Отель Страстоцвет

Русалка засипела, пытаясь вдохнуть в последний раз, и накрыла своим телом тело сестры…

— Стой! — донеслось откуда-то позади.

Женский голос, разносившийся эхом в тишине, не звенел сталью, хотя и мог. Он охватывал медом, пах луговыми цветами и вином. Струился золотыми локонами волос, мягкими и гладкими.

— Стой! — повторила она.

Ифрит замер, глядя на единственную, что могла приказывать ему по-настоящему. Но не опустился на колено и не смотрел, как должен. Гнев и ярость, бушующие внутри, перекатывались раскаленным серебром по сияющему узору тела.

— Оставь! Оставь их в живых. — Голос приблизился и стал мягче. — Я прошу тебя.

Она просила?

Огонь, выживший в зеленоватой пучине, вдруг заинтересовался. Выглянул через глаза своего темнокожего друга. Вгляделся…

Да, как и всегда Богиня была идеальна в своем несовершенстве. Появилась в дверях, окутанная нежной розовой дымкой, и замерла. Бесконечно прекрасная и пленительная, с волосами, шелковыми волнами струящимися по точеным плечам и прямой спине.

И только она, настоящее воплощение Любви, могла сейчас сдержать разрушительную злость живого пламени. И сдержала. Огонь лишь вздохнул о том, что не успел поглотить водных дев, и спрятался куда-то глубоко внутрь.

— Спасибо… — Богиня села на скамеечку, тут же осушенную сухим воздухом и улыбнулась. Легко, невесомо. С благодарностью.

Ифрит засмотрелся на нее, как на образец женственности и идеал красоты. И вздохнул. Он любил ее… по-своему. Ведь богиня возвращала ему молодость одним своим видом. Могла успокоить его пламя одним лишь жестом или кивком головы. И даже сейчас, способная применить силу, она просила. Просто просила его сжалиться над водными девами. И в этом была ее женская сила, в этом был секрет победы над мужским началом. Мудрость и нежность, способные усмирить даже огонь.

— Лечи…

Богиня кивнула на трясущихся от боли и ужаса сестер. Вторая уже пришла в себя.

— Лечи…

Кот оказался у ее ног и довольно потерся. Мурлыкнул, еще раз вопросительно посмотрев в ее глаза. Вздрогнул пышными кисточками на ушах и распушил хвост. Та легонько кивнула ему.

Кот неторопливо, брезгливо обходя лужицы, и недовольный водным запахом русалок, подошел к ним. Неожиданно разросся в размерах, накрывая обеих густым меховым одеялом. И замурчал. Так, что дрожь прошла даже по камню.

— У нас есть немного времени. — Богиня посмотрела на успевшего остыть Федора. — И мне хочется примирить вас.

— Зачем? — Ифрит нахмурился.

— Потому что хватит желать смерти бессмертным. Нас и так мало. И скоро станет ещё меньше.

— Что?

— Чаши весов колеблятся. Девочка, отправившая тебя сюда, сделала все правильно. Ты и сам поймешь это скоро. Она сделала это не со зла. Ты ее простишь. И она же, Древняя кровь, поколебала весы. Скоро мы уйдем. Кто-то навсегда, кто-то далеко.

— Почему ты не хочешь сделать этого раньше?

Богиня грустно улыбнулась.

— Потому что это не поможет. И я не знаю, что будет с каждым. Это место напитало нас силой. Хватит. Иначе люди, живущие здесь, станут просто умирать, опустошенные и спящие темным сном.

— Хорошо.

— А теперь, пока девочки приходят в себя, вспоминая себя и Нею… Я покажу им. И у тебя появятся две сестры. Или… Ну, тут кто его знает?

Богиня провела рукой перед их лицами, плавно погружая в видение, хрупкое и прозрачное, как озерная гладь.

Русалка смотрела в последний раз на спокойные чистые воды Элтора. На тихую гавань, воспитавшую ее с момента появления на свет, ставшую гостеприимным отчим домом. И роняла слезы, которые ледяными бриллиантовыми искрами обжигали щеки и скатывались вниз по шее.

Могла ли она представить, что однажды предаст все то, что было уготовано ей родителями и великим Богом морей, и выберет другую судьбу? Отличную от судеб своих сестер. Никогда. Никогда.

Могла ли она предположить, что решится однажды принять другую жизнь, земную, и расстанется с хвостом, обменяв на ноги простых смертных? Нет.

Но она решилась. Нея пожертвовала всем, что было дорого. Ради Него. Того, чья любовь согревала и обжигала, дарила ей свет и сияла ярче любых подводных сокровищ. Ради любви, которая стала такой необходимой, что без нее жизнь теряла всякий смысл.

И вот теперь она смотрела на тихие воды Элтора, готовая покинуть их навсегда. И не жалела ни о чем. Ни одну из ее сестер никогда не тянуло так на поверхность, как ее. Ни одна не проводила ночи напролет, наблюдая за месяцем и звездами, сияющими сквозь серую пелену облаков. Ни одна из них не тянулась с детства своими руками к проплывающим мимо кораблям. И ни одной из них так не хотелось попасть в ночной город на берегу, мерцающий тысячами огней, из которого слышались голоса людей.

Она уже знала о своей судьбе, об уготованном ей женихе из знатного рода и о приёме у Великого морского владыки, что готовился в честь их помолвки, когда вдруг, качаясь на волнах и глядя в золотое небо, она внезапно заметила его. Под прохладными струями небольшого водопада, притаившегося среди скал, он стоял, погруженный в воду по колено. И сверкал на солнце шоколадом атласной кожи, переливающейся в утренних лучах лазурью мелких капель. Сильный, крепкий, могучий, настоящая гора мышц.

Он успел ее заметить до того, как Нея нырнула и скрылась под водой. И наследующий день пришел туда снова. Потом еще и еще. Сначала она наблюдала за ним издалека, потом гигант первым решил с ней заговорить. Вскоре они уже могли часами обсуждать все на свете, лежа на камнях и глядя в бездонное голубое небо. И со временем стали ближе друг к другу, чем кто-либо другой в их жизни.

Но, заметив частые отлучки дочери, родители вдруг обеспокоились и решили ускорить приготовления к свадьбе. Мольбы Неи не были услышаны. Отец и знать ничего не желал о любви с демоном, повелевающим огнем. Они заперли дочь и запретили видеться с любимым. Поддавшись на уговоры бедной Неи, сестрицы отворили дверь комнаты и выпустили ее на волю. Прощаясь, они знали, что совершают ошибку, но не могли препятствовать ее стремлению к счастью.

И теперь она, роняя слезы, плыла от них прочь. Прочь. И навстречу своей большой любви. Конечно, она знала про смертельный риск, которому подвергалась всякий раз, касаясь своего возлюбленного. Но надежда на то, что магия воды способна вовремя усмирить пламя, успокаивала. И дарила веру в то, что они будут счастливы в объятиях друг друга целую вечность.

Вряд ли бы кто-то отказался от любви, даже зная, сколько боли придется вынести. Так и она. Даже если бы отец успел вовремя предупредить о том, что магия воды на земле бессильна, все равно бы ушла к любимому. Ради только одного. Ради одной единственной ночи вместе против целой жизни с нелюбимым.

Федор… Он ждал на берегу, сидя на камне возле водопада, который стал им таким родным за последние полгода, и перебирал пальцами жемчужное ожерелье той женщины, которая была для него целым миром. Той, за которую он готов был бороться до последнего вздоха и, не задумываясь, отдать свою жизнь. Он гладил бусинки, каждая из которых сверкала, напоминая о ее улыбке, и нервничал, даже твердо зная, каким будет ее выбор.