Отчаяние. Том 1

Следом ввалилась сила.

Не как удар. Как будто на каждую мышцу навесили гирю и дернули вниз. Плечи будто выворачивались. Позвоночник хрустнул. Не от боли — от шока. От перераспределения. Как будто тело перепрошивалось, перенастраивая рычаги. Хрустело всё. Даже пальцы. В висках давило.

Потом ловкость.

О, это вообще был сюр. Словно по костям пустили ток. Нет — ртуть. Скользкую, скользящую в суставах. Я одновременно чувствовал себя балериной и артритным стариком. Всё тело гнулось странно, не по привычке. Суставы хрустели, будто я соревнуюсь с Франкенштейном, кто из нас — новее. Но в теле появилась какая-то… текучесть. Как будто теперь я сгибаюсь туда, где раньше ломался.

Интеллект.

Единичка. А эффект — как будто по голове прошлись тупой монтировкой, а потом вкатили в мозг ледяную иглу. Глаза дернулись. В голове кто-то резко включил радио — сразу на десяти станциях. Мысли нахлынули разом, перекрывая друг друга. Всякие… ненужные. Старые формулы. Цены на газ в Аргентине. Обрывки чужих голосов. Мозг будто рвало на части от перегруза. Я выдохнул резко. Давление схлынуло. Мысли рассосались, но теперь внутри них что-то трещало, как гудящий трансформатор.

И вот — магия.

Шесть очков.

Это была не боль. Это было перерождение.

Меня зажгло изнутри. Прямо. Буквально. Как будто кто-то поджёг кровь. Я застонал, но без звука — голос пропал. Тело выгнулось. Пальцы вцепились в ткань спальника так, что костяшки хрустнули. Мир померк. Осталось только пульсирующее свечение, рвущееся из груди, из глаз, из ногтей.

Система заливала в меня силу — нечеловеческую, неестественную, чужую.

Старая плоть отбивалась, как могла.

А я просто лежал и горел.

Пульсирующий, багровый свет внутри меня и он горел. Он плыл по венам, по энергетическим каналам, вспыхивая в суставах, скапливаясь в позвоночнике. И я понял — это мой цвет магии. Тёмный, вязкий, как истина, которую никто не просил.

Я рухнул обратно. Выжатый. Обожжённый. Глаза слезились от внутреннего жара. Сердце билось уже не моё — какое-то чужое, машинное, ритмичное. В ушах — гул.

Система молчала. Но я чувствовал, как мир изменился. Я изменился.

Положил руку на целительный став и прошептал:

– Активировать.

Целительный рунический став активирован. Время действия 6 часов.

Сразу даже немного полегчало. Интересно, я могу свои остальные ставы использовать? Очень надеюсь.

Ладно, теперь спать.

***

Утро было тяжелым. Не от недосыпа — от осознания, что день предстоит хуже, чем ночь. Открыл глаза, медленно приподнялся. Спальник шуршал подо мной, тело гудело. Став уде закончил работу.

Франческо сопел на своей кровати. Девчонки — на кровати в другой комнате. Алессандро валялся в гостиной на диване, закинув руку за голову. Все живы.

Я сел. Потянулся. Потрескивающие кости дали знать: тело работает. Значит, можно идти дальше.

Протянул руку к внутреннему карману куртки, достал карту пространственного хранилища и сосредоточился на мысли:

Достать пожарный топор.

Из карты вылезла серая дымка. Она закрутилась, потянулась к руке и с плотным звуком сформировала топор. Всё ещё тяжёлый, сбалансированный, с остатками крови на обухе и лезвии. Я положил его рядом.

Вторая мысль — чётче, с направлением.

Достал ещё одну карту.

Оружейная карта. Ранг G. Простой нож.

– Изъять.

Опять — дымка. Тоньше. Быстрее. На ладонь легла рукоять простого ножа. Достаточно острый. Чистый. Без украшений. Рабочий инструмент для добивания.

— Этим и порежешь мир, Франческо, — пробормотал я.

Разбудил его лёгким ударом ногой по матрасу.

— Подъём. Время убивать.

Он открыл глаза, резко сел, сразу словил топор.

— Уже?

— Уже. Пора и тебе стать частью всего этого дерьма.

Он молча натянул куртку. Умываться никто не собирался. Вонь за окном перебивала любые личные гигиены.

На кухне быстро закинули в себя остатки ужина. Консервы, сухари, вода. Ни слов, ни лишних взглядов. Всё было понятно и так.

Алессандро мельком глянул на нас, когда мы проходили мимо него.

— Вернётесь — расскажете, — буркнул он и перевернулся на другой бок.

— Если вернёмся, — отозвался я.

София ничего не сказала. Только посмотрела. Как-то по-взрослому. Не страшно — тяжело. Как мать на сына, что уходит на войну.

Я кивнул. Франческо — за мной. Дверь. Скрип. Свежий воздух. Точнее — гниль, пепел, смерть. Но он казался свежим по сравнению с тем, что дышалось внутри.

— Готов?

— Не знаю, — ответил он. — Но пошли.

Улицы были мёртвы.

Точнее — они были после. То, что осталось от жизни: кровь, обглоданные кости, опрокинутые баки, выбитые витрины. Машины с вдавленными крышами, с растекшимся маслом, с пробитыми колёсами. Где-то на балконе болтался труп — застрявший, без ног. Под ним — густая лужа, впитавшаяся в пыль.

Третий день апокалипсиса. Гниль уже въелась в город. Пахло внутренностями и старым жиром.

Мы шли вдоль стен. Медленно. Франческо сжимал топор. Я — меч и клинок. Всё было слишком тихо.

До первого цокота.

Из тени, из-за брошенного мопеда, вынырнул первый пожиратель. Низкий, проворный, вывернутые суставы, сжатая пасть. Собака, но не собака. Без шёрстки, без шерсти. Только кожа и мясо. Без звуков. Ни рыка. Ни писка. Только клац.

Я шагнул вперёд. Отскок назад, меч вбок. Секунда — и вспышка движения.

Мясо разрезалось, сухожилия лопнули. Тварь скользнула мимо, падая уже мёртвой.

Убит пожиратель. Ранг G. Уровень 4. Получено опыта: 8

Опыт: 228/360

Франческо не шелохнулся.

— Не жди. Они не дают шанса, — сказал я, двигаясь дальше.

Он молча кивнул. Лицо — бледное. Пальцы на топоре — белые от напряжения.

Следующие двое пришли одновременно. Один из-под машины. Второй — с крыши, с глухим тум приземлился за спиной.