Останови моё безумие

Всё новые и новые открытия совершались во мне, я не могла объяснить себе ревность, бурлящую в крови, к девушке, которую видела единожды, ревность, синусоидально трансформирующуюся в неприязнь и даже ненависть, но я не умела откреститься от этих чувств.

– Катерина – очень талантливый модный журналист, она напишет такую статью, как нам надо, я договорюсь с ней на завтра, встретитесь в не деловой обстановке, побеседуете, она сделает несколько твоих фотографий. Да, в галерею она может заехать позже. Лучше всего, если вы поговорите где-нибудь на природе – в парке, например, такая ненавязчивая беседа двух подруг, – меня передёрнуло на последнем высказывании Инги, хотя я не слушала её уже после слов «встретитесь в деловой обстановке».

– Это обязательно? – попыталась возразить против этой встречи, сказав хоть что-то, пусть прозвучавшее совсем неубедительно.

– Мира! О чём ты думаешь? Всё, что я говорю – это обязательно. Господи, поистине эти художники витают в облаках, но такая бесхарактерность попадается мне впервые, – возмущалась Инга, поднимаясь со своего кресла и покидая кабинет. Видимо, я порядочно постаралась вывести из себя эту твёрдую леди, мои губы расцвели улыбкой от её беззлобных жалоб, на минуту отвлекая от неприятного разговора, но вновь появившись в дверях кабинета, Инесса расстроила меня окончательно:

– Мирочка, завтра в двенадцать дня ты должна быть в городском парке, с Катенькой я договорюсь, она не будет против. Всё. И никаких возражений. – Она скрылась из виду, неосторожно затушив мою слабую улыбку.

Я не могу объяснить своей пунктуальности, но на встречу, вызывающую во мне лишь чувство раздражения, я приехала вовремя, и почему-то я не стала говорить Владу «о своих планах на двенадцать дня». Я не сомневалась в брате, не сомневалась в его любви ко мне, любовь строиться на доверии – полном, безоговорочном доверии.

Вру! Лгу! Обманываю!

Я сомневалась, очень-очень сомневалась, моя необоснованная ничем, кроме как внутренней тревогой, ревность не знала границ. Весь вчерашний вечер я миллион раз порывалась задать единственный правильный вопрос: «Катя. Кто она?». Но не могла, мой язык покрывался ужасными язвами и парализовался – то же сомнение в ответе, разучило меня говорить.

Моя нервозность была понята немедленно, Влад в эту ночь не укрыл нас одним одеялом…

А сейчас, я стояла под тенью многолетней ивы и, переминаясь с ноги на ногу, ждала Катрин.

– Ох, простите меня, вы, наверное, ужасно меня проклинаете за опоздание, – что-то запихивая в свою роскошную, но очень объёмную сумку фисташкового цвета в тон её узкой юбки ниже колена на четыре пальца, припевала девушка, скорым шагом приближаясь ко мне. После благополучного внедрения своих бумаг в закрома сумки, она быстро протянула мне ухоженную руку с длинными наманикюренными ногтями ярко-бордового цвета, и улыбнулась искусственной, но с попыткой на извинение, улыбкой.

– Я пришла совсем недавно, – проявила я благосклонность, и ответила на её несильное пожатие, улыбнуться у меня не получилось.

Её красивое лицо с острыми скулами и резкими, вычерченными чертами, несомненно, привлекало, и было очень соблазнительным. У неё были зелёные глаза с радужкой немного темного оттенка. Она была значительно выше меня ростом, и это смущало меня, тем более что она уверенно держалась на своих высоких каблуках, в то время как мои ноги заплеталась в скромных балетках. Это было неловкое чувство – я откровенно разглядывала стоящую передо мной девушку как никогда и никого ранее, но никак не могла заставить себя не делать этого.

Она начала нашу запланированную, ненастоящую беседу, но я пропустила несколько первых фраз, Катя мило улыбалась мне, когда я всё-таки решила сосредоточиться на интервью, но не стала повторять предыдущих вопросов.

Мы совершали неспешную прогулку по дорожкам аллеи, солнце не слепило глаза, пышная зелень деревьев успокаивала зрительные нервы, но я оставалась всё такой же напряжённой и колючей.

– Мирослава. Можно мне обращаться к вам только по имени? – очень изящный поворот головы в мою сторону с обычным вопросом.

– Конечно, – отвечаю подростковым, неуклюжим кивком.

– Как долго вы занимаетесь живописью? – первый профессиональный, если можно так выразиться, вопрос и я начинаю обращать внимание на мелкие детали – в руках у Кати маленький диктофон, ненавязчиво направленный в мою сторону – тыкающий в меня.

– С детства.

– Вы учились рисованию у профессионального художника или же посещали художественную школу?

– Я какое-то время ходила в кружок для рисования.

Екатерина замечает с какой неохотой я отвечаю, и какими неопределёнными получаются мои ответы, а весь наш диалог держится исключительно на её вопросах.

– Это моё первое интервью, – оправдываюсь я, не услышав следующего вопроса, Катя неоднозначно кивает на моё заявление.

– Может, зайдём в кафе? – предлагает она, запрятав свой диктофон в сумку.

– Да, я не против, – и снова я киваю не так грациозно, как это делает Катя.

Парковое кафе выглядит мило и по-детски. Здесь пластмассовые столики с пластмассовыми стульями, скатерти в смешной цветочек и расторопные мальчишки-официанты. Мы с Катей располагаемся за первым попавшимся пустым столиком, и журналистка щелчком пальцев подзывает официанта.

– Ванильное мороженое и чёрный кофе без сахара, – при этом голос её звучит строго и в нём прорываются хмурые нотки, она смотрит на меня и спрашивает, – А вы?

– Лимонный сок с мятой, – выпаливаю, не задумываясь, имеется ли в этом кафе мой любимый сок. На моё удивление мальчик молча удаляется выполнять наш заказ.

– Мира, – на этот раз Катя не спрашивает разрешения называть меня по имени, но я сдерживаюсь от замечания. – Вы ведь приходитесь Калнышеву Владиславу Сергеевичу единокровной сестрой? – официальное обращение к брату немного успокаивает меня, и я непроизвольно выдыхаю, хотя остальная часть её вопроса режет меня по живому.

– Да. Мы с Владом брат и сестра, – я удивляюсь уверенности, прозвучавшей в моём голосе, словно я бросаю вызов ей и не только ей, признанием нашего с Владом родства.

– Очень хорошо. Тогда я смогу упомянуть об этом в статье, – говорит она, и не мне вовсе, просто рассуждает вслух.

– Вы ведь не росли вместе? – очередной её вопрос не имеет никакого отношения ни к рисованию, ни к моей выставке, но я всё равно отвечаю на него.

– Нет. Влад нашёл отца несколько лет назад, а мы с семьёй жили в другом городе и переехали к брату только в прошлом году.