Ошибка в объекте

– Какое горе будет для них узнать о его смерти, - сказал Агеев.

– Несомненно! Эти семь человек и все их близкие считают его, я уверена, своим родственником!

– А что, он действительно директор комиссионного магазина?
– спросил я.

– Да. И довольно крупного. Коллеги из Чиатуры говорят, что он честнейший человек. До него трех директоров сняли за всякие махинации. Одного посадили. Вачнадзе уже пять лет работал, и все отзывались о нем только хорошо.

– Да, деляга и хапуга не полез бы спасать других, рискуя собственной жизнью, - заметил следователь.
– От чего он приехал лечиться?

– Радикулит, - ответила Карапетян.
– После той спасательной операции заработал...

– Следующий там кто?
– спросил я.

– Николай Иванов, - продолжила Карапетян.
– Из Омского речного пароходства. Капитан буксира. Холост.

– Выходит, капитан не прозвище, а должность, - сказал Агеев.

– Да. Несколько лет назад переболел энцефалитом, клещ в тайге укусил. Остаточные явления и так далее. В санаторий приезжает второй год подряд. Воропаев говорит, что в прошлом году помогли Иванову здорово...

– Теперь уже ничем не поможешь, - вздохнул следователь.

– Сколько ему было лет?

– Тридцать восемь, - ответила Карапетян.
– Компанейский мужчина. Веселый, заводной, на аккордеоне играл... Очень к нему бабенки липли... Пойдем дальше. Ольга Ватутина, двадцать семь лет, из Москвы. Работает в отделе рукописей Государственной биб-с лиотеки СССР имени Ленина.

– О, в знаменитой Ленинке!
– ска - зал с уважением следователь.

– Да, - кивнула инспектор.
– Семейное положение непонятно. По паспорту замужем. Лещенко говорит - разведенка...

– Может, в Москве она замужем, а в санатории - разведенная, - заметил следователь.

– Кто знает, - пожала плечами Карапетян.
– Но возможно, что действительно не живет с мужем, а развод ещё не оформила. Такое сплошь и рядом...

– А у неё какой диагноз?
– поинтересовался я.

– Нервное переутомление, - ответила Кармия Тиграновна.
– Ну вот пока и все, что удалось установить о пострадавших и Лещенко, - закончила Карапетян, словно закрыла блокнот с записями. Но никаких бумаг в руках у инспектора не было, говорила она по памяти.

– Что ж, - сказал Агеев, - будем ждать ответа из лаборатории.

Мы обсудили, чем ещё нужно было заняться следователю и инспектору по делу, и я отпустил их.

Позвонил Белле Григорьевне. На этот раз в её голосе уже не было того спокойствия и властности. Проскальзывала хрипотца, которая бывает после плача.

– Что-нибудь случилось?
– с тревогой спросил я.

– В санатории, слава Богу, все тихо, - ответила она.
– Только что были родственники Вачнадзе. Прилетели утренним рейсом... При них ещё как-то крепилась, а ушли - не выдержала, разревелась... У него четверо детей, два почти взрослых паренька - двойняшки. Вы бы видели их глаза!..

– Да, вполне понимаю ваше состояние, - сказал я.
– Понимаю и сочувствую...

– Знаете, я ожидала бурных сцен. На Кавказе ведь люди эмоциональные... Но они проявили столько достоинства и выдержки. И сколько скорби было в их молчании...

Не успели мы закончить разговор с Беллой Григорьевной, как секретарь доложила, что меня ждет шеф-повар столовой санатория имени Семашко.

Так повелось, что при одном лишь слове "шеф-повар" в воображении нашем возникает полный розовощекий мужчина или женщина. И обязательно солидного возраста.

Черпаков, как отрекомендовался мужчина, был совсем ещё молодой, не больше двадцати пяти лет, среднего роста, сухощавый. Одет по самой последней моде - в джинсах и рубашке сафари.

– Товарищ прокурор, - заявил шеф-повар неестественно громко, хотя было видно, что он с трудом скрывает волнение, - я ни в чем не виноват!

– А разве вас кто-нибудь обвиняет?
– спросил я.

– Что я, без ушей? Или ничего не понимаю?
– продолжал Черпаков.
– Воропаев на меня напустился, высказался... Надо, мол, лучше следить за санитарным состоянием... Да и не только он. Няни за моей спиной шушукаются, отдыхающие. Спросите любого повара, раздатчицу, посудомойку в столовой... За чистоту-то я всех гоняю беспощадно каждый день, каждый час! Ни одного замечания от санитарного надзора!

Чернаков все больше и больше горячился.

– И за продукты ручаюсь! У нас они И содержатся в холодильнике! Если и было что испорченное, так это, значит, доставили с базы!

Я пытался как мог успокоить его, ч сказал, что следствие разберется. Кажется, мне это удалось.

– Я очень, очень надеюсь на вас, - о произнес он прочувственно. И спросил:

– Неужели мне придется уйти из санатория?

– Если у вас в столовой все окажется в порядке, зачем же уходить?
– в свою очередь задал я вопрос.

– Конечно, в порядке!
– воскликнул Черпаков.
– Понимаете, меня приглашают в "Прибой", в "Маяк", но я хочу остаться в санатории. С Беллой Григорьевной...

Рестораны "Прибой" и "Маяк" были самыми престижными в городе.

Шеф-повар рассказал мне о своей жизни. В детстве он, неудачно нырнув в море с волнореза, повредил себе позвоночник. И быть бы ему инвалидом всю жизнь, если бы не Белла Григорьевна. Как он выразился, она сделала его полноценным человеком.

Черпаков окончил ПТУ, стал поваром. И тут же пошел в санаторий мастером по вторым блюдам. Мастер, насколько я понял, он был хороший. Занимал первые места на конкурсах поваров, городском и областном. В прошлом году ушел на пенсию прежний шеф-повар, и Белла Григорьевна назначила Чернако-ва на его место.

После нашей беседы Чернаков ушел из прокуратуры в куда более хорошем настроении, чем пришел.

В конце того же дня у меня опять побывал следователь Агеев.

– Я ещё беседовал с Лещенко, - сказал Виктор Сергеевич.
– Странный он человек. То мрачный, как вчера, помните? То вдруг оживился, прочел мне лекцию о минералах, вернее - о драгоценных камнях. Одни, говорит, отнимают у человека рассудок - алмазы, например, изумруды. Другие - гранаты, обладают даром предвидения, охраняют от насильственной смерти... Куприна цитировал. Прямо помешан на самоцветах. И не выпускает из рук то сверкающее яичко... Уж не псих ли?

Я вспомнил, как этот камень буквально завораживал всех на допросе в кабинете Воропаева.

– Может, хобби?
– сказал я.
– Одни увлекаются марками, другие - морскими раковинами... А чем хуже минералогия?.. По делу что-нибудь новенькое установили?

– Он рассказал, как познакомился с Ватутиной. И о ссоре с Вачнадзе... По словам Лещенко, в купе с Ольгой они оказались случайно. Он купил билет на проходящий поезд Москва - Южно-морск... Разговорились, оказалось, что едут в один санаторий. В купе, помимо Ольги, был ещё мужчина. Фамилия его Карасик. Администратор вокально-инструментального ансамбля. Говорит, этот Карасик пригласил их с Ватутиной на концерт. Прямо с вокзала. Ватутина не могла: её кто-то встречал, кажется тетка. А Лещенко поехал. И ещё якобы помог администратору погрузить в такси радиоусилительную аппаратуру... После концерта Лещенко приехал в санаторий.