Ортодокс или запретная любовь дочери премьера

– А тебя били?- спросил он, но услышал лишь а-йе-и.

– Не, не стали, - догадался Васька.
– Да и тебя Митька только один раз вдарил и то не кулаком, а шлепнул тылом ладони. Он здоровый бык. Если бы вдарил в силу, убил бы, на хрен, на смерть. Но ты молоток, даже не упал. Только голову уронил. Я тебя домов пять вел без памяти. Больно?

– Не, только голова, какая-то, как не моя.

Дома дед сразу заметил:

– Это кто тебя так?

– Никто. С Васькой яблоки в Садовках тырили, а собака залаяла. Я спрыгнул и вдарился.

– Не бреши. Если и вправду воровал яблоки, то за дело получил. Зубы целы?

– Целы.

– Тогда ладно. Я тоже, если бы поймал, всыпал бы. Не воруй.

Васька был шубутной. Девчонки его часто называли дураком, и он нередко оправдывал это. Школу он бросил в шестом или седьмом классе. Как-то при Андрее он выскочил с раскаленной кочергой и провел ею между склещинившимися собаками. Андрей долго слышал смертельный визг кобеля и Васькин дурацкий хохот. Кобеля с тех пор никто не видел, скорее всего, он умер в зарослях оврага, разделявших две стороны улицы. В конце оврага был небольшой пруд. Как правило, на ближнем его берегу купались ребята, на другом девчонки. Однажды Андрей пошел туда с Васькой, прихватив с собой плавки, и долго не мог найти место, где переодеться. Васька на глазах девчонок, а расстояние между берегами было метров пятнадцать, не больше, быстро разделся до гола и, повернувшись к девчонкам, на их глазах, стал дрочить, как отметил Андрей, довольно внушительный, побольше, чем у него, член. Смутившийся Андрей скосил глаза на девчонок. Им было от одиннадцати до четырнадцати лет, лишь некоторые из них стыдливо отвернулись, однако, украдкой подглядывая. Васька расставил ноги и все больше входил в раж, повышая интерес девчонок. Андрею тоже стало интересно: такое он еще не видел. Васька зачастил и, вскрикнув, стал брызгать в сторону девчонок, после чего прыгнул в воду. Андрею расхотелось купаться, а девчонки, напротив, с охотой стали влезать в воду и гоняться за голым Васькой.

А с Надей Андрей вообще опозорился. Приблизительно в это же время, а может, и в тот раз он пришел к Ваське, а тот уехал в город. Надя была одна. Ей было лет одиннадцать - двенадцать, на год моложе его. Он хотел уйти, но почему-то остался, стоя у двери. Она предложила ему кружку молока, зная, что он его любит, он отказался, она предложила стакан вишен, он отошел от двери и взял одну, она села на кровать и предложила рукой и кивком головы сесть рядом, он сел, она потянулась к нему лицом, выпятив губы, и, увидев, что он отодвинулся, легла на спину, оголив одной рукой конусный бугорок груди, а другой сдвинула на живот платье, оголив трусы, и закрыла глаза. Он еще ни разу не целовался с девчонкой, не говоря про другое. Трусы у нее были длинные, как шорты, а ему хотелось, чтобы они были маленькие узенькие, чтобы можно было видеть, есть ли у нее уже волосы, как у него, если есть, то можно. Но она была его троюродной сестрой, а он читал, что с сестрами нельзя, вдруг дядя Ваня, ее отец, узнает, и тетя Валя расскажут маме. Он тихонько поднялся и задом на цыпочках пошел к двери, не спуская с Нади глаз. Коснувшись рукой дверь, он встретил, как ему показалось, ее насмешливо презрительный взгляд и пулей выскочил. И тут же влюбился в нее и очень захотел вернуться и не решался. А когда все же решился и направился к ее дому, вдруг столкнулся с ней. Она прошла с поднятой головой, как мимо столба. Он смотрел ей вслед, но она не обернулась. Он каждый день ходил к Ваське, стараясь попасть ей на глаза, она ни разу даже не взглянула на него. Вот, что значит инстинкт оскорбленной женщины.

В последний раз он был у деда за два года до ухода в армию. Надя превратилась в красавицу с аппетитной фигурой и ростом выше его. Лишь однажды он поймал на себе ее заинтересованный взгляд, но, когда он сделал к ней шаг, повернулась и ушла. Если бы она направилась к своему дому, он бы отправился за ней в надежде, что повторится то же самое, и в этот раз он не оплошал бы, уже имея немалый опыт в этом деле. Но она ушла в другую сторону. С тех пор он ее не видел.

Ребятам Андрей рассказал лишь о Васькином подвиге и повел дальше. Сельский клуб, на удивление, почти сохранился.

В нем располагался штаб ополченцев. Навстречу им вышел пожилой невысокого роста боец с худым бритым лицом, назвавшийся Кленом, а после доверительно дядей Гришей. Проверив у ребят воинские билеты и узнав, к кому приехал Андрей, он оживился:

– Ты Петра Алексеевича внук? Молодец, что приехал. Дед у тебя был герой. Ты, небось, удивился, что все дома разбиты, а клуб, как новый? Это благодаря твоему деду. Он после каждого обстрела клуба тут же его восстанавливал: вставлял стекла, заменял целые рамы. А с передней стороны была пробоина, так он ее залепил старыми кирпичами и замазал, да так, что не отличишь от других стен. Мы уж вчера думали, как его отметить, и решили, как только войну выиграем, назовем этот клуб его именем. Клуб имени Петра Родина или клуб имени Родиных. Марья Ивановна приходила сюда, мыла полы и убирала. Царство ей небесное. Да, вот, что. Если у тебя и твоих друзей возникнут неудобства сегодня ночью из-за того, что их будут отпевать, приходите сюда, здесь есть, где переночевать. Пойдем, покажу.

Андрей не раз смотрел фильмы в этом клубе. А раньше при советской власти в клубе ставились спектакли местными и приезжими артистами, а в фойе устраивали танцы, по-нынешнему дискотеки. Об этом ему рассказывали тетя Аня и бабушка.

– А ведь я помню твоего отца, - вдруг сказал дядя Гриша. - Он у меня в Садках яблоки воровал. Однажды я его чуть не поймал. Он был очень юркий. Ты на него похож. Ты женат?

– Скоро будет месяц, как женат.

– О, да у тебя еще медовый месяц не закончился. Жена-то хорошая?

При воспоминании о Кате по Андрею пробежала теплая волна.

– Хорошая. Рвалась сюда со мной.

– Сейчас не надо. Вот присоединимся к России, заживем по-человечески, тогда можно насовсем сюда переехать.

Андрей позвал ребят из двора соседнего дома, в стене которого застрял неразорвавшийся снаряд. Они спорили о калибре снаряда. Клен разрядил их спор, подсказав, что это американский снаряд. Ребята с радостью согласились здесь переночевать, тем более что и телевизор здесь был. Дядя Миша показал им ход в нижний этаж на случай обстрела.

Молодой бородатый священник с двумя пожилыми монашками приехал около семи вечера. Ребята поприсутствовали при начале отпевания, тетя Аня обрадовалась, что ребятам есть, где переночевать эту ночь, и даже предложила взять с собой Галю под надзор Андрея. Ребята, узнав об этом, обрадовались, особенно Виктор. Андрей уже заметил, что тот положил глаз на Галю и спросил Валеру, не бабник ли он.

– Насколько я его знаю, до баб он не очень охоч и до армии у него никого не было, - ответил Валера.
– В армии его больше интересовали спорт и история России. А Галя ему понравилась. Он мне сказал об этом.

Андрей предложил Коле пойти с ними, но тот отказался, сказал, хочет побыть с бабушкой.

В зале для Гали нашелся отдельный командирский закуток с кроватью. А в дальней от сцены половины зала были установлены лежаки в несколько рядов

– Эти лежаки твой дедушка соорудил, - пояснил дядя Миша, - так что никуда не деться Дому Культуры от его имени.

Галя не отходила от Андрея, ее интересовала Катя: кто она, как выглядит. Он показал ее фото на айфоне, рассказал, как познакомились, как она все дни приходила к нему в больницу, каждый день звонила в армию и даже приезжала с его матерью.

– Значит, очень любит тебя, - сделала вывод Галя.

Рассказал он и про Валеру с Дашей. И вдруг спросил:

– Как тебе Витя? У него никого нет, и вроде бы даже не было. Ты ему понравилась.

Галя обернулась на Виктора и покраснела.

– Нравится, нет?
– настаивал Андрей.

– Ты его видел без бороды?

– Тебе не нравится его борода? Я скажу, чтобы он ее сбрил.

– Нет, не говори, - испугалась Галя.
– Я просто хотела бы знать, без бороды он такой же красивый, как с ней.

– Узнаешь, когда захочешь, - засмеялся Андрей.

Это был его последний смех в течение недолгого времени пребывания в Донецке.

Едва они улеглись, как начался обстрел. Дядя Гриша велел им спуститься в подвальный этаж, где тоже были такие же лежаки. Оставив там Галю одну, ребята вышли на улицу. Взрывы снарядов слышались со всех сторон. Андрей попросил Виктора остаться и присмотреть за Галей, а сам вместе с Валерой поспешил к дому деда. К его удивлению там отпевание шло полным ходом, тетя Аня сказала, что они уже привыкли к такой жизни, положившись на Бога.