Особняк со странностями

Переодевшись в сухую одежду, Егор поспешил спуститься вниз, направляясь в лабораторию. Ждать он не мог, нужно было решать все немедля. Пусть Ил поищет следы чужого воздействия на него, вдруг накопает чего интересное. Проходя мимо комнаты девушки, неосознанно задержал дыхание, прислушиваясь. Никаких посторонних звуков не было.

«Уснула, — облегченно подумал Егор. — Успокоилась».

Иллариона он не боялся потревожить, ни глубокой ночью, ни на рассвете, как сейчас. Друг частенько мог бодрствовать сутки напролет, поглощенный научным угаром. И это не мешало ему трезво мыслить и находить разгадки любому странному происшествию.

Спустившись в холл, мужчина неожиданно услышал отчаянный визг. И будь он проклят, если не знал, кому этот крик принадлежал!

Не чуя опоры под собой, Егор поспешил по лестнице наверх. Ворвавшись в комнату Кати, лишь на секунду перевел дух, оценивая обстановку, и задохнулся от неверия. Девушки нигде не было…

Метнувшись к открытому балкону, Егор выглянул во двор. В предрассветных лучах все казалось нереальным.

Катя, отчаянно размахивая руками, словно отгоняя что-то, бежала по лужайке в сторону живого лабиринта, за восточной стеной которого начиналась граница… кентавров. Белая ночнушка до щиколоток, хлестала девушку по ногам, замедляя движения.

— Катя!

Егор, не задумываясь, уселся на каменные перила, свесив ноги. Краем глаза мужчина уловил движение за спиной девушки. Мутная дымка то нависала над ее головой, то уходила немного влево, но не рассеивалась.

«Тень! — он узнал ненавистного преследователя девушки. — Проклятье!»

Мужчина сиганул с балкона.

Признаться честно, плаксой я никогда не была. Ни после наказаний матери, ни в больницах, ни тогда, когда стала изгоем в школе.

Не скажу, что обидные прозвища или игнор одноклассников меня не задевали. И совсем неважно, как и почему это все началось. Моя болезнь, как я потом уже поняла, была просто удобным предлогом, чтобы выплеснуть скопившуюся желчь, свербящее чувство превосходства и отточить хищные навыки на ком-то подходящем. На ком-то слабее. На том, кто идеально вписался в роль жертвы.

Травля — игра, которая включает стадный инстинкт и желание загнать «жертву» в подготовленную ловушку во что бы то ни стало. Когда это вдруг начинается, уже никто не задумывается, а тем более не спрашивает о причинах. Все включаются в захватывающий процесс гнобления. А идти против толпы способны лишь единицы. В моем случае никого не было рядом, чтобы прикрыть спину, помочь вернуть утраченную самооценку. Поэтому-то и выросла я в такую мышь, что боится собственной тени.

Хотя плакать — не плакала.

А вот сейчас во мне словно слезливый кран открыли!

Я устало поплелась к шкафу. Толком не став даже заморачиваться над равноценной заменой порванной ночнушки, просто схватила первую попавшуюся и быстро переоделась.

Раньше я не была особым любителем пижам или ночнушек, предпочитая спать в футболке и трусиках. Поэтому мой личный гардероб не отличался изобилием ночной одежды. Здесь же в шкафу с изрядным постоянством, добавляя очередную загадку происходящему, появлялись… ночнушки. Совершенно новенькие и на любой вкус! Видимо Егор заранее озаботился изобилием этих занятных вещиц для меня. Причем, наверняка, еще и способ нашел… извращенный, пополнять ими мой шкаф. Тайком!

Только хорошенько умывшись холодной водой, я немного успокоилась и пришла в себя. Лицо раскраснелось, нос распух, а под глазами образовались характерные мешочки-валики.

Ну и страшила! Все нервы на лицо.

Положительным было одно — плакать я перестала. Хотя от икоты, как последствия срыва, еще долго не могла избавиться.

За Егором идти я не собиралась. Много чести!

Пусть и тревожило, что же именно с ним приключилось, но… выяснений отношений на одну ночь хватит под завязку.

Тем более решение, как поступить дальше, я уже приняла.

Как только утро вступит в свои законные права, я соберу вещи и вернусь восвояси. Не пленница же здесь, ей Богу!

С Настей смогу заниматься и на съемной квартире или же приезжать несколько раз в неделю в особняк. Если же, конечно, рыжая проявит тягу к знаниям. В чем лично я сильно сомневалась. С Егором же… решила свести общение к минимуму.

Слишком бурные эмоции он вызывал во мне и эти метаморфозы, как собственного, так и мужского поведения, приводили лишь к очередной нервной встряске. В конце концов за Егором можно следить и на расстоянии, а в последнюю неделю октября предупредить о предстоящей опасности. И с чистой совестью… уповать на амнезию. Ведь если авантюра не выгорит и Егор умрет… мне придется туго.

Наверняка легче именно сейчас начать отдаляться, чтобы в будущем уберечь собственное сердце от гнета потери желанного мужчины.

Вернувшись в постель и устроившись поудобнее, попыталась заснуть.

За окном уже занимался рассвет, когда неожиданно в комнате ужасно похолодало. Словно кто-то одноминутно выкачал все тепло.

Клацая зубами, я непонимающе приподнялась, стараясь отыскать возможную причину очередной странности, и заметила… пятно. Мутное, черное, бесформенное и… явно живое. Потому как это нечто двигалось прямиком ко мне.

Только собравшись издать душераздирающий визг, я открыла рот и задохнулась от нестерпимой вони. Запах мертвечины был таким резким, что слезились глаза.

— Тепла-ая, — прошелестело нечто, склоняясь ближе к моему лицу. — С-светитс-ся…

Ничего кроме всепоглощающей, непримиримой темноты перед собой — не видела. Ни черт лица, ни глаз, ни даже рта, откуда по идее, должны были исходить эти странные слова. Только чернота. Постоянно движущаяся, бесформенная, как чернильная клякса.

Сердце, казалось, перестало биться. А очередной глоток воздуха никак не хотел проникать в грудь.

— Вкус-сная, — прошипело пятно, сокращая мизерное расстояние между нами. — Надо-о-олго хватит.

Казалось, еще секунда и эта чернота вольется в мое тело… чтобы… съесть. Съесть?!

Ой, мамочки!

Разум забил тревогу, я всполошилась, попыталась откатиться на другую сторону кровати, но тут же была резко схвачена и вздернута в воздух.

Еще секунда очередного ступора и… я начала сучить конечностями, пытаясь освободиться. Сделала лишь хуже.

Хватка у диковинного хищника, чьим поздним ужином или ранним завтраком мне предстояло стать, оказалась крепкой. Вцепившись в ворот ночной рубашки, пятно держало меня на весу, как… куль с картошкой. И, судя по звукам, громко принюхивалось. Еще и причмокивало, словно заранее истекало слюной.

Гадость какая!

Чем сильнее я пыталась вырваться, тем туже затягивался ворот на шее. Только, когда с ужасом поняла, что уже задыхаюсь от своеобразной удавки из своей же ночной рубашки, прекратила сопротивление.

И пятно замерло. На секунду, а может, и две. А потом резво рвануло со мной к балкону.

— К-куда? — промямлила я, сотрясаясь то ли от ужаса, то ли от мертвого, пронизывающего насквозь холода.

— С-себе оставлю, — снизошло до ответа нечто. — Вкус-сная.

Я настолько впечатлилась возможностью стать закуской хищного пятна, что как только смогла нормально вдохнуть, заверещала что есть мочи. От собственного крика заложило в ушах.