Отец на час. Работает спецназ

На этих словах из соседней комнаты выруливает моя начальница. Вместо уже привычных рубашек и строгих пиджаков на ней короткий шелковый халат поверх ночной сорочки.

Последняя — с тонким черным кружевом, обрамляющим грудь.

И снова без лифчика, то есть абсолютно не по уставу.

Переваливаюсь с ноги на ногу и прикрываю полотенцем стратегически важный объект Х. Мы с ним такой красоты по утрам давно не видели, с самого развода. Есть у меня зазноба, Женечка, но на ночь я у нее не остаюсь.

Это как бы закон.

В прошлый раз так на семнадцать лет остался. Ну на хрен эти ночевки. Спать надо дома. Максимум вот — на рабочем месте.

— Доброе утро, Владислав. Там опять Эльза?.. — начальница понимающе кивает на дверь. — Это надолго, поверьте. Можете умыться в моей ванной.

— Повезло: своя ванная! — Иду в святая святых — спальню самой королевы-матери, чтобы попасть к свободному от ее отпрысков источнику воды и жидкого мыла.

Собираемся быстро. Пацан без конца канючит и сопли на кулак наматывает, сатанистка с черными губами подозрительно молчит, а Маша?..

А Маша молодец. Машка в своем розовом пальто и белой беретке просто красивая.

Что уж тут скажешь?

— Эта машина вообще на ходу? — нагло спрашивает объект А, пока я застегиваю Машу в кресле.

— Щас увидишь.

Мажор, блядь. У меня вполне приличный внедорожник, на который я собственным здоровьем заработал. Уже хочу запрыгнуть на водительское кресло, но слышу:

— Владислав! — Стоит на крыльце. Кружева свои проветривает. Зовет: — Можно вас на секундочку? Пожалуйста.

— Пожалуйста, — возвращаюсь, сунув ладони в задние карманы джинсов.

— Вы с Машей поаккуратнее, — наклоняется ко мне, будто тайну разбалтывает. — Она по утрам капризничает часто.

— Кто? Маша? — оборачиваюсь. Малая машет рукой и приветливо улыбается. — Вы шутите?..

— А я похожа на шутницу? — опасно хмурится.

Блядь…

Тут уж не сдерживаюсь. Сама спросила. Тоже мужика включаю. Ей можно, а мне нет? С особой тщательностью рассматриваю аккуратный педикюр, стройные ноги, пояс халата, скрывающий все остальное, и лицо в обрамлении светлых коротких волос.

— Нет, не похожи, — тоном эксперта заявляю, глядя в глаза.

На женщину она похожа. Симпатичную. Лады-лады, красивую женщину. Но, что примечательно, с яйцами. Я таких обычно по объездной объезжаю.

— Я вас просто предупредила. Тогда до вечера. — Теодоровна строго мне кивает, расплывается в улыбке, чтобы помахать детям, и скрывается за дверью.

— До вечера, — отправляю ей вслед.

До школы добираемся без происшествий. Старшие без особого энтузиазма сваливают. Спустя пять минут мы уже у детского сада. По факту — просто огибаем территорию школы и останавливаемся у ярко-желтого здания.

Маша — сказка. Едет молча: не огрызается, дьявола не вызывает.

Это не ребенок. Это кешбэк!..

— Ну пока, — разворачиваюсь, поглядывая на белого зайца в маленьких руках, и тянусь к ручке на ее двери.

Цешка хмурит смешные брови.

— Не пока, Владь, — назидательно мне говорит и грозит пальцем. — Тебе еще надо в глуппу зайти, ласписаться. И меня пелеодеть.

— А без этого никак? — морщусь, поглядывая на часы.

Серега с утра попросил заехать, а ждать Серега долго не будет.

— Никак, — вздыхает Маша, отдавая мне своего плюшевого зайца и выбираясь наружу.

Разглядываю пластмассовые глаза и пожеванный ревнивой собакой нос.

— Ну пойдем. Раз никак, — тоже вздыхаю.

На улице мелкая тут же тянется за своим зайцем и поправляет милипиздрическую сумку, перекинутую через плечо.

Деловая какая.

Вся в мать.

— Пойдем, Владь. Я тебе ласскажу здесь все, — заходит в свои владения. — Это плащадка, мы здесь гульяем.

— Ясно, — иду следом.

— А зимой с голок катаемся, зопу молозим.

— Чего? — усмехаюсь.

— Ой, — она поворачивается и зажимает рот крохотными пальцами. — Так няня говолила.

Господи, с кем ребенку приходилось работать?..

У двери останавливается. Ждет. Открываю перед ее кнопкой-носом, куда деваться?

— Здесь надо обувь снять. — Снова сует мне зайца. — А тебе можно бахилы.

Вставляю по очереди ноги в специальный аппарат. Вот до чего техника дошла! Помню, обувь снимал, когда еще за дочкой в детский сад приходил. Случилось это, правда, раза два за все время. Вечно то в наряде, то в командировке — не до того обычно было. Служба.

Пахнет здесь, кстати, вкусно. Детством и котлетами.

По светлому коридору в нашу сторону направляется женщина. Вроде бы приятной наружности. Только макияж отталкивающий, но, может, у них тут сегодня утренник?.. И она играет водяного, к примеру.

— Здравствуйте. — Если бы у нее было сорок зубов, я бы лицезрел все без стоматологического зеркала — вот такая у нее широченная улыбка. — Эм...

— Владислав, — сухо представляюсь.

Она сканирует мой внешний вид и особое внимание уделяет зайцу в руках. Будто бы умиляется.

— Разделась? — спрашиваю у Маши.

— Дя. Здлавствуйте, Валвала Серлгеевна.

— Здравствуй, Машенька. Ты… сегодня с кем? — играет черными тонкими бровями.

— Это мой Владь. Сейчас с ним буду ходить… Воспитатальньица, — шепчет мне, когда та скрывается за дверью группы. — У-у-у… Глымза.

— Маша! — пытаюсь быть строгим.

Там шумно — пиздец. Уши закладывает.

Осматриваюсь на предмет безопасности. На входе в детский сад сидит охранник, который даже документы мои не спросил. И хоть повсюду камеры, а на стене замечаю тревожную кнопку — этого вовсе недостаточно.

— Вот мой. С киской. — Маша в отличном настроении идет к шкафчику. — Я сейчас пелеоденусь. Ты пока ласпишись там, — кивает на письменный стол, расстегивая пуговицы пальто.

— Как скажешь.

Рассудительная какая.

Нахожу в списке Побединскую Машу, расписываюсь, а затем слежу, как она, сидя на полу, аккуратно складывает кофту и надевает белые колготки с вишенками. Мать явно на нее наговаривает, заработалась совсем, не видит дальше своего носа.

Расслабляюсь окончательно и складываю руки на груди.