Ормхеймский Бастард

А самое жуткое — на сей раз спасения нет. Больше никакой Анри не придет на помощь. Впереди — только неотвратимая смерть. В руках злобных врагов.

И вовсе не за дезертирство. Серж в глаза прежде не видел стрелявшего в него офицера… или бандита. Но это не помешало злобному вояке сначала спустить в незнакомца курок, а уже потом разговаривать. Точнее, угрожать.

Враги не спросили ни его имени, ни возможной вины. Их это не интересовало.

Какая сегодня ночь — по счету? Третья? Нет, кажется, четвертая. Сколько их еще? Сколько еще бесконечных часов, переползающих в дни и ночи, продлится эта Бездна?

Уже неважно. Рану дергает алой болью всегда, и черный туман в глазах уже не уходит, а слишком теплая вода отдает горечью и просится обратно.

Сержа не довезут живым. Как Анри с пулей в груди еще добирался до Лютены верхом? Да еще и после ледяного Альварена? Неважно. Серж — не собственный старший брат.

Брат. Вот кем был ему Анри, даже еще не зная о родстве. Как добрый дядя Ив — отцом, а заботливая, любящая тетя Жанетта — матерью.

Анри был братом многим… просто потому, что всегда больше отдавал, чем брал. Папа бы, наверное, гордился таким сыном. А Серж не успеет им стать уже никогда.

Почему он всегда понимал всё слишком поздно? Где были раньше его глаза? А чувства? Равно как сердце, мозги и совесть.

Но так или иначе, а Серж — не Анри. А значит, живым с такой раной не доедет. И она отболит уже совсем скоро. Спустя еще несколько бесконечных дней и ночей агонии.

Так и не попросить прощения у родителей… Не обнять маму…

Да Серж даже Джерри больше уже не увидит… Того просто не пропустят.

Хорошо, что вот сейчас можно никуда не ехать. Холодный пол больше не трясется. Сержа грубо куда-то волокли, а потом бросили здесь. Хоть чуть полегче, чем в карете. Если не шевелиться…

На чем твердом он лежит? Кровать или и впрямь — пол? Неважно. Даже неясно, камень внизу, или просто уже настолько холодно. И страшно.

Если сейчас придет спасительная свобода, Серж не сможет сбежать. Даже шевельнуться…

Легкий шорох рядом. Тюремщики стали меньше шуметь, или просто слабеет слух?

Сейчас опять яростный факел в лицо! А то еще и расталкивать начнут… И громко, грубо смеяться. Ржать.

Или уже вновь пора в тряскую карету?!

Нет. Свет совсем слабый. Свеча, или зрение тоже отказало? Всё равно глаза лучше не открывать. Под больные веки будто насыпан колкий песок…

Прохладная ладонь ложится на горящее в лихорадке плечо, освежающее питье льется в пересохшее горло. Под голову осторожно кладут плотный плащ.

— Вы ему вообще воды давали? — в низком, но приятном девичьем голосе — нескрываемый гнев. — А еду?

Кто она? Неужели та разъяренная пантера, что едва не убила Джерри? Почему же теперь она так волнуется о Серже?

— Он сам ничего не жрет и не пьет! — наглость пополам с… оправданием. Хам и холуй разом.

Этот голос Серж тоже слышал. Кто-то из тюремщиков. Один из многих. Они все одинаковы. От всех несет дешевым вином и злобным, пьяным весельем. Скоро сын Ива Криделя больше никого из них не увидит. Как только освободится. Он боли и от жизни — раз одно без другого невозможно.

А родителей дождется за Гранью…

— Он без сознания, пьяные идиоты! Забыли, что приказал ваш полковник? Довезти моего брата живым и здоровым!

Брат… Брат Серж только для Анри.

Нет. Вооруженная красавица говорила о родстве через тетю Карлотту. Что это она — его мать. Их общая. А папа говорил…

— Леон, пей, пожалуйста…

Пить Серж всё еще хочет. Но он — не Леон. Это Роджер придумал… чтобы его спасти. Только всё напрасно.

Потому и брат. Ирия — родная сестра Леона. А про Карлотту она придумала. Со злости. Такого просто не может быть! Папа же говорил, что родная мать Сержа умерла. Хоть и была Иву Криделю сестрой — здесь Ирия не врет. Вот вспомнить бы еще имя…

— Миледи Ревинтер… — тюремщик уже не юлит — угрожает.

Лучше вообще не слушать. И не думать, почему кузина носит фамилию друга.

— Виконтесса, если вы забыли, — ледяным тоном изрек Роджер. Он и так умеет, Серж совсем забыл.

— Да подумаешь, беда! — хохотнул тюремщик. — Оклемается ваш братец. От такого не помирают. Оттяпать руку — и всё. Всё равно не вояка. А привезти его всенепременно здоровым и целым и полковник не приказывал. Только ее — потому что красотка. К королю. И вас — потому как ваш папенька еще может сгодиться. Если король так решит.

Что?! Серж дернулся в ледяном ознобе. И чуть не лишился чувств.

Нет, нет! Проклятая слабость… Лучше убейте сразу!

Они его искалечат. И лишь тогда — может быть — из милосердия убьют.

Без руки он даже не сможет свести счеты с жизнью!

— Я тогда вам… оттяпаю. — Это точно не Роджер. — И не обязательно руку. И ваш король против не будет. Я — фрейлина его жены, забыли?

— Мне нужна вода, чистые бинты и… — Вот теперь вновь Джерри. Прежним «каменным» тоном. — А потом все вон. Останется только моя жена.

Какая жена? Ах да, эта, дочь тети Карлотты… родной матери. Сестра кузена Леона. Фрейлина. Со шпагой. И с флягой. И с теплым, мягким плащом.

Ало-багровая боль вновь дергает и трясет. Швыряет, как разъяренный великан из страшной сказки. Колотит об острые камни. Окунает в кровавый туман. И не дает вынырнуть хоть на миг. Чтобы вдохнуть…

Лихорадка вот-вот выбьет зубы. И будет еще больнее.

Свет режет глаза, раскаляет песок под веками. Почему Серж в алой пустыне, за что его сюда?

— Уберите факелы! — шипит Роджер. — Я сказал — вон.

— Вы просили вина.

— Спасибо. И всё равно — выйдите, прошу вас.

— Леон, держись… — стальные руки стискивают намертво. Не Джерри — девушки-пантеры

Новое питье освежает горло…

А дальше боль прошивает всё. Серж кричит, не в силах сдержаться. Выгибается раздавленной змеей. Чуть не вырывается из ее рук — и девушки, и боли. Но лишь — чуть. Слишком ослабел.

Огонь из Бездны льется в рану. Струится по плечу, заливает тело. Бежит по жилам вместо крови…

— Держи его крепче.

— Леон, еще чуть-чуть…

Крика не осталось — только хрип…

— Ирэн, этого мало, — снова Роджер. Откуда-то издалека… из тьмы. Кто такой Роджер? Уже не вспомнить… — Да, я очистил рану. Сделал всё, что мог… что умею, но я ведь даже не настоящий лекарь. Просто книги читал… Этого недостаточно. И обезболить нечем.

— Я не знаю и того. Маловато книг читала. Нам нужно дотянуть до нормального врача.

— Нормальный врач — в сотне миль. И это — не нормальная рана. Нельзя их получать в том месте. Там зараза в самом воздухе. Ирэн, послушайте меня. Помните наш разговор? О Четырех, Пятом и Шестом? Я вам еще не рассказывал, что Анри как-то помог мне, когда я умирал от лихорадки. Ваш брат и мой друг подтвердил бы, если б был в сознании. Анри меня, считай, за шкирку из-за Грани выволок. В вас течет одна кровь. В вас и в Анри. Я не знаю, что в ней — древняя магия Альварена или просто Сила ваших общих предков. К примеру, легендарной прапрабабки Исольды. Но ты можешь помочь брату, Ирэн.