Ошибка в объекте

– Вахтанг Багратионович произнес за меня тост. Мы выпили. Я сразу почувствовала что-то не то. Схватило здесь, - она показала на солнечное сплетение.
– И тут же словно провалилась куда-то.
– Ольга Семеновна на мгновение замолчала, потом встрепенулась: - Да, последнее, что помню... Вахтанг Багратионович встал со стула, зашатался и двинулся к туалету... Дальше не помню ничего. Очнулась уже в больнице, в этой палате.

Мы с Агеевым переглянулись.

Показания Ватутиной подтверждали то, что рассказывал Лещенко.

Теперь пришло время вступить в разговор и мне.

– Ольга Семеновна, позвольте задать вам один вопрос. Нескромный, но что поделаешь... Решайте сами, будете вы отвечать на него или нет...

– Какое вступление, - открыто улыбнулась Ватутина.
– Задавайте уж, задавайте.

– В поезде между вами и Лещенко...
– начал было я.

Но она меня перебила.

– Поняла, поняла. Ничего не было. Да и что могло быть?.. Просто встретились два одиночества...
– грустно произнесла она.

– Что-что?
– переспросил Агеев.

– Есть такая песня, - вздохнула Ватутина.
– Я ведь сразу почувствовала, что у Левы семейная драма. Он не очень откровенничал. Только пару раз обмолвился: вот если бы его жена была такой же, как я...

– Что ещё он говорил о семье?
– спросил я.

– По-моему, больше говорила я, - как-то нервно засмеялась Ватутина. Почувствовала родственную душу...

– Значит, все-таки у него возникла симпатия к вам?
– продолжал я.

– Рыбак рыбака видит издалека, - невесело улыбнулась Ватутина и серьезно добавила: - Поверьте, даже никакого флирта не было... Уж кто и флиртовал, так это администратор...

– А что произошло между Ивановым и Лещенко? Когда Лев Митрофанович пришел на танцплощадку и увидел вас с Николаем?

– Сказали друг другу пару ласковых слов, - ответила Ватутина.
– Я уже устала, а Николай все просит: ещё один танец да ещё один... Тут появился Лева, подумал, наверное, что капитан пристает. Вот и решил меня выручить. Не знаю почему, но Лева подумал, что Николай спортсмен. Прошелся насчет того, что у всех спортсменов есть, мол, лишь тут, - она показала на бицепсы.
– А тут пусто, - Ватутина постучала себя пальцем по лбу.

– А Иванов?
– спросил я.

– Ты что, говорит, чокнутый? В психичку надо, мол, а не в санаторий... Я тут же увела Лещенко.

– Понятно.

– Товарищи, - вдруг усмехнулась Ватутина, - можете вы объяснить, к чему все эти вопросы? Наверное, дело серьезное?

– Очень, - ответил я.
– В горилке с перцем, которую вы пили, был цианистый калий... Иванов и Вачнадзе умерли. Вам повезло, потому что налили себе немножко и сильно разбавили.

Ольга Семеновна долго, не мигая, смотрела мне в глаза.

– Дайте сигарету, - наконец хрипло произнесла Ватутина.
– С утра не курила...

– А вам можно?
– Агеев нерешительно достал пачку.

– Если уж от цианистого калия не окочурилась...
– сердито отмахнулась Ватутина.

Затягивалась она жадно. Мы молчали, пока Ольга Семеновна не выкурила всю сигарету, до фильтра.

– Это Лева?
– спросила Ватутина, как мне показалось, с усмешкой.

– Не знаем, - ответил я.

– А я думала, что подобное бывает только в пошлых романах да кинофильмах, - покачала головой Ольга Семеновна.

И потянулась за новой сигаретой.

– Да, сдаем мы позиции, - сказал Виктор Сергеевич.
– Нынче женщины и пьют не хуже мужчин, и курят.

– И в угрозыске работают, - поддакнула с улыбкой Карапетян.

Мы сидели у меня в кабинете, обсуждая ход следствия по делу об отравлении в санатории имени Семашко.

Вопреки ожиданиям, допрос Вату-тиной ничего существенного не приба-вил к тому, что мы уже знали. Надо было искать, думать, чтобы двигаться дальше. Перед серьезным разговором происходила как бы разминка. Виктор Сергеевич называл это "настройкой мозгов".

– Кармия Тиграновна, - обратился я к инспектору, - все хочу спросить. . Был я несколько раз в Армении, имею друзей армян... Что-то ни разу не встречал имени, как у вас...

– И не встретите, - серьезно ответила Карапетян.

– Какое-нибудь очень древнее?

– Да нет, из недавнего прошлого, - засмеялась она.
– Ладно уж, открою секрет... Кармия - это сокращенно Красная Армия.

– Странно, - сказал Агеев.
– Такими именами увлекались до войны... Моего дядю родители в то время назвали Осоавиахимом... Но вы родились, когда эта мода уже прошла.

– Имя придумал мне дед. У нас из поколения в поколение обязательно кто-то был военным. А все пошло ещё со времен Отечественной войны восемьсот двенадцатого года. Предок мой служил под началом Кутузова... И, представляете, у моих родителей - одни девочки. Старшая - Ашхен, вторая - Асмик... Рождаюсь я. Все, - решили мать с отцом, - больше детей не надо! А кто же будет военным? Дедушка Ашот сказал: если уж не дал Бог служивого, так хоть внучку назовите в честь Красной Армии... И назвали.

Карапетян озорно сверкнула глазами.

– Как-никак, при погонах, - засмеялся Агеев.

– Вах!
– воскликнула по-восточному Кармия Тиграновна.
– У меня ни одной куклы не было - презирала! Водилась только с мальчишками. Хотела в военное училище поступить - не взяли. Я написала самому маршалу Багра-мяну. Дед надоумил. Он лично знал Баграмяна, говорил, очень душевный, простой... Самое удивительное, Багра-мян мне ответил. Пишет: не тужи, девочка, если хочешь честно и хорошо служить, иди в милицию, там женщины большие дела делают. С подростками работают... Между прочим, Багра-мян помог мне поступить в высшую школу милиции...

– Не послушались Баграмяна, - шутливо поддел Агеев Кармию Тигра-новну, - в инспекцию по делам несовершеннолетних не пошли...

– Угрозыск лучше, - ответила Карапетян.

– Ну да, как в разведке на войне, - заметил я с улыбкой.

– Надо же оправдывать имя, - весело сказала старший лейтенант.

– Насчет разведки...
– посерьезнел Виктор Сергеевич.
– Наш бесценный о инспектор сумела кое-что выяснить у своих коллег в Шостке о личности Ле-щенко.

"Настройка" кончилась. Мы перешли к делу.