Ошибка в объекте

– Я склонен думать, что цианистый калий подсыпали уже в Южноморске, ответил следователь.
– И сделал это сам Лещенко.

– Но ведь при обыске в его палате вы ничего не обнаружили!
– сказал я. Ни пузырька, ни ампул.

– Сосуд из-под яда он мог выбросить.

– Да, кстати, что представляет из себя цианистый калий?
– поинтересовался я.
– Насколько я помню, это порошок белого цвета?

– Да. Легко растворяется. Действует очень быстро. Да это видно на примере Иванова и Вачнадзе.

– Ну а если доза не смертельна, как с Ватутиной? Осложнения тяжелые?

– Вы знаете, нет. Если повезет, как повезло Ватутиной, никаких последствий...

– Значит, Ватутину можно будет скоро допросить?

– Врачи обещают завтра.

– Очень хорошо, - кивнул я.
– Надеюсь, она многое прояснит.

– Дай-то Бог, - задумчиво произнес Виктор Сергеевич.

Когда мы с Агеевым заглянули в больничную палату к Ватутиной (она лежала в отдельной) и представились, та попросила подождать в коридоре.

Через несколько минут она пригласила нас войти. Ватутина была уже причесана, напудрена, подкрашена.

– О, - с улыбкой протянул Агеев, - раз вы, Ольга Семеновна, думаете о внешности, значит, здоровье отличное!

– Вполне, - ответила тоже с улыбкой.
– По-моему, женщина без косметики все равно что небритый мужчина.

– Молодость может обходиться и без нее, - продолжал Виктор Сергеевич в том же непринужденном тоне.
– Мне кажется, в наше время слишком уж увлекаются разными там лаками, тушью и прочим...

– Между прочим, - подхватила Ватутина, - и две тысячи лет назад представительницы нашего пола не могли обходиться без косметики...

– Да?
– недоверчиво посмотрел на Ватутину следователь.

– Представьте себе, - кивнула она.
– В Перу при раскопках возле мумифицированного тела девушки нашли сумочку с пудрой и пуховкой, тушь для ресниц и бровей, блеск для губ. Заметьте, та модница жила двадцать веков назад...

Во время этого "светского" разговора я незаметно приглядывался к пострадавшей. Лицо у неё было не очень выразительное, и я не мог понять, почему все говорили, что она милая и симпатичная. Разве что умные, пытливые глаза? Да ещё манера держаться - непринужденная, раскованная. Словом, "столичная штучка", как любили когда-то выражаться беллетристы.

Агеев сказал Ватутиной, что главврач санатория хочет продлить срок её путевки на то время, что ей пришлось проваляться в больнице.

– Спасибо ей, конечно, за заботу, - сказала Ватутина.
– Но - увы! Не могу задержаться даже на день...

– Если дело в вашем начальстве, мы можем помочь, - сказал Агеев.

– Нет, начальство ни при чем. Как раз должен будет вернуться из Франции мой непосредственный руководитель, а это значит, что предстоит интересная работа. Охота, как известно, пуще неволи, - улыбнулась Ольга Семеновна.
– Шеф звонил из Парижа. Кажется, он напал на неизвестный автограф Пушкина. Представляете, самого Пушкина!

– Неужели такие находки возможны до сих пор?
– удивился следователь.

– Редко, но бывают.

– А почему именно в Париже?
– заинтересовался Агеев.

– Что вы! Франция по числу находок, связанных с поисками русских рукописей и картин, до сих пор занимает первое место! Автографы Тургенева, Достоевского, Пушкина, Вяземского, Баратынского, Бунина, Блока... Да разве перечислишь всех! Но поиски ведутся не только во Франции, а и во многих других странах тоже. И сколько ещё предстоит найти!

По словам Ватутиной, мало отыскать ту или иную рукопись или автограф писателя. Дальше следует эвристика или атрибуция рукописи, то есть установление подлинности и авторства находки. А это самое интересное в её работе...

Ольга Семеновна говорила увлеченно, слушать её было интересно. Но пора было переходить к тому, ради чего мы пришли в больницу. И Ватутина, словно разгадав наши с Агеевым мысли, спохватилась:

– Совсем я вас заговорила. Так? Вы, наверное, в связи с отравлением?

– Совершенно верно, Ольга Семеновна, - следователь перешел на серьезный лад.

– И что мы такое съели?
– спросила Ватутина.
– Как себя чувствуют Николай и Вахтанг Багратионович? Мне показалось, что им тоже стало плохо...

– О них потом, - сказал Виктор Сергеевич.
– Вспомните, пожалуйста, как вы сели за стол, кто, что и кому наливал, как вы пили? Подробнее, не пропуская никаких деталей...

– Что ж, попробую, - сказала Ватутина.
– Если запамятую какую-либо мелочь, уж вы не обессудьте.

– Разумеется, - кивнул Агеев.

– Значит, так. Бутылку шампанского принес Вахтанг Багратионович, Лева две бутылки горилки с перцем и сам их открыл.
– Она на минуту задумалась. Первому он налил Николаю. Тот ещё сказал, что, может быть, не стоит, в санатории ведь. Но Лева уговорил... Затем он налил Вахтангу Багра-тионовичу. Тот в это время откупоривал шампанское. Без шума. Не люблю, когда стреляют пробкой, в этом есть что-то купеческое...
– Ватутина замолчала.

– Что было дальше?

– Вахтанг Багратионович хотел налить шампанского мне. Я отказалась.

– Почему?

– Честно признаться, не люблю игристые вина. Голова потом тяжелая, изжога. Простите за откровенность. Лучше уж рюмочку водки или коньяку... А Лева попросил, чтобы ему налили шампанского...

– Странно, - заметил Агеев, - молодой, крепкий мужчина...

– По-моему, он боялся, что не удержится, загуляет... Впрочем, Лева именно так и объяснил. Мол, не хочу заводиться. Тут стук в дверь. Медсестра. Говорит: Лещенко вызывает врач. Лева сразу вышел.

– Ничего не сказав?

– Сказал. Не то "начинайте без меня", не то "пейте, не ждите"... Мы на всякий случай закрылись на ключ. Чтобы не застал нас кто-нибудь из персонала.

– А вам кто и что налил?
– спросил Агеев.

– Сама себе налила, когда Лева вышел. Чуть-чуть горилки и сильно разбавила пепси-колой... Мужчинам это не доверяю, потому что они в любой компании считают своим долгом напоить женщину. И если льют, непременно до самого края...

– Налили, - сказал следователь.
– А потом?