Осенний лист или зачем бомжу деньги

–  Юрка! А, Юрка! Ты чего? Кто это тебя? Юрка-а-а!

Окрошка поднял на Сидорова глаза, в них были слезы.

–  За что его? Кому он помешал?

Сидоров пожал плечами и поднял с пола пистолет, понюхал дуло, повертел его в руках. ТТ, как ТТ, только старый - ствол и рукоятка потертые, в царапинах. На рукоятке узкая серебряная пластинка подарочного адреса. Гравировка затерта, не разобрать, что там было когда-то написано.

–  А я видел этот пистолет, - сказал Альфред, встав рядом с

Сидоровым.
– Не так давно.

–  Да? Где и когда?

–  В начале лета. Третьего июня. На дне рождения у Александра

Моисеевича.

–  У какого Александра Моисеевича?

–  У Шульмана. Это его пистолет. Он выпил лишнего, как всегда. Из ресторана пригласил нас с Катенькой к себе домой. Там еще добавил и в спальню ушел. Мы с Катенькой подумали, спать пошел, а он выходит и показывает нам пистолет. Говорит, купил по случаю. Вдруг, говорит, пригодится?

–  А ты уверен, что это именно тот?

–  Да вроде похож…, - Альфред взял тэтэшник, внимательно стал его разглядывать.
– Да, точно он. Вот царапина на стволе. Возле мушки.

На том, что Шульман показывал, такая же была. А на пластинке заглавную букву 'Ш' разобрать можно. Катя еще посмеялась, посоветовала Александру Моисеевичу гравировку восстановить. Сказала, начальная буква твоей фамилии уже есть, осталось только продолжить, написать: 'Шульману А. М. за боевые заслуги перед Отечеством'. Или что-нибудь в этом роде…

–  Шульман мертв, если верить Пархому, - задумчиво сказал Сидоров.

–  Можно предположить, что Саша пришел к Пархому с этим тэтэшником.

Убить его Шульману не удалось, сам погиб, а орудие мести оказалось в руках Пархома или его отморозков. А если это так, то и Юрка Грибоед

–  дело рук этого бандита.

–  Кто такой Пархом?
– спросил Окрошка с вызовом.
– Бандит? Мне наплевать, что он бандит! Я уже двоих бандюков завалил. Я и Пархома этого завалю. Я его за Юрку…

–  О Пархоме позже поговорим, - пообещал Сидоров.
– А сейчас уходить надо.

–  А Юрка?
– Окрошка указал рукой на мертвого бомжа.
– Его похоронить бы надо…

–  Не с руки нам, Окрошка, похоронами заниматься. Друга твоего государство похоронит. Уходить нам надо. И в темпе. Вдруг Пархом ментам позвонил, что в подвале на улице Грибоедова труп? А пистолет оботри и брось, где лежал, - сказал Сидоров Альфреду.
– Таскать с собой пистолет, зная, что из него убит человек, глупо. А если менты по нему на Шульмана выйдут…? Что ж, Саше уже все равно.

Когда Сидоров вслед за Альфредом вышли из Юркиной коморки,

Окрошка, задержавшись, якобы для того, чтобы проститься с другом, поднял с пола пистолет и сунул его за пояс под куртку.

–  Как думаешь, зачем Пархом Юрку Грибоеда убил?
– спросил Альфред у Сидорова на улице.
– Что ему вообще от этого бомжа нужно было?

–  Тебя искал, - уверенно ответил Сидоров.
– Юрка-то ему и рассказал, что ты на 'Искре' живешь.

–  А Грибоед откуда знал?

–  Среди бомжей подобные новости быстро распространяются. Я виноват. Не нужно было тебя на 'Искру' вести. Надо было сразу к

Мотовило. Сейчас мы к нему и пойдем.

–  Э, мужики!
– окликнул их Окрошка, догоняя.
– Мы куда сейчас?

–  К одному правильному менту. Только я сейчас позвоню ему, предупрежу, что к нему гости.

Едва Сидоров достал из кармана мобильник, он запиликал сам.

–  Ало. Это Николай Любимов, секретарь господина Самсонова, - раздался в трубке голос Николаши.

–  Добрый вечер, - поздоровался Сидоров.

–  Он не добрый.

–  Что случилось?

–  Андрей Валентинович просит вас, Алексей Алексеевич срочно к нему прийти. У нас несчастье. Владислав Андреевич скончался. Нам надо возвращаться в Таргань.

–  Как он?
– спросил Сидоров, имея в виду Самсонова.

–  Плох. Сердце…

8.

Андрей Валентинович выглядел даже хуже, чем ожидал Сидоров.

Землистый оттенок лица, который у него был сегодня утром, сменился синюшным. Губы стали сиреневыми.

–  От меня только что вышел нотариус.
– Голос у Самсонова был слабым, Сидоров едва разобрал слова старика.
– Минуту назад.

Сидоров кивнул. Когда он подходил к апартаментам Самсонова, ему навстречу попался хитроватый лысый коротышка в добротном кашемировом пальто. Коротышка внимательно оглядел Сидорова, улыбнулся и прошел мимо. Где-то я его видел, промелькнула в голове Сидорова мысль.

Теперь он вспомнил - лет шесть назад он видел этого человека в их офисе. Зачем он тогда приходил, этого Сидоров не помнил. Нет, скорей всего он этого и не знал. Катерина просто представила их друг другу, назвала: нотариус такой-то (Сидоров тут же забыл его фамилию) а зачем он здесь не сообщила. Впрочем, Сидорову это было и не нужно, его в ту пору больше волновали не дела фирмы, а более прозаичные вопросы, например - удастся ли ему сегодня отыграться в казино? Он и зашел-то тогда в офис денег взять. Теперь Сидоров догадался, что нотариус был одним из негласных посредников между Самсоновым и его дочерью…

–  Я давно знаком с ним. Он помогал мне здесь, в этом городе, - подтвердил Самсонов его догадку.
– Осуществлял юридическое сопровождение некоторых Катюшиных договоров…Пальман Матвей

Яковлевич. Он хороший юрист и нотариус, которому можно доверять. Я хочу, чтобы ты запомнил это имя.

–  Я запомнил.

–  Владиславик умер. Тебе сказал Николаша?

–  Да. Примите мои соболезнования, Андрей Валентинович.

Самсонов закрыл глаза. Он долго молчал.

–  Тяжело… Тяжело и пусто. Я пережил своих детей. Их нет. Я один.

И почему-то живу. Зачем? Зачем мне эта жизнь?

Сейчас Самсонов разговаривал сам с собой. Неожиданно он открыл глаза.

–  Матвей по моей просьбе составил мое завещание. Я подписал.

Интересуешься, что в нем?

Сидоров отрицательно покачал головой.

–  Я и не сомневался. Я сразу понял, что ты за человек. Тем не менее, хочу, чтобы ты знал.

–  Я вижу, что вы плохо себя чувствуете, Андрей Валентинович.

Может, в другой раз?

–  Сейчас. Утром мы вылетаем в Таргань. А здоровье у меня не ахти… Сейчас. Именно сейчас.