Осознание

– Поднимись и посмотри на меня, – приказал Эдвард, и женщина безропотно поднялась, боясь смотреть ему в глаза. Тогда взял ее за подбородок и поднял лицо до того уровня, чтобы его можно было рассмотреть. Ветошь, закрывавшая голову, свалилась, открывая короткую стрижку давно не мытых волос. Металлический отблеск волосам явно придавала работа в цехах по переработке, где трудились многие из трущоб. Это даже не женщина, а девушка, на которую отложили свой отпечаток тяжелый труд и жуткие условия жизни. Он даже чуть улыбнулся ей, не увидев на лице следы мутаций. Затем, оттянув воротник одним пальцем, расплел ветошь, открывая плечи и верхнюю часть груди, но там тоже только чистое, без каких-либо лишних следов, наростов или язв, женское тело.

– Ребенок… – приказал Эдвард, и двое солдат из его личной охраны тут же схватили девушку, снова закричавшую от страха, когда один схватил ее за плечи, не давая двигаться, а второй вырвал визжащий сверток у нее из рук. Частично размотав его, показал барону, но сразу отрицательно покачал головой в ответ. Даже по первому взгляду видны результаты мутаций организма и дрейфа генов.

– Нет! Прошу вас, пощадите! Он ни в чем не виноват! – молодая мать безуспешно дергалась в захвате, только разрывая себе кожу об острые грани боевого костюма, пытаясь дотянуться до истошно кричащего свертка в руках солдата.

– Ее в сортировочный лагерь, – приказал Эдвард, кивнув на девушку, продолжавшую кричать, – Проверить на внутренние мутации. Может быть, еще сможет родить нормального ребенка… А выродка… – солдат бросил вопящий сверток на землю под крики матери, готовой уже разорваться, – в расход…

Он открыл глаза, снова уткнувшись взглядом в дощатый потолок над головой, снова пытаясь осознать грань между сном и реальностью, настолько все было четким и ясным, что сейчас видел перед своим внутренним взором. Снова к нему во сне возвращались воспоминания о давно прошедших днях, словно напоминая, кем же он является на самом деле. Не простым милым пионером, к роли которого начал привыкать, бегающим по поручениям вожатой и играющим на гитаре с рыжеволосой подругой, а холодным и расчетливым командующим, решавшим судьбы миллиардов по собственному усмотрению.

Вздохнув, Эдвард сел на кровати, протирая глаза. Так он и не смог привыкнуть к распорядку дня, несмотря на то, что провел здесь почти половину отведенного ему времени. Организму требовалось гораздо меньше времени для восстановления сил во сне, чем остальным обитателям «Совенка», а такой разницы, какие для всех остальных представляли день и ночь, для него попросту не существовала, даже наоборот, ночь была ему ближе, напоминая о родном мире.

За окном все такая же темнота, освещенная только холодными точками звезд и падающим откуда-то бледным светом ночного небесного тела, спутника планеты под названием Луна. Темный лес, стоявший ближе к горизонту, казался на остальном фоне черным и непроницаемым пятном, бесцветной кляксой расползаясь по более светлому небу и закрывая обзор.

С другой стороны комнаты на своей кровати мирно посапывала Ольга Дмитриевна, из-за духоты в домике сбросившая одеяло слишком низко, открывая взору Эдварда то, что он, в принципе, видеть не должен, но, кажется, вожатая его действительно не стеснялась. Поправив у нее одеяло и натянув его обратно до плеч, Эдвард оделся сам, уже выстраивая в голове план действий на сегодня. Главной целью был Пионер, с которым необходимо разобраться и закрыть все пустующие места в этом паззле. Почему-то чувствовал, что этот человек, кем бы он ни был, является одним из ключиков к загадке всего «Совенка», надо только подобрать правильные вопросы, чтобы подставить их под имеющиеся у него ответы.

Осторожно, чтобы не разбудить вожатую, открыл замок, в звонкой тишине ночи скрипевший даже слишком громко, вышел за дверь и так же закрыл ее за собой. Сейчас снаружи гораздо легче дышать, чем внутри плотно закрытого со всех сторон домика, где собирался спертый воздух. Ночь приносила с собой и облегчение после дневной жары, но с первыми лучами солнца лагерь снова станет настоящей печкой, где даже местные будут прятаться в тени от жаркой погоды.

Эдвард отчетливо слышал даже звуки собственных шагов, идя по пустой аллее мимо пионерских домиков, где спали их обитатели, против воли представляя, что стоит ему только действительно захотеть, и утром здесь уже некому будет просыпаться, только могильная тишина будет висеть лагерем, полным трупов в бело-синей форме. Интересно, Пионер действительно устраивал что-то подобное? Перебить всех обитателей в поисках ответов на свои вопросы? Есть ли в этом какой-то смысл?

Эдвард вспомнил улыбающуюся Мику с ее огромными хвостами ультрамариновых волос, мило болтавшую по любому поводу и без повода. Задорную Ульянку, словно проглотившую реактивный двигатель и не способную остановиться. Скромницу Лену, пугающуюся любого лишнего вопроса, но что-то прячущую в глубине свой души. Добрую и отзывчивую Славю, готовую всегда прийти на помощь, но порой так остро нуждающаяся, чтобы ее саму кто-то поддержал. И, конечно же, Алису, порой похожую на ежика со своими неожиданными выпадами и резким поведением, но такую добрую и наивную, стоит только копнуть чуть глубже. Он не решился причинить им боль в свой первый день здесь, увидев в них то, что сам давно потерял, и, конечно же, не решится и теперь. И никому не позволит… Насколько же надо сойти с ума, чтобы поднять руку на эти проявления самых добрых и нежных чувств, из каких только формируется человеческая душа? Может быть, этот вопрос стоит тоже задать Пионеру?

Он вышел к зданию клубов, на котором сейчас висел все тот же ржавый замок, видимо, повешенный на ночь Шуриком, но, в здание всегда существует и множество других входов, за исключением тех, что видят простые обыватели. Свернув с тропинки, Эдвард неуверенно посмотрел на растущее недалеко от здания дерево с толстым стволом и множеством веток, растущих в разные стороны. Никогда прежде в своей жизни не лазил по подобным растениям, но, кажется, здесь и нет ничего особенно сложного, главное, правильно распределять вес и крепко держаться за ветви.

Это действительно не так сложно даже для начинающего древолаза, каким Эдвард и являлся. Подтянувшись, забрался на первую ветку, оттуда до второй рукой подать, дальше на третью. Ветки порой начинали гнуться под ногами, но вполне выдерживали его вес, пока влезал наверх, подбираясь к крыше здания клубов. Одна широкая ветка висела всего лишь в паре метрах над крышей, потребовался лишь короткий прыжок, и уже застучал сандалиями по старой и ржавой жести, нащупывая точки опоры на покатой поверхности. Расставив руки в стороны для сохранения баланса, быстро дошел до маленького треугольника чердачного окошка, выбив его парой ударов и следом скользнув внутрь.

На чердаке пыльно, грязно и все завешено паутиной. Паутину Эдвард не любил, как и тех, кто ее плетет, слишком много неприятных воспоминаний сохранилось об этих тварях, превращающих жертвы в гниющие коконы, а потом присасывающиеся к ним и вытягивающие гниль своими жвалами. Сгорбившись в три погибели в этом помещении, явно не предназначенном для человека, он с трудом нашел ведущую вниз дверцу и буквально провалился в здание клубов. Ни лестницы, ни чего-либо подобного, там просто не было, только проход в потолке размерами примерно метр на метр. Оказавшись в итоге в шаге от стола, где Шурик оставил несколько недоделанных плат для своего изобретения.

Единственным местом в лагере, где мог найти все ему сейчас необходимое, как раз и был клуб техников, со всем сопутствующим оборудованием, весьма немногочисленным, к сожалению, и имевшимися здесь расходными материалами. Найдя подходящий пакет, вышвырнув оттуда аккуратно сложенные вышивные платки, оставшиеся с прошлой смены, Эдвард разложил его на столе и начал складывать туда все, что могло пригодиться. Несколько связок медных проводов, больше половины всех имевшихся здесь запасов, металлические инструменты вроде клещей и отверток, какие тоже должны были понадобиться. Среди них самым важным оказался нож с широким лезвием, хотя не совсем понятно, для чего был здесь нужен, но, судя по внешнему виду, самоделка, хотя заточка Эдварда впечатлила, выполнена вполне уверенно, практически без брака. Вполне подходящей оказалась и старая сковорода со следами химических подпалин, скорее всего, использовавшаяся для каких-то экспериментов, но вполне подойдет и для кустарной плавки металла. Небольшая банка с магнием, медный купорос, марганцовка, в общем, все то, что могло пригодиться юным химикам для своих научных опытов, сейчас гораздо нужнее уже ему самому. И только собрав все необходимое и убедившись, что ничего не пропустил, Эдвард вышел из клуба тем же путем, каким и забрался внутрь. Снаружи было все еще темно, но уже чувствовалось приближение восхода, всего через пару или тройку часов местные обитатели начнут просыпаться, а значит, необходимо как можно дальше оказаться от лагеря к этому моменту.