от мужчины. А может быть, она и ошибалась. Может быть, любовь скрашивала его дни и вознаграждала сама по себе – или Андраши привык терпеть и выжидать… Он ждал всю жизнь!

Однако сейчас он держался с нею скорее не как любовник, а как друг: человек, который уже не трепещет, боясь коснуться своей невесты, - но уже знает ее и находит в ней не только возлюбленную, но и собеседницу, советницу. Несколько раз они вдвоем объезжали его владения, оказавшиеся еще обширней земель Кришанов. А однажды Андраши поднялся к ней с лютней в руках и спел давно обещанную песню – которую все-таки сочинил на досуге, втайне от Иоаны!

И музыка, и песня, и сам златокудрый певец – все оказалось прекрасно.

Иоана отблагодарила его объятиями и поцелуями, и он с радостью принял скромный дар, достойный его собственного.

Через неделю после прибытия в замок Иоана написала письмо родным, брату и отцу, - граф не возражал против этого. Иоана спрашивала обо всем, а особенно о том, как поживает ее маленький сын. За обоих, как взрослый, ответил Николае. С важностью и сдержанным упреком он написал сестре, что племянник его здоров, под его попечением ни разу не болел, но скучает по матери…

Иоана плакала, получив такое послание, и гневилась на все сразу… на все, что разделило ее и сына!

Потом она угрюмо утерла слезы – и подумала, что, может, и лучше, если она пока не увидится с Раду: у маленьких детей короткая память, и сын скоро утешится без нее.

Она приедет к нему только победительницей.

Или не приедет вовсе – потому, что уже не сможет более служить не только сыну: никому и ничему на свете.

Прежде венгерской и валашской силы в замок прибыл управитель Андраши, отстраивавший замок Кришан. Он отчитался сразу и графу, и госпоже трансильванского замка.

Иоана была неприятно поражена, услышав, как идут дела, – хотя в действительности не слишком удивилась, узнав, что ее родовой замок будет отстроен по образцу крепости Андраши. Это был не худший образец, как она уже успела убедиться.

А потом начали прибывать союзники Андраши. Те, кто окружит и своими плечами будет подпирать его трон. Иоана дождалась этого – и увидела своими глазами, как сразу двое бояр со своими людьми, в панцирях, в серебристой чешуе кольчуг, с высоко поднятыми валашскими штандартами, подъезжают к замку. Иоана улыбнулась сверху из окна этим десяткам мятущихся в ожидании войны, усталых могучих людей с такими родными лицами; потом покинула комнату и направилась им навстречу, вниз по лестнице. Иоана Кришан не будет прятаться как бесчестная любовница: она встретит бояр как госпожа этого замка - и их будущая госпожа!

Они с графом не говорили о том, как ей встретить валашскую подмогу, - но, конечно, Андраши не мог перед лицом валахов повести себя иначе, как с почтительностью к ней и к ее будущим правам. Бояре тоже оказались почтительны к ней и к ее будущим правам. И, несомненно, благодарны за заботу: это сейчас были просто очень усталые люди, на языке у которых горели решительные новости…

Пока не прибыли все, кого он ждал, Андраши расспросил первых вестников: обнаружилось, что ничего решительного в Валахии еще не произошло – а происходило все то же, что, казалось, не имело ни начала, ни конца: война…

Всем, что он узнавал, - или тем, чем считал нужным, - граф делился с Иоаной. Однако она была уверена, что от нее мало что скрывается.

– Уже скоро, совсем скоро – я чую это, - сказал ей венгр: ноздри его трепетали, точно сюда донесся ветер с полей сражений, так долго обвевавший измученные, обгоревшие лица его бояр.

Наконец приехали все, кого он ожидал: никто из тех, кто был приглашен, не передался, не изменил венгерскому наследнику. Андраши устроил военный совет.

========== Глава 49 ==========

Большой зал в замке Андраши, предназначенный для пиров, для самого широкого гостеприимства, едва вместил собравшихся. Иоана и не думала, что в ее маленькой Валахии, весь народ которой меньше турецкой армии, найдется столько знати, готовой переметнуться к узурпатору-венгру. Пусть тот и именовал себя потомком Данешти: кто и как теперь мог бы это доказать?

Но в жилах их детей потечет валашская кровь – самая благородная валашская кровь; не было ничего удивительного в том, что Андраши вырвал Иоану когтями у ее мужа и теперь так держался за нее. Его мать была, несомненно, венгерская графиня; а отец мог оказаться кем угодно – даже турком. Иоана слыхала, что среди турок попадались и светлокожие, и светловолосые…

Теперь же участники совета – венгры и валашские бояре - расселись за длинным пиршественным столом; люди этих господ поместились вокруг, у стен, на тяжелых дубовых стульях и скамьях. Иоана тоже сидела отдельно – на высоком стуле, который больше напоминал трон. Она была единственная женщина в зале – не то изгнанница, удаленная от разговоров мужчин и важнейших государственных дел, не то избранная, как королева на рыцарском турнире: та, которую возвышает чужая доблесть, но та, без которой невозможно обойтись. Ее место, особое место, было удалено от всех – но с него было хорошо слышно все, что произносилось за столом.