От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое
Шрифт:
Император Хирохито узнал о Хиросиме от хранителя печати Кидо (с его слов), который знал только то, что по городу был нанесен удар новым типом оружия, которое уничтожило десятки тысяч людей и оставило после себя пустыню.
– В этих обстоятельствах, – передавал Кидо слова императора, – мы должны принять неизбежное решение. Не важно, что случится с моей безопасностью, мы должны положить конец этой войне и сделать это как можно быстрее.
7 августа
На рассвете 7 августа заместитель начальника штаба японской армии генерал Кавабэ направил офицера к ведущему японскому физику-ядерщику Ёсио Нисине. Офицер сообщил профессору о появившихся слухах, что это была атомная бомба, и передал
Американцы продолжали передавать по радио сообщения об атомной бомбе, но правители Японии не были до конца убеждены, что это не было вражеской пропагандой. Армейское руководство по-прежнему отказывалось верить, что это было атомное оружие, и доказывало, что урон не столь серьезен, как сообщали разные непроверенные источники.
В Генштаб информацию о ядерной атаке доставил фельдмаршал Хата (не путать с начальником штаба Квантунской армии генерал-лейтенантом Хата – В.Н.) – командующий 2-й Объединенной армией, штаб которой находился в Хиросиме. Он доложил, что здания его штаба были разрушены мало, число жертв среди военнослужащих незначительно. Действительно, мирное население составляло подавляющее большинство погибших. Хиросиме нанесен крупный ущерб, но не больший, чем многим другим городам от массированных налетов. О радиоактивном заражении местности генерал тогда не догадывался. Окраины города, где располагались военные предприятия, уцелели, а железнодорожное сообщение через город было восстановлено через 48 часов. Фельдмаршал Хата считал, что удар по Хиросиме не должен влиять на готовность продолжать войну.
Начальник штаба флота адмирал Тоёда утверждал, что ни у одной страны, включая Соединенные Штаты, не было того количества радиоактивного материала, которое необходимо для ядерной бомбы, как ее описал Трумэн.
Высший совет 7 августа собрался на свое очередное заседание. Оно началось с выступления Того, который процитировал заявление Трумэна о том, что Хиросима была разрушена атомной бомбой. Глава МИД заявил, что это в корне меняет характер боевых действий и, если не начать переговоры о мире, все большее количество бомб обрушится на Японию. Предложил рассмотреть условия Потсдамской декларации.
Военный министр Анами был категорически против:
– Любое подобное предложение ничем не оправдано. Более того, мы даже до сих пор не знаем, была ли эта бомба атомной. До тех пор, пока мы не получим результаты расследования, мы не должны предпринимать каких-либо спонтанных действий.
Министр внутренних дел Абэ представил скудную информацию, полученное от выживших полицейских Хиросимы:
– Бомба неизвестного типа, совершенно не похожая на все прежние. В результате взрыва бомбы было убито огромное число горожан и почти все здания были разрушены. Хиросима полностью опустошена.
Кабинет закрыл заседание, ничего не решив. Правительство Японии предложило на данный момент ничего не предпринимать.
Профессор Нисине и его группа были в Хиросиме в 16.00 и, увидев город с воздуха, они сразу же предположили, что «только атомная бомба могла вызвать такие разрушения».
Андрей Дмитриевич Сахаров, которому предстояло стать одним из отцов нашей водородной бомбы и трижды героем соцтруда, вспоминал: «Утром 7 августа я вышел из дома в булочную и остановился у вывешенной на стенде газеты. В глаза бросилось сообщение о заявлении Трумэна: на Хиросиму 6 августа 1945 года в 8 часов утра сброшена атомная бомба огромной разрушительной силы в 20 тысяч тонн тротила. У меня подкосились ноги. Я понял, что моя судьба и судьба очень многих, может, всех, внезапно изменилась. В жизнь вошло что-то новое и страшное, и вошло со стороны самой большой науки – перед которой я внутренне преклонялся».
Ядерная бомба, сброшенная на Хиросиму, заметно меняла расклады. Помимо прочего,
она заставляла Сталина спешить.Директиву о выступлении против Японии он подписал 7 августа в 16 часов 30 минут. Боевые действия авиации на всех фронтах предлагалось начать с утра 9 августа. Тогда же должны были перейти границу наземные силы Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов. 2-й Дальневосточный фронт выступал по решению Василевского. Тихоокеанский флот было приказано привести в готовность № 1, приступить к постановке минных заграждений, подводные лодки развернуть, боевые действия флота начать с утра 9 августа.
Советский Союз изготовился к давно ожидавшейся войне с Японией. Оставалось договориться с Китаем, на территории которого и планировалось вести боевые действия.
Советско-китайские переговоры возобновились 7 августа, чему предшествовали консультации Сун Цзывэня с Гарриманом, передавшим американские инструкции.
Сталин встретился с Сун Цзывэнем уже в седьмой раз. Генсек поинтересовался, что нового привез Сун из Китая.
– В вопросе Порт-Артура и Внешней Монголии Чан Кайши желает пойти навстречу советской стороне во всех отношениях. Но большие затруднения встречаются при разрешении вопроса о Дайрене и примыкающем к нему участке ЮМЖД.
– Советская сторона вовсе не претендует на установление в Дайрене такого же военного режима, как в Порт-Артуре, – заметил Сталин.
– Главный порт Маньчжурии Дайрен должен полностью управляться китайской администрацией.
– Какие же все-таки преимущества будут предоставлены советской стороне по сравнению с другими странами? – поинтересовался Сталин.
– Советской стороне будет предоставлена возможность пользоваться складами и причалами.
Молотов напомнил:
– Все сооружения в порту Дайрена, а также причалы были построены в свое время Россией.
– Но срок аренды Дайрена уже истек, – возразил Сун.
– Этот срок нельзя считать истекшим, поскольку Россия не могла пользоваться Дайреном, – не согласился Сталин.
– Китай в этом не виноват. Он и в будущем не может обеспечить срок использования Дайрена в случае японской агрессии.
Сталин в ответ заявил:
– Если сравнивать наши условия с условиями царского правительства, то они отличаются друг от друга, как небо от земли. Как известно, Порт-Артур и Дайрен были полностью в руках царской России и тогда и не поговаривали даже о проблеме срока аренды. Японию нужно держать в узде, и для этого Советскому Союзу необходимо соорудить на своей территории сильные военно-морские базы, для чего потребуется минимум 30 лет. Мы же хотим иметь сейчас некоторые базы для того, чтобы иметь возможность подготовиться к воспрепятствованию будущей войне. Советский Союз не хотел и не хочет нарушать суверенитет Китая. Больше того, он за этот суверенитет так же, как и за свой собственный суверенитет, будет воевать с Японией.
Дайрен и Порт-Артур, как скоро выяснится, были так остро нужны гоминьдановцам и американцам для переброски – после капитуляции Японии – войск Чан Кайши в Маньчжурию. И не случайно, что тут же Сун поднял вопрос о передаче Китаю всего военного имущества, которое будет захвачено у японцев. Заметим, захвачено Красной армией, а не китайцами. Тем не менее Сталин обещал:
– Вопрос о военном имуществе в Маньчжурии можно будет обсудить.
Опять никаких прорывов на переговорах.
Трумэн ждал реакции японцев на ядерную бомбардировку. Однако, замечал он, «предложений о капитуляции все еще не поступало. Был отдан приказ генералу Спаатсу продолжить операции, как запланировано, до поступления других инструкций. После полудня 7 августа „Августа“ завершила свой рекордный бросок из Европы и вошла в Чесапикский залив. Как только корабль причалил в Ньюпорте, я сошел на берег и сел в специальный поезд, который немедленно направился в Вашингтон. К 11 вечера я был в Белом доме… Прошел месяц с тех пор, как я покинул Белый дом, и за это время мной был преодолен путь в общей сложности в 9346 миль».