Особняк со странностями

Правда, через секунды две-три сам слез, даже просить не пришлось.

— Да что же это… — мое возмущение было бесцеремонно прервано цокотом копыт.

Боковым зрением уловив движение, я с трудом села, без труда отыскав источник шума. Который оказался всего в десяти метрах от нас.

Изумленно таращась на мощные лошадиные ноги с хорошо развитыми мышцами, светло-коричневый окрас, что так волшебно лоснился в алых лучах просыпающегося солнца, я не могла решить, вижу очередную галлюцинацию или страшную реальность? Ведь лошадиная грудь только в фантазии могла переходить в крупный, жилистый человеческий торс, а вместо обычной звериной морды могло красоваться мужское лицо.

Кентавр?

Такого не бывает!

Это все сказки!

«Сказка» нагло ухмыльнулась, подмигнула мне и… поспешила ускакать.

Возможно, даже прихватив с собой мою крышу…

Егор, молниеносно вскочив, умчался за ним в кусты.

Несколько секунд я беспомощно пыталась восстановить сбившееся дыхание, а потом заозиралась по сторонам. Все же оказалось боязно сидеть в одиночестве среди зарослей… Да еще и с такой мутью вокруг!

В двух метрах от моей левой руки в земле торчала стрела. С красным древком и ярко-синим оперением.

— Так вот откуда взялся тот свист! — воскликнула я и тут же осеклась, ужаснувшись возникшей догадке.

От мысли, что кентавр только что пытался убить Егора мне еще больше поплохело…

Егор вернулся слишком быстро. Запыхавшийся и злой, как тысяча чертей. Потемневшее лицо, хмурое выражение и яростный блеск глаз — сказали о его настроении лучше любых слов. И судя по огромному недовольству, что почти физически ощущалось плотным палантином вокруг мощной фигуры, Егор лошадку не догнал…

Я даже рот открыть не успела, как мужчина рывком поднял меня на ноги, да еще и как следует тряханул, крепко сжимая предплечья.

— Какого черта ты вообще вышла из дому?!

Ответа на столь глупый вопрос совсем не потребовалось. Мужчина, не ожидая реакции с моей стороны, просто продолжил изливать пустые обвинения:

— Нельзя было послушать и вернуться в дом?! Почему ты вечно поступаешь с точностью до наоборот?

Чья бы корова мычала!

— Ты что не понимаешь, как это опасно?!

— Что я должна понять, если ты ничего не рассказываешь?! — не осталась в долгу я.

— Глупая девчонка!

Я скривилась, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слезы. Вдруг стало та-а-ак обидно. А еще невыносимо жаль. Себя. Ага.

Дернувшись из его цепких объятий, я чуть не свалилась обратно на землю, потеряв равновесие. Но в последнюю долю секунды удалось устоять.

— Знаешь что, — борясь со слезами, выдавила я. — Моя глупость больше тебя не потревожит.

В алых лучах солнца черты лица Егора будто заострились и казались хищными.

— Не понял, — нахмурился мужчина.

— А нечего понимать, — пожала плечами я. — Нянчиться со мной больше не надо. И на дурацкие вопросы отвечать тоже. Я избавляю тебя от своего общества. Можешь перестать орать и успокоиться.

Глаза Егора полыхнули яростью.

— Я сам решу, что мне делать!

— Конечно, сам.

Не дожидаясь очередного обвинения или гневного крика, я припустила в противоположную от Егора сторону. Туда, где по всем правилам логики, все же должен был находиться особняк.

Через несколько шагов заросли, как по мановению волшебной палочки, стали редеть и я смогла рассмотреть старинные стены знакомого здания.

— Вернись! Мы не договорили!

Разбежалась, ага! Злость придавала сил. Благодаря ей мне хватило мужества и упрямства, не оборачиваться, не обращать внимания на оклики, не смотреть по сторонам, непоколебимо следовать к своей цели — быстрее добраться до особняка, собрать вещи и… уехать.

— Катя!

На половине пути к особняку перед моими глазами развернулась забавная картина.

К зарослям, где еще недавно нам с Егором повстречалась «лошадка-стрелок», направлялась целая процессия. Петр с голым торсом, но в широких портках и с пылающим факелом наперевес.

Фонарика у них нет что ли?

Илларион, взлохмаченный, в помятом халате… В отличие от дворецкого без мнимого оружия. Его руки, да и внимание, с одного взгляда можно было это понять, оказались заняты миниатюрною брюнеткой, что ругаясь, пыталась обогнать мужчин и ринуться навстречу неизвестному первой. Яростно огрызаясь, Ада егозой выкручивалась из объятий ученого, крепко сжимая в руках… сковороду.

Даже несмотря на то, что у меня на душе порядочно так скребли кошки после очередной перепалки с Егором, увиденное вызвало смешок.

Как только Петр заметил меня, то быстро сократил оставшееся расстояние и, пугая мрачной решимостью, хрипло каркнул:

— Где?

— Там, — указала себе за спину, совершенно не нуждаясь в разъяснениях, о чем именно он спрашивал.

Мужчина, не став медлить, ринулся в заросли.

— Ты… — заговорил Илларион, медленно разжимая руки, словно и сам не веря в то, что несколько секунд назад крепко прижимал к себе брыкающуюся брюнетку.

— В порядке, — я не стала тратить времени зря.

Ученый кивнул, мастерски пряча под маской отчужденности прежнюю растерянность. Уже было направившись за дворецким, мужчина остановился, одарив брюнетку непробиваемым взглядом:

— И не пытайся больше путаться у меня под ногами.

Ада лишь фыркнула:

— И не собиралась даже! Ты сам ко мне банным листом прицепился!

— Остаешься здесь, — побагровел он. — Присмотри за Катей.

— Обойдусь без твоих подсказок!

Илларион сжал кулаки, волосы на его макушке стали еще больше топорщиться в стороны. Я отвела взгляд, боясь увидеть там… пробивающиеся рога.

— Отведи ее в комнату, — приказал мужчина напоследок и побежал нагонять дворецкого.

— Идиот упрямый, — буркнула себе под нос Ада, провожая Иллариона тоскливым взглядом, из ее облика за долю секунды испарилась вся былая воинственность.

Хмыкнув, я мысленно согласилась с утверждением брюнетки. Мужчины этого дома, словно вылеплены из одного теста и щедро приправлены упрямством с эгоизмом.

— Ты визжала? — спросила Ада, как только спина Иллариона скрылась за стеной кустов и наблюдать за передвижениями мужчины стало невозможно.