Останови моё безумие

– Мне особенно понравилась в красном платье, – он перевёл взгляд на меня, невзначай так, просто, в середине рассказа, но я напрягся – в красном платье была Мира.

– И? – попросил продолжения.

– Это была твоя сестра, – закончил он, отставляя пустой бокал на стойку, неожиданно заглушив все посторонние окружающие звуки и голоса.

– Понятно, – процедил, отпивая из бокала с пивом – тёплое и протухшее.

– Ну и как всё прошло?

– Хорошо и прости, что забыл тебя пригласить. – Стало как-то неловко за себя, я неправильно относился к людям и почему-то осознал это вот так вдруг – в тёмном баре с чистыми, но прокуренными сигаретным дымом, стенами, полном мужчин, которым на меня действительно наплевать, рядом с другом – с хорошим другом, о котором я забываю на месяцы по собственной необходимости. Я плохо, очень плохо отношусь к окружающим меня людям – безразлично.

– Всё нормально, – выводит из транса голос Олега, опорожняющего очередную кружку с пивом.

– Как она? – спрашивает, – Всё нормально? – теперь эта повторная фраза звучит вопросом о моей сестре.

– Да. … Она счастлива, – получается как-то неуверенно проговорить это вслух, потому что в этот момент я думаю о наших с ней отношениях, но никак не о выставке.

– Ей очень идёт красный, – возвращается Олег к скользкой теме о привлекательности Миры и меня снова напрягает, что он всё время говорит – она, ей, её.

– Да, – слишком короткий ответ, чтобы сменить тему разговора.

– Там на фото с ней был какой-то мужчина. Это её парень? – Олег говорит спокойно, продолжая делать глотки из своей кружки.

– Нет, – слишком поспешный и снова слишком короткий ответ.

– Откуда тебе знать, ты ведь её брат, – Олег не смотрит на меня продолжая пить из бездонной кружки своё пиво.

– У неё нет парня, ясно? – снимаю со спинки свой костюм и поднимаюсь со стула, – Слушай, мне пора, Олег, давай выпьем в следующий раз? – я не слежу за голосом, когда я стою напротив Олега, всё ещё допивающего своё пиво, и бросаю на стойку несколько банкнот, расплачиваясь за выпивку друга.

– Окей, пошли, – он отставляет недопитую кружку и спрыгивает со стула, я отворачиваюсь, направляясь к выходу из бара, и слышу шаги Олега за своей спиной.

Очутившись на уличном воздухе, я начинаю перебегать глазами по автомобилям, в поисках своей машины, неожиданно забывая, где припарковал большой внедорожник. Олег, молча, стоит рядом и после звукового подтверждения сигнализации, он снова заговаривает со мной:

– Может, зайдёшь? – руки он спрятал в карманы и смотрит вниз, на асфальт, уже слившийся со светом сумерек.

– В другой раз, – говорю, – сейчас мне действительно пора.

Я отворачиваюсь и не вижу Олега – прячу свои глаза, но слышу – уши я спрятать не могу.

– Значит, говоришь, ты уже ей признался?

Комментарий к Глава 27 Дорогие мои читатели! Простите, что главы не было так долго, и что прода такая маленькая, обещаю исправиться и постараться что-нибудь сделать со своим временем, но и у меня к вам просьба – оставляйте пожалуйста ваши отзывы, это будет для меня хорошим стимулом)

Спасибо, если вы по-прежнему со мной)

====== Глава 28 ======

МИРА.

Я полюбила ночь…

Ночь, которая навевала на меня нескончаемую тоску, ночь, которая напоминала о моём одиночестве… раньше, всё было раньше. А теперь я ждала эти крохи-часы, неизменно и, несомненно, созданные только для нас двоих – для нас с Владом. Ночь стала нашей союзницей, сон превратился во врага. Всю прошедшую неделю я училась не спать, чтобы подольше чувствовать не касающиеся меня Его поцелуи, не дотрагивающиеся до меня Его руки. Каждую ночь я с замиранием ждала Влада у своих дверей, чтобы оказаться в его объятиях поскорее, не растрачивая время на преодоление несправедливо разделяющего нас расстояния.

– Родная,… – шепчет он каждый раз, как только зарывается лицом в мои волосы, шумно вдыхая их запах – и всё остальное теряет свой смысл…

Все эти дни Влад проводил на фирме, все вечера – в кругу нашей семьи, у нас были только ночи, и мне становилось их мало, так чудовищно мало.

В четверг я всё-таки поехала в галерею с водителем. Я была неблагодарной, но теперь мои картины и мир, нарисованный мной – место, куда я сбегала из реальности, то, что меня всегда спасало, то, что оставалось самым важным на протяжении моей жизни, было вытеснено моими чувствами к брату. Влад стал моим миром, не придуманным, не нарисованным…

Я немного рассеянно принимала похвалы и новые наставления Ларисы и Инны Леонидовны, мельтешения Иржи меня и вовсе раздражали.

– Мира, ну где же ты витаешь? – нестрого пожурила меня Инесса, в то время как пролистывала очередной каталог, даже не удостаивая меня взглядом.

– Нигде, Инна Леонидовна, просто задумалась, – голос выходит усталым и неестественным, я пробегаю глазами модернистическую обстановку кабинета Инессы и проваливаюсь в спинке дивана.

– Дорогая, ты просто умница, на твои картины выстраивается очередь из коллекционеров, ты настоящий талант, и в данный момент меня беспокоит твоё преунылое настроение. Скажи мне, как такое возможно у выдающегося художника как ты, на второй день после открытия первой в твоей жизни выставки? Разве эта не было мечтой всей жизни провинциальной девушки Мирославы? – Она выговорила всю тираду на одном дыхании, наконец, оставив в покое свой журнал, скрестив на гладкой столешнице длинные пальцы и взирая на меня немигающими хищными глазами. Сейчас она выглядела намного старше своего возраста – очень устрашающе, я всё больше вжималась в мягкую спинку дивана, ощущая себя маленькой нашкодившей второклассницей.

– Я просто не привыкла к такому, устала, – отвечаю на её вопросы, разбавленные высокопарными словами.

– Понимаю, милая, понимаю, – сразу же кивает эта женщина, от воспоминаний становится привычно неприятно – после предупреждений Влада о моём здоровье, Инесса всегда соблюдала дистанцию в обращении со мной – и это выглядело неполноценно. Я должна бы сердиться на брата, но даже это у меня получалось плохо, совершенно отвлечённое напоминание о нём, уводило меня в сторону иных ощущений, вызывая беспричинную улыбку.

– Может быть, Влад был прав, и тебе не стоило возвращаться так скоро в галерею? – теперь встревожено заговорила мой галерист.

– Нет. Всё в порядке, я отвлеклась, а вы рассказывали мне о продаже картин, – вернула Инессу на прежнюю тему разговора, не желая пускаться в обсуждения моего здоровья.

Преисполненная энтузиазма, Инга воодушевилась моим настроем, и принялась в разнообразных эпитетах расписывать радужные перспективы, открывающиеся перед моим безоговорочным талантом. Она не скупилась на комплименты мне, привыкшая иметь дело с коммерческой стороной изобразительного искусства, пыталась уговорить меня на ту или иную сделку по продаже ещё одной моей картины. Я улыбалась, где-то внутри грудной клетки, рядом с бесперебойно работающей кровеносной мышцей, взахлёб радуясь своей неожиданной удаче, нет, долгожданному принятию моих работ обществом, некогда составляющих для меня мой собственный скромный мир. Для меня, когда-то давно, да, кажется, что это происходило в далёком прошлом, но, тем не менее, в невозможном быть забытым, прошлом, отчаянно желающей быть полезной и нужной, нуждающейся в справедливой, невыдуманной и не вызванной жалостью ко мне, оценке пусть хотя бы самых близких, родных мне людей, происходящее сейчас является безмерным счастьем, но это не так. Теперь, всё по-другому, возможно я неблагодарна и черства, но почти здоровой, мне не нужна эта мишура хвалебных речей. Возможно поэтому, я обрела своё счастье в единственном человеке, который верил в меня тогда – слабую, больную, ненужную… и сейчас – расцветшую его усилиями и стараниями. Просто, потому что он любит – не жалеет…

– Мира, я думаю, всё-таки, стоит дать интервью для журнала Кэтти, – к окончанию нашего разговора, в котором один из собеседников принимал участие лишь своим материальным присутствием, выдала мне неуёмный галерист Инесса.

– А? – реакция на её предложение была быстрой, но какой-то кретинистической, в последние дни, очень сложно было сосредоточиться на чём-либо, помимо Влада, а упоминание девушки, к которой я ревновала брата, хотя и привело меня в чувство, но этим чувством была неприязнь.